– О, как я вам рада, проходите, синьоре белле.
Гайа отвела всех в просторную и пустую залу. На паркетном полу стояли свечи, звучала тихая медитативная музыка. Лежали коврики для йоги.
– Давайте сначала сядем в круг.
Все расположились на полу. Гайа уселась так, чтобы её видела каждая.
– Знали ли вы, дорогие мои, что жизнь – это танец? – у Гайи был приятный низкий голос. – И если мы умеем танцевать, то мы умеем жить, – она улыбнулась. – Древние знали это абсолютно точно. Все ритуалы непременно сопровождались танцем и пением. В современном мире это знание забылось, и танец превратился в развлечение либо в высокое искусство. Однако сейчас древней мудрости пора вернуться. Ведь теряя контакт с телом, мы теряем чувство целостности, чувство связи с окружающим миром и другими людьми.
Гайа взяла в руки барабан и легонько ударила по нему ладонью.
– Итак, что такое танцевально-двигательная терапия? – Она встала и начала медленно двигаться из стороны в сторону.
– Это направление на стыке танца, психологии, древних практик и современной нейронауки. Движение отражает нашу внутреннюю психическую жизнь и наше взаимоотношение с окружающим миром: как мы двигаемся, так и живём, как живём, так и танцуем. Изменяя что-то в своём танце, в способе движения, мы можем научиться иначе действовать и в жизни. Танец – это коммуникация, а коммуникация – важнейшая базовая потребность человека. Ну что же, хватит теории, за работу. Будем танцевать!
Гайа ударила в барабан и попросила всех подняться. Она показывала движение, а женщины повторяли за ней. Марина стеснялась, движения её были скованными, она думала, что на неё смотрят и считают нелепой.
– Закройте глаза. Никто о вас не думает. Сосредоточьтесь на своих ощущениях, – произнесла Гайа, словно прочитав её мысли.
Марина закрыла глаза и начала движение. Когда-то давно она танцевала. Но с годами совсем забыла про эту любовь к движению. Она следовала за указаниями Гайи, но никак не могла выключить голос у себя в голове.
– Почувствуйте ту часть вашего сердца, из которой исходит любовь, – попросила Гайа.
Марина заметалась. Но где, где же это место? Она слушала Гайю и пыталась заглушить голос, бубнящий «зачем я здесь, что за ерунда».
– Игнорируйте то, что говорит вам разум, просто скажите ему: «Спасибо, я тебя услышала», – и продолжайте искать любовь в своём сердце.
Марина двигалась и в какой-то момент куда-то провалилась. Она, маленькая, сидит на коленях у седовласого мужчины, её гладят по голове. Марина услышала голос: «Моя самая любимая внучка на свете». Откуда это?
Подхваченная странным голосом, она танцевала и вдруг начала ощущать новое тепло внутри. То самое, что чувствовала у камина. Вот оно, родное.
– А теперь встречайтесь в танце с кем-то другим, – сказала Гайа.
С закрытыми глазами Марина прикоснулась к ладони партнёра по танцу. Почувствовала тепло рук, и это тепло отдалось в сердце, в той новой его части. Она двигалась с этим человеком, с закрытыми глазами, он вёл её, она подстраивалась под его движения, не стараясь предугадать, проконтролировать, сделать всё правильно, а просто слушая и откликаясь на движения партнёра. Всё внутри Марины танцевало. Она сама стала движением, растворилась в нём.
– Мы получаем, потому что даём, и всё в природе взаимосвязано, – раздался голос Гайи.
Марина двигалась. Как же ей хотелось жить именно так! Как в этом танце. Не контролировать. Не бояться быть хрупкой. Не бояться близости. Просто ловить этот ритм танца. Ритм жизни.
Гайа ударила в барабан и попросила всех открыть глаза.
Девушки расселись в круг. Гайа взяла маленькую арфу. Она начала играть и петь что-то очень нежное. Марина не понимала всех слов, только отрывки. Аморе, тенерецца, армония. Каждое из этих красивых итальянских слов попадало в ту новую часть сердца, и приятное тепло разливалось по всему телу.
В ту ночь Марине снился удивительный сон. Она танцевала в ярком платье среди оливковых деревьев. Тех деревьев, что снились ей так часто.Глава 12
La pappa al pomodoro[31]
На следующее утро Марина не услышала будильник. Проснулась в девять. Подпрыгнула. Быстро собралась. Не стала дожидаться, пока кофе медленно выползет из моки. Зашла в бар и выпила залпом эспрессо.
В штабе она была ровно к 9.30. Никого на месте не оказалось. Обошла все сцены. Команда не появилась ни в десять, ни в одиннадцать.
В 11.00 Марина направилась в сторону муниципалитета. Поджав губы, она проходила мимо бара на углу, мимо церкви, мимо траттории. Влетела в арку, открыла тяжёлые двери, поднялась по мраморной лестнице на второй этаж.
Из кабинета мэра выходили Карло и Риккардо. Увидев Марину, Риккардо смущённо что-то залепетал. Потом прокашлялся и продолжил более уверенно:
– Марина, мы бастуем.
– Простите, вы что?! – Марина чувствовала, как лицо становится горячим. Ладошки вспотели.
– Нас не устраивают такие часы работы: мы не готовы обедать полчаса, заканчивать в 19.30, работать по субботам, начинать ни свет ни заря.
– Половина девятого – это ни свет ни заря?
Марина сжала кулаки в карманах. Она глубоко дышала, чтобы не взорваться. Затем открыла дверь в кабинет мэра и, не поздоровавшись, выпалила:
– Я сегодня же зову свою команду из Москвы. Пусть ваши работники бастуют!
– Марина! – опешил мэр.
– Сегодня же! – крикнула Марина и вылетела из кабинета.
Она взяла телефон: интернета не было. Подошла к фонтану: интернет появился. Позвонила главному декоратору из Москвы.
– Сергей, ты можешь собрать команду и приехать завтра же?
– Нет, Марина, у нас свадьба на озере Комо, ближайшую неделю мы заняты. Мне очень жаль.
Марина стукнула фонтан ногой. Из её груди вырвался рёв. Девочка в коляске рядом заплакала. Мама прижала дочку к себе и сказала ей, что синьорина заболела.
Марина подбежала ко второй сцене, которую всё ещё не переделали. Взобралась на стремянку и начала срывать декорации.
– Бастуют они. Работники!.. Пока вы жрёте вашу пасту и пьёте кофе литрами, я сама всё сделаю, – повторяла она снова и снова.
Декорации не поддавались. Мимо проходил водопроводчик Фабио. Сегодня на нём была белая майка с красной надписью Sono fi go[32].
– Синьорина Марина, вы что делаете?! – закричал Фабио.
Вся красная и растрёпанная, Марина посмотрела на него дикими глазами.
– У нас забастовка. Не видишь? Все бастуют, – зарычала Марина и дёрнула декорацию что было мочи. В этот момент подбежал Марио, веснушчатый декоратор.
– О, синьорина Марина, срочно пойдёмте со мной, – он схватил её за руку и потянул вниз.
Марина выдернула руку.
– Ты что, не бастуешь?
– Я бы не бастовал, меня заставили, – пискнул он. – Пожалуйста, пойдёмте со мной.
Марина закатила глаза. Слезла с лестницы и села в машину Марио. Они выехали из арки и направились по кипарисовой аллее. Проехали ещё пару метров и остановились возле какого-то магазина.
– Мы приехали, выходите, синьорина Марина.
Магазинчик был небольшим, а количество того, что он вмещал, – несметным. Щётки, бутылки, замки, сковородки, кастрюли, инструменты – битком набито всякой хозяйственной всячиной.
Из-за прилавка вышел невысокий мужчина в клетчатой рубашке, с большим животом.
– Привет, Марио! Чем могу помочь?
– Дайте, пожалуйста, перчатки. Размер руки – как у синьорины, – он указал на Марину.
– Вам какие: резиновые или тканевые? – обратился мужчина к Марине.
Марина в недоумении посмотрела на Марио.
– Да что же происходит, ты можешь мне объяснить?
– Ничего особенного, я просто хочу купить вам перчатки. Если вы ещё раз решите поработать, они защитят ваши руки. Они у вас такие нежные, – Марио покраснел.
Марина выскочила наружу и хлопнула дверью. Она быстро шла в сторону городка и возмущалась.
– Нет, ну ты подумай – перчатки! Сначала они бастуют, потом покупают мне перчатки, чтобы защитить мои руки, которые я порчу по их же вине. Да они все нормальные?! Психопаты! – взвизгнула она.
Сзади на машине догонял Марио.
– Синьорина Марина, садитесь, я довезу. Я купил тканевые, они удобней.
Марина села и всю дорогу молчала. Они свернули на кипарисовую дорогу, и тут Марина увидела Андрея. Он ехал на мотоцикле, а сзади него сидела девушка. Без каски, в чёрных облегающих штанах, в майке с глубоким декольте. Её рыжие волосы развевались на ветру. Наоми. Она крепко обнимала Андрея.
Марио крикнул в окошко:
– Вот озорница, опять без каски!
Противный голос внутри Марины бубнил: «Я же говорила, Наоми – идеальная пара для него. Смотри, какая красавица».
Вернувшись в город, Марина надела перчатки. Взяла молоток, полезла на стремянку. Она била по декорациям изо всех сил. Почему её так задело то, что Андрей едет с той красоткой? Ну и пусть, ведь между ними быть ничего не может. Со всего размаха она ударила по стене. Та треснула, лестница пошатнулась, Марина с криком начала падать.
– Синьорина, что же это вы делаете! – Марина оказалась в крепких объятиях декоратора Федерико.
И тут она разревелась. Федерико неуклюже пытался её успокоить.
– Ну что вы, синьорина Марина. Да не расстраивайтесь так. Всё будет хорошо. Это Италия. Забастовки здесь такое же нормальное дело, как у вас в Москве снег. Снег растает, забастовки закончатся.
Маринин плач прервал звонок. Это был мэр.
– Синьорина Марина, вернитесь, пожалуйста. Мы всё решим. Мне сказали, что вы сами разбираете сцену. Ну что вы, это ни к чему.
Марина утёрла слезы и зашагала в муниципалитет.
– Синьорина Марина, присядьте, – мэр указал на своё любимое кресло.
Мягкое, бордовое, оно стояло напротив окна. Марина встала рядом с креслом.
– Понимаете, эти люди привыкли работать по-другому. Вы не можете лишить их заслуженного обеда. На него полагается час.
– Они обедали два с половиной!
Мэр подошёл к Марине:
– Думаю, нужен разумный компромисс. Давайте обсудим.