Мита замотала головой и затряслась.
— Нет… нет, я так не могу… Мне так нельзя, я же… деревня… и отец… как…
Она попятилась, скользя лапами по мокрой глине, прямиком к воде. Лик зарычал, рывком поднялся с места и прихватил ее морду зубами.
— Успокойся, — приказал он ей. — Вдохни поглубже, выдохни… я не знаю, как вы, люди, приходите в себя.
Та пискнула и попыталась высвободить морду, но зубы Лика сжались сильнее. Она ощущала носом его обжигающее дыхание, и от него по всему ее телу шла дрожь. Мита перестала вырываться и с удивлением обнаружила, что ей становится легче, как будто кто-то невидимый, сидящий глубоко внутри нее, перестал метаться и с покорностью улегся, словно собака, которой указали место. Ей и самой неожиданно захотелось лечь и прижаться к теплому боку стоящего рядом волка, вдохнуть терпкий запах терновника, исходящий от его густого меха, прикрыть глаза и задремать, зная, что она находится под его защитой.
— Сработало, — довольно проклекотал ворон, заметив, как волчица прикрыла глаза. — Теперь общаться будет гораздо легче.
Лик выпустил морду Миты и сел. В его глазах мерцали лунные блики, танцующие на быстрой воде.
— Что ты имел в виду, когда сказал, что мне придется с этим жить? — осторожно спросила волчица.
— То и значит. Похоже, вместе с моим укусом ты обрела Зверя. А значит, тебе придется учиться жить с ним в одном теле.
— Получается, я стала волколюдкой… — Мита прижала уши. — Так нельзя… я так не могу. Я ведь теперь и в деревне жить не смогу.
— Если научишься сдерживать Зверя — сможешь. — Волк был непреклонен. — Как ты перекинулась сегодня?
А ведь до сих пор она не задумывалась, как именно стала волчицей.
— Я… проснулась. — Мита сморщила нос, вспоминая. — На чердаке. Мне снился какой-то сон: про костер, незнакомых людей, большого лося…
Лик и Тир переглянулись, но перебивать не стали.
— Меня, кажется, лихорадило, — продолжала травница. — Я хотела выпить отвар, но когда проснулась, уже была такой.
— Похоже, во сне перекинулась, — заметил Тир. — Прямо как малышня обычно.
Мита вопросительно склонила голову набок.
— Процесс смены ипостаси непростой, — пояснил ворон. — Тело ломается и перестраивается, и чем больше разница между человеком и зверем, тем трудней обернуться. Но у детей все иначе. Их тело гибкое, потому что еще растет, а разум неокрепший, поэтому хуже контролирует инстинктивное «хочу». Вот так и получается, что ночью, когда мозги у детенышей совсем расслабляются, они частенько перекидываются. — Тир закатил глаза. — Столько мороки потом — ловить маленьких воронят по всему гнездовищу…
— С волчатами не легче, — шумно фыркнул Лик.
— Они хоть не летают, знаешь ли!
— Но я же не волчонок, — встряла Мита.
— Если учесть, что волколюдкой ты стала не больше двух дней назад — вполне себе волчонок, — хрипло хохотнул ворон. — По крайней мере, учить тебя придется с самых азов, как маленькую.
— Перекидываться тебе будет сложнее, — добавил Лик. — И больнее. Но потом привыкнешь.
Мита прижала уши.
— Больнее?..
— Не пугай девочку, — пожурил волка Тир.
— Я всего лишь говорю как есть.
Лик поднялся с места и отряхнулся. Мита наблюдала за тем, как он расхаживает вдоль камышей, прижимая уши и нервно дергая хвостом; желтовато-рыжая дымка тянулась за ним, сплетаясь тонким полотном. Волчица прищурилась, чтобы они не мешали ей, и досадливо заскулила, когда это вновь не помогло.
— Что будем делать? — поинтересовался Тир. — Представишь ее клану?
— Нет, — отрезал Лик. — Не сейчас.
Он остановился и посмотрел волчице в глаза; от его властного взгляда ей снова захотелось припасть к земле.
— Такой тебе лучше не попадаться клану на глаза. От тебя еще сильно пахнет человеком. Да и законов наших ты не знаешь. Пойдем, — позвал он ее и махнул хвостом. — Для начала нужно научить тебя быть волком.
— А если пойдешь со мной, — весело встрял вранолюд, — то научишься быть вороном.
— Тир-р-р! — досадливо зарычал Лик.
Ворон в ответ разошелся карканьем, похожим на смех, и поднялся на крыло.
Лик погнал Миту вдоль реки — он объяснил это тем, что сейчас клан охотится и в лесу можно будет на них наткнуться. Мите совершенно не хотелось встречаться с кем-то из других волколюдов — волчица, которая была тогда с Ликом, явно не обрадовалась ее появлению.
Они добрались до опушки на юго-востоке леса Лииш, и Митьяна шумно втянула воздух носом. Она окинула раскинувшуюся перед ними равнину взглядом: травы пестрели бликами разных оттенков, а деревня вдалеке казалась крошечной и была окутана болотного цвета дымкой.
— Что это за цветные блики и дымки? — наконец, осмелилась она спросить. — Я вижу их повсюду, и они мешают.
Лик насмешливо задрал губу, обнажив клыки. Мита заметила, что когда волк говорил, то почти не шевелил пастью, и все слова будто звучали прямо у нее в голове.
— Мешают? Да ты шутишь!
— Не шучу, — насупилась она. — Из-за них все такое серое и невзрачное… И границы такие нечеткие.
— Так мы, волколюды, чувствуем мир. Не глазами — чаще всего они не так нам нужны. Обоняние и слух гораздо важнее. Все эти дымки и блики — запахи. Не замечала, что сильнее всего они исходят от растений или живых существ?
Мита пригляделась к Лику. Желтовато-рыжая дымка и правда нитями отходила от его тела, повторяя силуэт и движения волка.
— Запахи, значит… Как по мне, это неудобно.
— Со временем привыкнешь. Перестань полагаться на глаза, закрой их. Забудь, что они у тебя есть. Попробуй по запаху определить, где я нахожусь.
Мита послушно закрыла глаза, но вместо привычной темноты увидела знакомые цветные блики, и у нее тут же закружилась голова.
— Ох, боги… — выдохнула она.
— Не паникуй. Попытайся понять, какой из запахов принадлежит мне, поймать его и отследить.
Лик замолчал и больше не издавал ни звука. Мита тщетно пыталась уловить хотя бы малейший шорох, который подсказал бы, в какой стороне находился волк, но быстро сдалась.
«Запах так запах», — вздохнула она про себя и потянула воздух носом.
Некоторые блики, пляшущие перед глазами, стали ярче остальных, и среди них она различила облако желтой дымки. Мита вспомнила, что желтыми она видела волков: такими они были в ее сне, таким оказались Лик, разозленная волчица и она сама.
Мита попыталась ухватиться за эту дымку и сосредоточиться. Поначалу она ускользала из ее поля зрения и рассеивалась, но вскоре волчица сумела собрать ее воедино. Теперь она превратилась в тонкие нити, ведущие куда-то в сторону. Не открывая глаз, Мита повернула морду, следуя за нитями, пока те не сложились в волчий силуэт.
— Молодец, — похвалил ее Лик. — Теперь поняла, как это работает?
Она кивнула. Теперь она разглядела среди запахов голубоватую дымку, нити от которой вели куда-то наверх. Волчица задрала голову и принюхалась.
— Быстро учишься, карра! — отозвался сидящий над ней на ветке Тир.
— Это непросто, — призналась Мита и почесала за ухом. — Я постоянно теряюсь и упускаю их.
— Практика, — невозмутимо отозвался Лик. — Не открывай глаз. Сейчас узнаешь кое-что еще.
Мита терпеливо ждала. Ее слух улавливал шорохи, взмахи крыльев, чей-то быстрый бег в глубине леса. Она водила ушами, чтобы лучше слышать, что происходило вокруг, и удивлялась, как можно не сойти с ума от такого столпотворения.
Рядом раздался шорох. Лик нарочно шел громко, привлекая к себе внимание. Мита слышала поступь его мягких мохнатых лап и, что интересно, различила его походку собственными лапами — как будто дрожь проходила по земле и достигала ее через чувствительные подушечки.
— Что это? — тихо спросила она, прислушиваясь к новым ощущениям.
— Так мы тоже умеем, — довольно ухмыльнулся Лик.
Он подпрыгнул и перескочил с места на место. Волчица все еще не открывала глаз, но была точно в этом уверена.
— Слышишь ее? Дрожь земли. Маленький трюк. Земля — не наша стихия, но мы так умеем. Навык полезный, овладеть им труднее, и потребуется время. Не знаю, как много его у нас.
Мита, наконец, открыла глаза и огляделась. Запахи, маячившие перед глазами, уже не казались ей такими раздражающими.
— Ну, как тебе теперь волчья шкура? — хихикнул Тир и слетел вниз, опустившись прямо на холку волчицы. — Не надумала учиться вороньим премудростям?
Лик рыкнул на него, но без злобы.
— Непривычно, — поделилась Мита. — Может, не так уж и плохо. Только вот…
— Спрашивай, не робей!
— А как мне… вернуться в человеческий облик?
На поляне повисло долгое молчание. Тир и Лик переглянулись, пытаясь подобрать слова. Мита напряглась и уже приготовилась паниковать.
— Сама ты, скорее всего, не сможешь. Пока что, — произнес, наконец, волколюд. — Да тебе и не понравится. Но есть другой способ. Нужно запастись силами и терпением. — Он оскалился и припал к земле, как будто приготовился к забегу на охоте. — За мной! И не вздумай отставать.
Глава 8Лик
Двоедушие — признак веры в иного бога. Двоедушие не карается Светлым, но и не располагает к благословению Его. Создания с двумя душами противоречат замыслу Его, но милостью Его им дозволено ступать на земли, Им сотворенные — до тех пор, пока создания эти не несут угрозы землям и живущим на ней.
Из Светлого писания, священных текстов культа единого Бога Солнца
Х514 год, 10 день месяца Зреяния
Лик не позволял себе таких пробежек еще с тех времен, когда был волчонком. Когда-то у него было мало забот и много свободного времени, чтобы заниматься тем, чем хочется, и по ночам они с другими волчатами частенько убегали от взрослых, чтобы порезвиться на равнине. Тогда Лик и заметил, что если как следует погонять своего Зверя, он успокоится и обращаться в человека будет проще. Этот прием он решил использовать на Митьяне.
Поначалу волчица сильно отставала. Она все еще путалась в четырех лапах, спотыкалась о камни и кочки и терялась в пространстве, не успев до конца привыкнуть к черно-белой картинке с цветными бликами перед глазами. Лик сдерживался, чтобы не завалить ее советами. Она и так узнала слишком много нового, а лучший учитель — собственные набитые шишки.