яешься ты. Красивый, воспитанный, тонкий… Идеальный, одним словом. Словно пришедший прямо из моих снов.
— Понимаю, понимаю, — с готовностью закивал Филипп. — Наша встреча… Это было прекрасно…
— Да, твое появление доставило мне радость, не спорю. Но больше всего я обрадовалась не тебе самому, а тому, что наконец-то хоть кто-то появился, хоть что-то произошло! Не забывай, моя жизнь в обоих мирах была однообразной. Скучной. Никогда ничего нового, одно и то же. А мне хотелось… ну, не знаю… сделать что-нибудь, увидеть, что ли… А что сделать, что увидеть, этого я, честно говоря, и сама не знала.
— Ну, это нормально. Сам раньше таким был.
— Раньше. А что было потом?
— Я поступил в университет, у меня появились друзья…
Принцесса покачала головой, опустила взгляд в землю.
— Конечно, имей Роза такие же возможности, как у тебя, она была бы в полном порядке, — негромко засмеялась странная девочка. — Если бы смогла тоже отправиться куда-нибудь, где можно учиться, заводить друзей, что-то делать, постоянно быть среди людей. Может быть, и грустила бы иногда, и скучала — как же без этого? Но ведь только иногда! А так была бы вечно чем-нибудь занята. Если бы жила в деревне — ухаживала бы за козами, курами, ждала очередного праздника, когда можно будет попеть, поплясать с местными мальчишками. Была бы настоящей принцессой — тоже чем-нибудь все время занималась бы. Благотворительностью, например, или гобелены вышивала. Главное — она чувствовала бы, что живет, а не сидит в клетке.
— Чепуха, — возразил Филипп. — С Розой все в порядке. Она вовсе не унылая, не грустная или что ты там ей еще пытаешься внушить, демон.
Он резко, неожиданно нанес девочке по лицу рукоятью меча.
Зрелище было кошмарное.
От удара лицо девочки скомкалось, вогнулось внутрь, но не слышно было ни хруста хряща, ни треска ломающейся кости. А потом оно медленно расправилось и стало прежним, без единой царапины или кровоподтека.
— Бесполезно, Филипп, — устало сказала Аврора. — Ничего не получится. И, кроме того, она права.
— Нет, не права, не права! — закричал принц. — Ты веселая, счастливая, красивая девушка, а это чудовище пытается превратить тебя в какую-то… Ты не такая! Она просто хочет убить тебя своими словами!
— А ты знаешь, что я специально уколола палец? — неожиданно спросила принцесса.
Филипп потрясенно уставился на нее.
— Как там говорится в классической сказке? — устало заговорила Аврора. — Феи отвели меня в замок, где я сидела и рыдала над своей несчастной любовью…
— …а потом вступила в игру Малефисента, — подхватил Филипп. — Она загипнотизировала тебя, направила в ту потайную комнату с веретеном, заставила протянуть руку…
— Она действительно подсказала мне, как попасть в ту комнату. И там стояла такая странная штуковина… Да, наверное, это было веретено, не знаю. Я веретена ни разу в жизни не видела, — перебила его принцесса. — Гипноз? Может быть. Скорее всего, Малефисента хотела, конечно, захватить контроль над моими мыслями. Она появилась передо мной в виде зеленого шара и сказала, чтобы я шла за ней. Ага, сейчас! Кто будет слушать, что ему говорит какой-то несуразный зеленый шар? Но…
— Но…
— Я отлично знала, что должно случиться дальше. Помнила о висящем надо мной проклятии, помнила, что до наступления полуночи я должна то ли умереть, то ли уснуть навсегда — какая разница? И знаешь, это меня полностью устраивало!
Филипп смотрел на нее широко раскрытыми глазами, почти в ужасе.
— Вот что, Филипп, — продолжила Аврора, тщательно подбирая слова. — Я шестнадцать лет провела в лесу, в одиночестве, и тут вдруг появляешься ты. Оживший идеал из моего сна. Но только началось это чудо, как тут же оно и закончилось. Все сложилось как нарочно. Не успела я опомниться, как тетушки подхватили меня, закружили, потащили в замок, а там мне предстояло знакомство с родителями, которых я никогда до этого не видела, и лихорадочная подготовка к свадьбе с совершенно незнакомым мне человеком… Для меня это было слишком. Я хотела назад, в лес, на свободу, но пути туда были отрезаны, клетка захлопнулась. И тогда смерть или вековой сон показались мне прекрасным, желанным выходом. Я решила, что, если нельзя сбежать в лес, сбегу в смерть. Или в непробудный сон.
Филипп стоял молча, на его глазах блестели слезы.
— Глубоко ты хранила этот секрет, глубоко, — сказала девочка в розовом сарафанчике. — Даже я о нем не знала.
— А почему все-таки ты не попыталась просто убежать? — спросил Филипп.
— Если честно, мне даже не пришла в голову такая возможность. Как-то сразу показалось, что единственный разумный выход из этого безумия — веретено.
— Подобное никогда не может быть разумным выходом, — покачал головой принц. — Ты могла бы… ну, не знаю…
— Это и есть ключ к пониманию природы ее безумия. Или меня самой, если хотите, — девочка говорила с ними как профессор, довольный тем, что недалекие студенты нашли ответ на поставленный им вопрос. — Ее сознание само себе расставляло ловушки, и поэтому Роза не видела выхода. Все ей казалось слишком сложным, утомительным, невозможным. Заранее обреченным на провал. Вот и считала она свое положение безвыходным, что ж тут непонятного.
Каждое слово девочки было правдой и каждое било в цель, каждое пригибало Аврору к земле, лишало сил, лишало воли.
— А теперь спи, несчастная маленькая принцесса, — улыбнулась девочка. — Этот мир невыносим для тебя. Нет, любой мир для тебя невыносим.
Земля притягивала к себе Аврору, звала в свои объятия. Сквозь смыкающиеся веки принцесса заметила Филиппа. Он, казалось, тянулся к ней, но ему это никак не удавалось. Быть может, принц решил сдаться? Или Филиппа не пускали выросшие из земли и обвившие его ноги и руки черные колючие лозы? Глаза у принцессы слипались, земля тянула к себе все сильнее, все окружающие звуки исчезли.
Тишина. Покой. Темнота.
И вдруг из темноты один-единственный звук. Тихий стон Филиппа, который, как успела узнать принцесса, был очень стойким и мужественным парнем.
Аврора с огромным трудом разлепила веки.
Стебли туго обмотали Филиппа, прижали к стволу дерева, затягивались все туже. Шипы впивались в тело побледневшего принца. Он еще сопротивлялся, но не мог даже вдохнуть и безнадежно проигрывал эту схватку.
«Он уже никому не поможет, — мелькнуло в голове принцессы. — И ему никто не поможет. И сотням людей, которые спят сейчас где-то в реальном мире, тоже не поможет никто. И это твоя вина, Аврора! Только твоя!»
На самом деле так оно и есть, ведь вместе с принцессой Малефисента погрузила в сон целое королевство.
«Ты должна всех спасти. Это твой долг».
Это действительно ее долг.
Аврора вздрогнула и едва заметно пошевелилась, но маленькая девочка заметила даже это движение и, очевидно, что-то сделала, потому что на принцессу накатила новая, еще более мощная волна апатии и лени.
«Что я могу противопоставить такой сильной колдунье? — вяло размышляла Аврора. — Свой выдуманный мир? Не стоит и пытаться. Я проиграла, с какой стороны ни посмотри».
И тут принцессу обожгло молнией промелькнувшее у нее в голове видение.
Леди Астрид.
Совсем недавно бывшая энергичной и чуточку забавной маленькой дамой, она лежит на полу — окровавленная, мертвая. А где-то в реальном мире муж леди Астрид даже не подозревает, что она умерла.
Аврора стиснула зубы и начала медленно подниматься на свои, казавшиеся чугунными, ноги. Поднялась, тяжело сделала шаг вперед, занесла меч, сжатый в налитых свинцом руках.
Девочка отступила назад.
— Лучше сдайся сразу, — прошептала она.
Аврора сделала над собой еще одно усилие и махнула мечом в сторону девочки. Та легко отбила клинок, а затем сама сделала выпад и задела бедро принцессы своим нелепым мечом.
Кто бы мог подумать, что игрушечным мечом можно нанести такую рану! От удара деревянным лезвием на бедре Авроры появился глубокий болезненный надрез, из которого ручьем хлынула кровь. Принцессе подумалось вдруг, что точно так же, наверное, кромсал тело несчастной леди Астрид изогнутый кинжал Малефисенты.
— Ты не можешь меня уничтожить, потому что я — это ты. Я твоя печаль, я твое отчаяние, я твое одиночество! — злобно прошипела девочка, делая новый выпад своим деревянным мечом.
Аврора с огромным трудом успела поднять свой меч, чтобы отразить удар.
— Ты. Не можешь. Меч. Сражаться, — прохрипел прикованный шипастыми стеблями к дереву Филипп.
— Знаю! — ответила принцесса, она уже готова была бросить свое оружие.
Ну, что она может сделать, что? Да ничего! Ничего не может, ничего не умеет, ничего…
Аврора замерла. Филипп не мог больше вымолвить ни слова, но не отрываясь смотрел на нее. Многозначительно смотрел. Так, словно что-то пытался ей подсказать.
Что именно?
Драться на мечах у принцессы больше не было сил, тут он прав. А что еще она может сделать?
Девочка стояла в напряженной позе, слегка согнув в коленях ноги, и ждала, что будет дальше делать Аврора. Нападения со стороны принцессы она, разумеется, ждала, а вот не с ее стороны?..
Вот почему девочка изумленно отшатнулась, когда из земли прямо у нее под ногами в мгновение ока с хрустом вырос большой камень.
— Умно, — сказала девочка, восстанавливая равновесие. — Ты…
Аврора вообразила себе еще один камень. Он вырос из-под земли, заставив девочку качнуться вперед.
Еще камень, потом еще один, еще…
Аврора старалась расставлять камни вокруг девочки сплошным забором. Девочка падала, словно тряпичная кукла, поднималась, снова падала, а потом наконец метнула в сторону принцессы злобный взгляд и прошипела:
— Ты меня разочаровала…
От этих слов у Авроры подкосились ноги, и она тяжело осела на землю. В голове у нее замелькали лица тех, кого она успела сильно разочаровать в своей жизни.
…Тетушки, которым она обещала прибраться и подмести в лесном домике, но не сделала этого, провалялась весь день в постели, глядя сквозь окно на бегущие по небу облака.