есколько, скажем так… двуличный.
— Я идиотка. Прости меня, Филипп, — сказала она.
— Ты не идиотка, не говори так. Твоя трагедия ничуть не меньше моей, даже больше, потому что ты потеряла обоих родителей сразу, да к тому же только сейчас об этом узнала. Так что поплачь еще немного, а потом пойдем дальше.
— Я не могу идти дальше, Филипп, — жалобно ответила принцесса. — Я не могу…
— Есть вещи, которые нужно делать через «не могу», — твердо ответил принц. — Твоих родителей больше нет, это значит, что для своего народа ты — последняя надежда. Только ты, понимаешь? Ты единственная, кто сможет спасти их, вывести из хаоса свое королевство, когда мы проснемся.
— Но я даже не понимаю, куда мы идем! — истерично вскрикнула Аврора, указывая рукой на бесконечные ряды деревьев и теряющуюся среди них тропинку. — Я не уверена, сохранился ли там домик, который мы ищем. Быть может, вся наша затея — найти домик, найти там фей, потом с их помощью найти выход из сна — была заранее обречена на провал…
И в этот момент из глубины леса до них донеслась песня:
Идет по лесу с топором
Веселый дровосек.
Он юн, он холост, и притом
Он добрый человек.
И для красавицы любой
Он точно будет клад…
— Еще один демон? — тихо спросила Аврора. — Нет, я этого не вынесу.
— Подожди, подожди, — сказал Филипп и удивленно добавил: — А ведь я знаю эту песню.
— Еще один демон! — не унималась принцесса, не слушая его. — Кто на этот раз? Дровосек-убийца? Лисица-людоед? Загадочный всезнающий мальчик с перочинным ножичком?
Песня оборвалась, и Аврора так и не узнала, встретил тот веселый дровосек свою девушку или нет. Надо полагать, встретил все-таки. Затем раздался громкий хриплый голос:
— Не бойтесь! Отриньте страх! Я слышу вас! Мне дана была миссия — нести помощь и утешение. Я пою для того, чтобы отгонять медведей. Как только они слышат, что это я, обходят меня стороной. Отриньте страх! К вам приближается король! Король лесной чащи! Если у вас добрые намерения, вам нечего бояться.
— Давай уйдем, — сказала принцесса, с трудом поднимаясь на ноги. — По-моему, нам лучше избежать этой встречи.
Но Филипп удержал ее, напряженно всматриваясь в ту сторону, откуда доносился голос.
— Но если вы демоны этой карги Малефисенты, я бы на вашем месте убирался подальше, — продолжало доноситься из-за деревьев. — Если вы демоны — берегитесь, ибо у меня в руках всесильный скипетр и царская держава!
На тропинке показался человек, который вряд ли мог оказаться демоном. Очень уж он не был похож на исчадие ада.
На нем был потрепанный черный плащ с красным подбоем, под плащом — рваная оранжевая рубашка. На ногах — сапоги, когда-то хорошие, но теперь разбитые вдрызг и кое-как связанные какими-то плетенными из травяных стеблей веревочками. Волосы на голове, борода и даже брови торчали у незнакомца в разные стороны и были, наверное, седыми, но об этом можно было лишь догадываться, поскольку их покрывал густой слой пыли и грязи, из которого тут и там высовывались какие-то сухие листики и прутики.
А еще у странного человека не было одного глаза — пустую глазницу прикрывала собравшаяся морщинистыми складками кожа — зато действительно был всесильный скипетр в виде массивной ветки, на которую незнакомец опирался при ходьбе, а в другой руке царская держава — круглый, тяжеленький на вид камень.
— Отец?.. — прошептал Филипп, не веря своим глазам.
— Филипп? — прошептал незнакомец, не веря своему единственному глазу. — Нет-нет, этого не может быть. Очередная галлюцинация. Совсем как раньше, когда я видел одним глазом то, чего нет. За это мне его выкололи. Чтоб он не лгал, значит.
— Это я, отец, это я, — дрогнувшим голосом сказал принц. Он бросился вперед и крепко обнял безумного грязного старика.
Принцесса молча наблюдала за ними, пытаясь понять, что здесь на самом деле происходит. В голове у нее звенело, все казалось каким-то странным, бессмысленным и… ненастоящим, что ли. Как в театре — все вроде бы по правде, а на самом деле — понарошку.
Тем временем старый король зарыдал, по-медвежьи сжимая Филиппа своими грязными громадными ручищами.
— Филипп… сынок. Как я рад тебя видеть! Но лучше бы тебя здесь не было! Знаешь, если мне и удалось сохранить остатки разума в этом проклятом месте, то только потому, что я думал, что хоть ты-то в безопасности. Надеялся, что ты успел удрать отсюда куда-нибудь подальше с той своей лесной крестьяночкой. Как же ты был прав, сынок, когда хотел сбежать с ней… Тем более что нравы теперь стали куда свободнее, чем прежде. И то сказать, не при короле Артуре живем, на дворе у нас сейчас цивилизованный четырнадцатый век как-никак…
— Отец, родной! — со слезами на глазах воскликнул Филипп. — Неужели ты все это время был здесь один?
— Изгнанник, — прошептала Аврора. — Изгнанник…
— А, это ты! — уставился на нее одним своим глазом король Губерт. — Маленькая воспитанница Малефисенты!
— Нет, — сказал Филипп. — На самом деле, как оказалось, она и была той крестьянкой, на которой я хотел жениться, но при этом оказалось, что она же и принцесса Аврора. Просто ее в детстве отправили в лес жить вместе с феями.
— Бред какой-то, — сказал король Губерт и почесал бровь над своей пустой глазницей. — А ну-ка давай еще раз, и с самого начала.
— Хорошо, только я постараюсь все рассказать покороче и побыстрее, а то у нас времени мало.
— Времени мало? Я бы так не сказал, — уныло заметил король Губерт. — Годами тут брожу по этому лесу. Тоска. По-моему, время — это все, что у меня осталось, мой мальчик, и девать его мне совершенно некуда.
До чего же странно было Авроре сидеть и слушать со стороны собственную историю в пересказе Филиппа! Закончив, принц повернулся к ней и попросил:
— А теперь ты еще раз расскажи, за что изгнали из Тернового замка моего отца.
— Да по большому счету из-за ерунды, — пожала плечами принцесса. — Просто он хотел, чтобы за ним, как за королем, оставалось слово во всех делах, которые касаются управлением жизни замка. А в общем-то, как мне кажется, Малефисенте чем-то мешало его присутствие, и больше ничего. Почему напрягало? Не знаю, хотя… В реальном мире король Губерт приехал на нашу с тобой свадьбу, может быть, Малефисента опасалась, что из-за этого возникнут какие-то противоречия в сонном мире Тернового замка? Боялась, что король что-нибудь вспомнит?
— Очень похоже на то, — кивнул головой король Губерт. — Когда эта ведьма выкидывала меня из замка, она так и сказала: «Все. Ты больше не будешь доставлять мне беспокойство, старый дурак». Неприятным таким тоном сказала… Дрянь-женщина…
— А что с тобой случилось после этого? — спросил Филипп. Он робко протянул руку, собираясь погладить старого короля по голове, но не решился и отвел ее назад.
— «Я изгнан был, но разве я отдался на милость своей горестной судьбе?» — голосом трагика произнес Губерт. Судя по всему, цитировал кого-нибудь из авторов своих любимых рыцарских романов. Потом он утер рот тыльной стороной ладони и уже совершенно другим, нормальным тоном продолжил: — Нет, не отдался, дорогие мои. Те глупцы, что сидят взаперти в замке, считают, что здесь, Снаружи, мертвая пустыня. Так им внушила Малефисента, и они верят ей на слово. Никому и в голову не приходит проверить ее слова. А на самом деле здесь чудесно. Зелено. Солнышко светит. Я ушел в лес и до сих пор слоняюсь по нему. Питаюсь орехами, желудями, грибы собираю. Иногда кролика удается добыть. Нормальная еда, здоровая. Сначала был совсем один, потом несколько раз наткнулся на демонов Малефисенты, — он почесал бровь над своей пустой глазницей. — М-да. Пришлось вооружиться — меча-то у меня при себе больше не было! Сделал себе дубину и стал называть себя королем лесной чащи. Пусть Губерт изгнан, но он по-прежнему король!
Аврора мягко обняла старика одной рукой за плечи. Король Губерт вздрогнул от неожиданности, но тут же успокоился и заулыбался.
— Очень странно, но за все это время мне так и не удалось найти свое королевство, — продолжил он. — Не понимаю, куда оно могло деться. Ведь в ясные дни из моего замка был виден замок Стефана, вот какими близкими соседями мы с ним были! Шутили даже, не протянуть ли над лесом веревку от замка до замка, чтобы по ней летать друг к другу в гости.
— Ничего странного, отец. Сейчас мы с тобой внутри сна Авроры, — с ласковой улыбкой пояснил Филипп. — А как может в ее сне появиться наше королевство, если наяву она никогда его не видела?
— А, ну да, конечно, — тихо согласился Губерт. — Я затерян в колдовском сне какой-то девочки, и все здесь не такое, как на самом деле. Знаете, чем дальше я уходил от проклятого замка, тем больше все запутывалось, но при этом, что удивительно, кое-что и прояснялось. Воспоминания появлялись. Из того мира, из настоящего, как я понимаю. Очень многое перепутано, но так, наверное, и должно быть в голове юной леди.
Принцесса нисколько не обиделась на слова старого короля о царящей в ее голове каше, вместо этого задала вопрос, который давно уже ее мучил:
— Вам не кажется странным совпадением, что вы вышли на нас из леса как раз в то время, когда мы с Филиппом говорили о моих родителях? В ту самую минуту, когда я едва не сдалась и не отказалась от своей миссии?
— Здесь не бывает простых совпадений, моя дорогая, — веско ответил король Губерт. — И наша встреча совпадением тоже не была. Меня направили сюда какие-то высшие силы. Передо мной явился то ли дух, то ли ангел и сказал, что вы потерялись и я должен найти вас и привести домой.
— Фея, — прошептала Аврора. — Это, наверное, была фея.
— Фея? Возможно, — согласился король. — Да, то существо было золотистым и блестящим. Наверное, в самом деле фея.
— Отлично! Теперь все сходится! — облегченно выдохнул Филипп.
— А вы действительно сумеете помочь нам найти домик в лесу? — спросила принцесса. — Тот, в котором я росла со своими тетушками? Он маленький, с соломенной крышей…