Мистер Арнольд на миг оторвался от трубки и внимательно на нее посмотрел, потом снова прижал к уху.
– Да… Наверное, Джон. Конечно. Ты выполняешь свой долг. Задай им жару, сынок! Покажем мерзавцам, что так больше продолжаться не будет. Давай, мы с тобой.
– Спасибо, папа. Передай маме, что я ее люблю. Скажи – приеду, как только немного поутихнет. Пусть они с Дианой не беспокоятся. Да, забыл, Джеймс контролирует заправку самолетов, к телефону не доберется. Просил передать Диане привет. Передашь, ладно? Кстати, я думаю, между ними что-то есть…
– Да? Хорошо, все передам. Ему тоже от нас самые лучшие пожелания. Ладно, да… Тебе, наверное, пора, Джон. Увидимся, когда… когда представится случай. Береги себя, мой мальчик. Мы тебя очень любим.
– Я знаю, пап. Я вас тоже люблю. Пока.
Связь оборвалась. Мистер Арнольд опустился в плетеное кресло у телефонного столика и закрыл лицо руками.
Глава 25
В течение многих недель Арнольды больше ничего не слышали о сыне, а Диана о Джеймсе. И неудивительно: катастрофа с ошеломляющей скоростью продвигалась к Ла-Маншу. Трудно сказать, кого больше удивляла разыгравшаяся вакханалия: не знающих поражений немцев или униженных британцев, французов, бельгийцев и голландцев.
Не прошло и недели после звонка Джона, как капитулировала Голландия. Франция погрузилась в хаос. Арнольды не имели представления, где их сын и чем занимается.
– Отсутствие новостей – уже хорошая новость, – не уставал повторять жене мистер Арнольд.
Но при этом поражался спокойствию Гвен и ее упорству в борьбе с преследующим их обоих чувством беспредельного страха.
– Джону не поможет, если мы с тобой с перепугу потеряем головы, – говорила она. – Нам следует держаться. Я работаю над картиной – хочу сделать подарок к его возвращению.
Сам же мистер Арнольд каждый день ездил в город. А что еще оставалось делать?
Однажды солнечным утром по дороге на службу его догнал бывший компаньон.
– Доброе утро, Арнольд. Слышали новость? Неприятельские танки уже в Абвиле.
Мистер Арнольд встал как вкопанный.
– Как? Оттуда же рукой подать до Ла-Манша!
– Именно! И это еще не самое страшное. Теперь наши силы с юга и севера отрезаны друг от друга. На все про все ушло ровно десять дней. Уму непостижимо! Чую я, проиграем мы эту войну. Как же все это некстати… Мы с женой собирались в Бордо этим летом. Как говорится, quel dommage[2]. Есть весточки от сына?
Мистер Арнольд помотал головой и двинулся дальше.
– Нет. Ни единого звонка.
– На вашем месте я бы не волновался. Вряд ли Джон во Франции.
Мистер Арнольд снова остановился.
– О чем вы?
Собеседник пристально посмотрел на него.
– Разве не очевидно? Франция совершенно безнадежна. Через две недели максимум она начнет добиваться перемирия, попомните мои слова. Нам самим потребуются все наши «Спитфайры» и «Харрикейны» до единого. Следующей остановкой герра Гитлера станет Британия, и тогда придет черед таких парней, как ваш сын. Разбрасываться самолетами и пилотами, только чтобы выиграть несколько бесполезных дней для французов?.. Ну, это мое мнение. Всего хорошего. Вперед, к победе! – Он сделал салют рукой и исчез за дверью своей конторы.
Сев за рабочий стол, Оливер немедленно сообщил новости Гвен в Дауэр-Хаус.
– Поэтому хоть Джон, возможно, и летает на задания во Францию, но базируются они наверняка здесь – на случай вторжения. Уильямсон парень хваткий, держит ухо востро. У него контракты с военным министерством, я это точно знаю.
Гвен заговорила не сразу.
– Оливер, ведь если Франция капитулирует, значит, мы тоже проиграем? Какой тогда смысл сражаться? Рисковать жизнями мальчишек?
«Именно в этом сейчас и заключается главный вопрос», – подумал мистер Арнольд, положив трубку.
Глава 26
Не прошло и недели после ужасной вести об Абвиле, как во всех разговорах и газетах его сменил французский прибрежный городишко Дюнкерк. Десять дней члены семьи Арнольд – Оливер и Гвен в Дауэр-Хаусе и Диана в Гиртоне, – затаив дыхание, слушали утренние радиосводки о спешной эвакуации через Ла-Манш. Поступили сведения, что в толпе обессиленных людей на береговой полосе есть пилоты сбитых самолетов Королевских ВВС, и в обеденный перерыв мистер Арнольд убегал в соседний кинотеатр посмотреть хронику, надеясь хотя бы мельком увидеть лицо сына в вереницах изможденных мужчин, терпеливо дожидающихся переправы в безопасное место.
Между тем Диану терзала неизвестность. От Джеймса не было ни писем, ни звонков после того апрельского прощального поцелуя у обочины. В день, когда эскадрилья отправилась воевать, отец передал ей привет от него, и больше она ничего не слышала.
За брата Диана тоже страшно переживала, но все же гораздо чаще была занята мыслями о человеке, который – теперь она была в этом уверена – станет ее возлюбленным, если, конечно, ему суждено вернуться.
– По-моему, я схожу с ума, Сал, – жаловалась она подруге. – То беспокоюсь о них обоих, то мучаюсь от того, что постоянно думаю о нем, а не о собственном брате. А порой меня охватывает безумная радость – когда понимаю, что в первый раз в жизни влюбилась. Потом я вновь прохожу весь этот круг и не могу отделаться от мысли, что его убили.
В отчаянии она опустила голову.
– Понимаю, Диана, понимаю, – Салли гладила ее волосы. – Ничего… Так происходит с каждым, у кого воюет близкий человек. Нужно быть сильной, нужно терпеть. Как говорит твой отец, пока ваша семья не получила ужасной телеграммы или звонка из ВВС, можно надеяться, что…
– Да, но это касается только брата! – вскинулась Диана. – Если вдруг Джеймса Блэкуэлла собьют над Францией, ранят или возьмут в плен, мне сообщать не станут. Я ему не жена и вообще никто. В Королевских ВВС ничего не знают о моем существовании. Каждое утро я прочесываю в газетах списки убитых и пропавших без вести. Один раз чуть в обморок не упала: нашла там фамилию Блэкуэлл. Хорошо, что не Джеймс. Это ужасно, Сал, ужасно!
Подруга встала.
– Хватит, радость моя. Надевай пальто и шляпу.
– Что? Зачем? Мы куда-то идем?
– В «Лисицу и собаку», пропустим по бокальчику чего-нибудь очень крепкого.
Глава 27
Последние военнослужащие, вывезенные из Дюнкерка, прибыли двое суток назад. Первая неделя июня заканчивалась, но ни от Джона, ни от Джеймса новостей не было.
Теплым ясным вечером Арнольды с дочерью сидели в саду Дауэр-Хауса. До самого длинного дня в году оставалось всего около двух недель, и даже сейчас, в восемь часов, солнце припекало вовсю. Внизу за изгородью резвились кролики, среди побегов плюща, густо опутавших задний фасад дома, звонко чирикала стайка воробьев.
Все трое пили вино из хрустальных бокалов, поданных горничной на подносе.
– Свадебный подарок от твоих бабушки с дедушкой, – сообщил мистер Арнольд дочери, подняв бокал. – Из шести уцелеть удалось только этим трем. Помнишь, как ты разбила остальные?
Диана поморщилась.
– Разумеется. Мне было года три.
– Четыре. Твой брат не давал тебе поиграть с его деревянными кеглями, и ты…
– …взяла твой мяч для крикета, – продолжила Диана всем известную историю, – достала из буфета столько бокалов, сколько смогла унести, выставила на дорожку и…
– …сбила все одним броском мяча. До сих пор помню тот прелестный звон и твои восторженные крики.
Гвен рассмеялась.
– Джон ужасно жадничал, когда дело касалось игрушек. Вы с ним не ладили до тех пор, пока он не пошел в школу.
Диана пожала плечами.
– Я была страшной врединой. Не давала ему ни минуты покоя. Только когда он уехал в пансион, я поняла, как его люблю. – Она отставила бокал на выкрашенный белой краской кованый садовый столик и посмотрела на родителей. – Послушайте, с тех пор как я вернулась из Гиртона, мы с вами об этом не говорили. Как вы думаете, что сейчас с ними? Только честно. Я устала переживать, у меня просто не осталось слез.
Ее отец тоже поставил бокал и пристально посмотрел на обеих.
– Я собирался сказать это за ужином. Ладно, слушайте сейчас. К происходящему я отношусь оптимистически. Нет, правда. В газетах многого не пишут, но и так ясно, что наши истребительные эскадрильи совсем недавно летали над Францией, прикрывая эвакуацию. Не устаю повторять, что отсутствие новостей само по себе хорошая новость. Сейчас это правило действует точно так же, как и всегда. Но дело вот в чем, – он наклонился вперед. – Сегодня ко мне заходил Уильямсон. Говорил завуалированно и намеками. Так вот, он сообщил по строжайшему секрету: командование Королевских ВВС открыто заявило новому премьеру, что пора заканчивать тягомотину во Франции, все до единого самолеты должны быть здесь, дома. Уильямсон вообще не верит, что хотя бы одна эскадрилья «Спитфайров» базировалась за Ла-Маншем. По всей видимости, Черчилль этого не допустил, как французы на него ни давили.
Мистер Арнольд взглянул на жену и дочь.
– Да, всем нам очень страшно, и все же, думаю, скоро мы услышим хорошие вести о Джоне. – Он кивнул Диане. – И о твоем Джеймсе, дорогая, очень скоро. Давайте за это выпьем.
Все трое подняли бокалы.
– За хорошие вести.
Глава 28
На следующее утро Люси зашла в оранжерею раздвинуть шторы, но, как ни странно, они уже были раздвинуты. Кресло перед окном стояло спинкой к ней, а в воздухе над ним медленно плыло кольцо сигаретного дыма.
– Доброе утро, сэр! Не знала, что вы встали. Принести вам чаю?
– Да, спасибо, Люси! Сижу здесь с шести часов, жду, когда все проснутся.
Джон встал с кресла, посмотрел на потрясенную горничную и потянулся.
– Замечательное утро, не правда ли?
Десять минут спустя Диана в пижаме сбежала вниз по лестнице.
– Где он?
Из столовой, сияя, вышла ее мать в утреннем халате.
– Они с отцом в саду, милая. Джон выглядит очень уставшим…