Лика это позабавило. Ему и раньше нравилась подруга Миты, и сейчас он был рад, что не ошибся в ней.
Катар высунулся из-за юбки Зеры и опустил взгляд.
— Мой вождь… я ослушался вас и пришел на равнину. Я… виноват… — Слова давались ему с трудом. — Я готов понести любое наказание, которое мой вождь изволит мне назначить.
— Малыш ни в чем не виноват! — встряла Зера, задрав подбородок. — Просто наши парни — безмозглые дуралеи. Мы сами решили…
— Зера, — шикнула на нее Мита. — Тут дело не в этом.
— Приходить на равнину запрещено. — Лик оскалился, и Катар съежился в комок, сильнее стиснув подол платья. — Ты знал о запрете, но нарушил его. Разумеется, я назначу тебе наказание. Но сначала уйдем и не будем досаждать людям.
Катар покорно склонил голову, однако Лик видел, как задрожали его плечи. Зера растерялась: волчьих голосов люди не слышали.
— Думаю, Лик заберет его, — нашлась Мита, которая прекрасно его понимала. — Прости… те, что доставили неудобства.
Волк покачал головой, показывая, мол, ничего страшного. Катар, наконец, выпустил льняную ткань из рук и подошел к сыну главы.
— Перекидывайся, — приказал он ему. — И поживее.
— Да, мой вождь, — покорно отозвался Катар.
Когда они уходили, последним, что услышал Лик, были слова Зеры: ' А этот волчонок милый, так и не скажешь, что не человек… '
— Чем ты думал вообще?
Когда волки зашли в лес достаточно глубоко, Лик налетел на Катара. Тяжелая лапа прилетела ему в спину и вжала в землю.
— Ты хоть понимаешь, — прорычал он, — чем грозит твое появление там? Люди тебя видели. Разнесут по деревне — и Всевидящая ведает, что они выкинут. Какого дамнара ты вообще ушел от нянек?
— Простите… — захныкал Катар. — Я не хотел так…
— А как ты хотел?
— Я просто… я убежал… я хотел оторваться от… от…
Лик нахмурился: малыш так боялся, что уже не мог связать два слова. Он рыдал, уткнувшись мордой в землю, и громко всхлипывал. Волк вздохнул, убрал лапу с его спины и осторожно приподнял зубами за загривок.
— Прекрати реветь. Успокойся сейчас же и объясни мне внятно, за каким дамнаром ты полез на равнину.
Катар заскулил и съежился.
— Простите, мой вождь… — всхлипнул он.
— Прекращай, кому говорю.
Лик опустил его на землю и сел сам. Катар потер морду лапами. На сына главы он старался не смотреть.
— Я просто… за мной гонялись. Я не хотел играть в эти дурацкие игры, которые придумывает шайка Ниирена. Они… они налетели на меня. Я пытался спрятаться. Подумал, что на равнину они не сунутся. А потом мы столкнулись там с людьми и…
— Сдачи надо давать, — оборвал Лик.
— Я не могу…
— Ты не хочешь. В чем дело, Катар? Тебе пошел седьмой год — а ты за себя постоять не можешь? Этой осенью тебя в ученики возьмут, и что ты будешь делать?
Волчонок прижал уши к затылку и задрожал.
— Я не могу… Я не воин. И с охотой у меня не ладится.
— И как же ты думаешь приносить пользу клану?
— Не знаю! — с отчаянием воскликнул он. — И не хочу! Зачем, если никому это не нужно? Я все равно для всех обуза, и было бы лучше, если бы меня вовсе не было…
Голос Катара сорвался, и он не смог больше сказать ни слова — подавился собственными рыданиями.
Лик прикрыл глаза. Ему самому нужно было успокоиться. Он так взбесился из-за выходки волчат, что довел Катара до истерики. А ведь малышу было из-за чего переживать. Его мать забеременела им от волколюда из клана Эйсте, живущего к западу от Калсанганского удела, а спустя два года после рождения малыша погибла на охоте — встретилась по весне с голодным медведем и не выстояла в одиночку. Катар почти не помнил ее и всю сознательную жизнь провел в яслях, в окружении волчиц-нянь, которые недолюбливали его из-за того, что приходилось возиться с незаконнорожденным сиротой. Неудивительно, что со сверстниками у него не ладилось, а к клану Лииш он не питал теплых чувств.
— Успокойся, Катар, — уже мягче попросил Лик и ткнулся носом в его макушку. — Лучше скажи мне, видел ли тебя кто-то, кроме девушек, на равнине?
Волчонок несколько раз всхлипнул, но заговорить никак не решался. Лик терпеливо ждал.
— Видели… — пробубнил Катар себе под нос. — Какие-то люди… Я случайно на них наткнулся… я не хотел…
— Сколько их было?
— Трое… Один просто испугался, другой… он хотел… убить…
Последнее слово он прошептал и сам испугался.
— Они нас теперь всех убьют, да? Из-за моей глупости?
— Не убьют, — пообещал Лик. — Ты же никого не тронул? Не укусил? Люди тебя не ранили?
— Нет.
— Тогда и не бери в голову. Девушки тебя не испугались?
Волчонок помотал головой.
— Кажется, нисколько.
— Это самое главное.
— Та, что со светлой косой, — поделился Катар. — Она добрая очень. И понравилась мне.
Лик насторожился.
— Почему?
Катар повел плечами.
— Не знаю… Пахло от нее приятно. Как от родной почти.
' Он сам не понял, что от Миты пахнет зверем ', — подумал волк с облегчением. Но лучше бы об этом он не трепался.
— Значит, так, — решил он. — Я твое наказание отменяю, но при одном условии. О встрече с людьми ты никому не расскажешь. Понял меня?
Волчонок потряс головой.
— А почему нельзя?
— Потому что не спорь, когда старшие говорят, — огрызнулся Лик. — Если ты все еще хочешь получить наказание, так и скажи.
Катар испуганно замотал головой.
— Я буду молчать, мой вождь.
Лик поморщился. Конечно, волчатам с детства прививали уважение к старшим и учили, что к Рууману и Лику нужно обращаться именно так. Но к уважительному ' мой вождь ' он был не готов. Он еще не глава клана, не заслужил. Лик сел и дал знак Катару сделать то же самое.
— С сегодняшнего дня ты перестаешь меня так называть. Будешь звать просто по имени.
— Да, мой вождь…
— Начинать можно уже сейчас. Я возьму тебя в ученики и буду тренировать. Если хочешь получить хорошее место в стае, надо стать сильнее и давать отпор тем, кто пытается унизить тебя или загнать в угол. Вот этому я и буду тебя учить.
Катар застыл и долгое время молчал, переваривая услышанное
— А можно узнать… — он замялся, — почему вы решили меня учить?
— Меньше знаешь — крепче спишь, — фыркнул Лик. — Просто хочу держать тебя при себе, чтобы ты не наломал еще дров. С кем ты сейчас живешь?
— Ни с кем, мой во… то есть, я хотел сказать, что меня оставляют с нянями в яслях.
— Переберешься к нам в дом. Диисе я сам скажу. Еще вопросы есть?
Катар помотал головой. Теперь в его глазах вместо страха читалось восхищение, и Лик поймал себя на том, что доволен этим.
— Если нет, тогда вернемся к няням. У меня к ним назрел очень нехороший разговор.
Глава 20Лик
Волк силен телом и духом, бесстрашен перед врагами, чуток и участлив к сородичам, но беззащитен лишь перед двумя — родной матерью и вождем клана.
Волколюдская поговорка
Х514 год, 18 день месяца Зреяния
Ранним утром восемнадцатого дня месяца Зреяния Лик давал урок Катару: волчонок должен был достать его морду зубами хоть раз, но пока что у него не получалось. Он прыгал вокруг Лика, заходя то с одной стороны, то с другой, прыгал с земли, с окружавших их пней, караулил в кустах, ожидая, когда его ' жертва ' расслабится. Лик и так был расслаблен и продолжал с легкостью уворачиваться от всех выпадов.
А потом ветер принес с юго-запада знакомый запах, и Лик застыл.
Зубы волчонка щелкнули Лика по носу, и тот радостно провозгласил:
— Достал!
— Возвращайся пока в поселение, — не глядя отозвался волк.
Всю радость Катара как рукой сняло.
— Что-то случилось?
— Случилось. Передай всем, что оте… что глава клана Рууман Острый Клык вернулся домой.
Катар мигом сделался серьезным.
— Передам.
И со всех ног помчался к ельнику.
Лик переступил с лапы на лапу и коротко вздохнул. Время, когда ему придется рассказать о том, что произошло с Митьяной, приблизилось вплотную. Впрочем, он уже знал, что ответит, даже если от новости отец придет в ярость.
Лик втянул носом воздух, прикрыл глаза и определил его местонахождение. И рысцой направился к нему.
Рууман Острый Клык, глава клана Лииш, возвращался со встречи кланов в сопровождении трех старших воинов. Держались они ровно, молчаливо: глава шел впереди, а они пристроились клином за ним. Лик вынырнул из тени деревьев и осторожно приблизился к отцу, почтительно склонив голову.
— Отец.
— Вижу, ты не в лучшем расположении духа, — вместо приветствия заметил Рууман.
Лик склонил голову еще ниже и поравнялся с отцом.
— От тебя не скроешь.
— Я знаю тебя как свои пять пальцев и всегда угадываю, когда ты выгораживешь Тайру, когда зол, а когда напуган. Что случилось в мое отсутствие? Я, конечно, могу спросить у Ирмара, но зная о ваши паршивых отношениях, подозреваю, что рассказы будут сильно различаться.
' Ты даже не догадываешься, насколько… ' — подумал Лик.
— Не здесь. Не при всех. Я хотел бы поговорить наедине.
Рууман скосил глаза и впервые за их встречу посмотрел на сына.
— У тебя есть секреты от клана?
— Мне нужен твой совет.
— Нечасто ты приходишь ко мне с такой просьбой. Хорошо. — Глава клана дал знак старшим воинам идти вперед без него. — Поговорим дома. Но для начала я узнаю, что произошло в лесу за мое отсутствие. Можешь составить мне компанию, если хочешь.
Лик кивнул и, приспустив хвост, потрусил следом за отцом.
Возвращение главы мгновенно призвало клан к порядку, и Лик мог только позавидовать отцовскому умению возглавлять и властвовать. Ирмар был следующим после Лика, кого Рууман встретил по возвращении. Именно он поведал ему все важные новости: вторжение Кира-Талун на плато, прогулка с деревенской знахаркой, очередная стычка на равнине, едва не закончившаяся гибелью волчонка. К первому глава отнесся равнодушно — такое случалось нередко и заканчивалось обычно динаково: вторженцев выдворяли обратно в горы. За попытку сблизиться с деревенскими он даже похвалил Лика, отчего волка затопила волна гордости за себя. А вот последняя новость Рууману не понравилась так, что он зарычал и потребовал лично привести ему няньку, которая присматривала в тот день за волчатами, и Катара.