Капан Гайрих. ' Обычаи народов Фиэдеса '. Раздел ' Зверолюды ', глава ' Ритуалы волколюдов '.
Х514 год, 23 день месяца Зреяния
Митьяна разглядывала темную, покрытую пепельными подпалинами морду перед собой, черный нос с блестящими капельками влаги, приподнятую губу, из-под которой виделись молочно-белые зубы, и думала — как скоро эти зубы вцепятся ей в шею?
— Я… Меня прислал староста… Дирк… Глава клана должен знать.
Волк дернул ушами и прищурился. За мгновение он делал с десяток различных мелких движений, если не больше. Обычный человек такое точно не заметит.
Мита вытерла вспотевшие руки о подол. Она даже убежать не успеет, не то что обернуться. Надо было просто подождать кого-нибудь на границе леса, где оставил ее отец. Зачем ей понадобилось идти вглубь? Как будто в такую рань кому-то есть дело, кто околачивается возле тракта.
— Ты, должно быть, та самая знахарка, которая стала волколюдкой, — наконец, пробасил волк. — Меня, конечно, никто не предупреждал…
— Я прошу прощения, — испуганно перебила Мита.
— В любом случае я должен отвести тебя в поселение, — решил он.
Его хвост дернулся, и за спиной зашуршали кусты. Двое молодых волков с горящими настороженностью глазами медленно показались из-за густой листвы. Травница поджала губы и невольно отшатнулась, но волки не собирались причинять ей вреда. Получив молчаливые указания от старшего, они, точно тени, растворились в сочной зелени.
— Идем, — приказал он ей. — Пусть наш вождь решит, что с тобой делать.
За все время, пока волк вел Митьяну в поселение, они не проронили ни слова. Травница то и дело отставала, но решила, что принимать обличье Зверя перед своим спутником не станет. Этот процесс подспудно казался ей чем-то священным, и она могла доверять его только Лику. Волколюд, к ее облегчению, не требовал обращаться в волчицу, но и помогать не спешил. По дороге Мита собрала все ветки елей и кустов, все выпирающие корни, сучки и камни — отчасти по невнимательности, отчасти от того, что быстро устала.
Поселение клана Лииш Митьяна с прошлого раза запомнила совершенно другим. Тогда лил дождь и гремели молнии, а поселение молчало, словно погруженное в сон. Сейчас по тропинкам между раскосыми полузаросшими домиками бегали дети, за которыми одним глазом приглядывали няни; у костра о чем-то спорили старшие, размахивая руками. В воздухе висел легкий запах нагретых еловых иголок и смолы, и от него у Митьяны защемило в груди. Она чувствовала себя так, словно бы долгое время плутала по лабиринту дорог и наконец вышла к родному дому — но дом этот оказался не тем, каким она знала. Казалось, что сам воздух был тяжелым — такое бывало в доме Галира, когда кожевник крупно ругался со своим сыном.
Стоило Мите шагнуть на вытоптанную землю, как все поселение стихло. Взгляды каждого, кто находился сейчас на улице, впился в нее, словно они хотели прожечь в ней множество дыр и заставить ее исчезнуть. Под этими взглядами Митьяна запнулась, и едва не упала, но чья-то сильная и очень знакомая рука поймала ее, не дав позорно рухнуть на землю.
— Митьяна? — с ноткой удивления в голосе спросил Лик.
Ощутив его поддержку, травница с облегчением выдохнула — ей стало гораздо спокойнее. Сопровождавший ее волколюд почтительно склонил голову.
— Значит, я не ошибся, — проурчал он. — Она ждала в лесу неподалеку от тракта.
— Так скоро?.. — пробормотал Лик, а затем спохватился. — Спасибо, Виран. Хорошо, что ее встретил ты, а не…
— Мне хватает благоразумия не перечить воле вождя, — заметил волколюд, — но лучше бы вам доказать, что я не напрасно привел в поселение человека.
Мита едва сдержалась, чтобы не ляпнуть, что она здесь уже была, но Лик предупреждающе сдавил ее предплечье.
— Время покажет, — кратко ответил он. — На все воля Всевидящей.
Виран кивнул в знак согласия и потрусил к выходу из поселения. Лик, наконец, отпустил Митьяну, и та постаралась выпрямиться. Волколюды до сих пор не сводили с нее глаз, но стоило сыну главы смерить их взглядом, как они нехотя вернулись к своим делам. Почти все. Некоторые даже не пытались скрыть своей неприязни и устрашающий вид Лика их совершенно не впечатлял.
— Знаешь, мне и раньше эта затея не казалась хорошей, — тихо сказала Мита, — но сейчас она мне кажется просто нелепой.
— Не обращай внимания, — посоветовал Лик, ведя ее к знакомому дому, стоящему в отдалении. — Пройдет время, и они привыкнут.
— Либо у них окончательно лопнет терпение.
— Волколюдам не нравится, когда привычный им мир рушится, но они достаточно гибкие, чтобы приспособиться. Не переживай. Твоя задача сейчас — встретиться с отцом и расположить его к себе.
— Что, уже? — охнула травница и замедлила шаг.
— И все же — почему так скоро? Из вчерашнего разговора отца со старостой я понял, что ты явишься завтра.
— Сегодня-завтра, — уныло поправила Мита. — Дирк не был уверен, но повозку и лошадей к поездке подготовили сегодня, так что…
— И именно этим утром у нас день Возрождения, — пробормотал Лик. — Не самое удачное время.
— Что?
— Время, когда мы бодрствуем ночь и встречаем рассвет первого дня растущей луны. Время, когда после забытья Всевидящая открывает глаза. Обычно ранним утром клан спит, но не в этот день. Ладно, неважно… — отмахнулся он. — Поторопимся, пока отец не отлучился по каким-нибудь делам, иначе ждать его придется до вечера.
Перешагивая через порог дома главы клана, Митьяна перебирала в уме все возможные варианты как начать разговор. Ее ладони снова вспотели, и она украдкой вытерла их о подол. Гостиная, где в последний раз они с Ликом сидели у очага, пустовала. Здесь же он впервые поцеловал ее, и стоило Мите подумать об этом, как щеки запылали.
— Вероятно, он у себя, — Лик прислушался к звукам в доме, затем указал на знакомый Мите плетенный стул. — Жди здесь, я схожу за ним.
Травнице ничего не оставалось, кроме как послушаться.
Лика не было едва ли больше минуты, но Митьяне она показалась вечностью. Травница сжала в руках лямку льняной сумки, где лежали ее немногочисленные вещи — одежда да гребень. Была мысль прихватить с собой приданое, но едва ли волколюдов интересуют расшитые полотенца и постель, а уж о свадебном наряде и речи не шло. Единственное, что Митьяна позволила себе взять из корневатки — серьги, подаренные отцом.
Крохотная сумка — вот и все, что связывало ее сейчас с домом. Предстоящие дни в клане могут порвать эту тонкую нить, она уже начала рваться. Если сейчас Мита договорится с вождем, если клан ее примет… возможно, остаться здесь и правда будет лучшим решением. Придется попрощаться с деревней, с отцом, с Зерой, с жизнью знахарки — со всем, к чему она привыкла с ранних лет.
Мысли скакали, словно взбесившиеся кони: она думала то о предстоящем разговоре, то об отце, который отправился к лекарю в город, то о Зере, пообещавшей присматривать за скотом. Мита не сразу заметила, когда дверь в гостиную снова открылась и через нее вошел мужчина, которого она уже видела однажды в деревне — Рууман, глава клана Лииш. Лик появился мгновением позже: возник из тени за спиной отца и сдавленно хмыкнул, привлекая внимание девушки. Мита охнула и подскочила со стула, уронив сумку на пол.
— Извините… — пробормотала она.
Рууман нахмурился. Вблизи он казался еще более грозным и могущественным, чем показалось Мите при первой встрече. Тогда от одного его вида у нее задрожали колени и сбилось дыхание, а сейчас к этому присоединились инстинкты Зверя, требующие немедленно склониться перед сильнейшим. Митьяна с трудом подавила желание упасть перед ним на колени и только потупила взгляд, не решаясь взглянуть ему в лицо.
Людские правила приличия требовали представиться первой. Но Мита не чувствовала, что имеет право раскрывать рот без разрешения. Рууман молча изучал ее взглядом, и этот взгляд она ощущала на своей коже — пронзающий, обжигающий, твердый.
Лик скользнул в сторону и прислонился к стене. Краем глаза Мита заметила, что тот внимательно наблюдает за отцом. Внешне он казался расслабленным, но на самом деле каждый его мускул был напряжен до предела. Лик был готов заступиться за нее, она это чувствовала. Но раз это заметила она, то не мог не заметить и Рууман.
— Значит, Митьяна — это ты, — вместо приветствия сказал глава клана, тщательно выговаривая каждое слово. Руки девушки задрожали, и она сцепила их в замок. — Не самое удачное время для знакомства.
— Мне очень жаль, что все так получилось, — тихо отозвалась Мита и вжала голову в плечи. — По моей глупости.
Рууман недовольно хмыкнул.
— Приятно знать, что ты признаешь свои ошибки.
Мита сглотнула и наконец осмелилась оторвать взгляд от пола, но поднять их выше подбородка вождя так и не сумела. Рууман был выше ее почти на голову, и в противном случае ей бы пришлось смотреть исподлобья.
— Староста Дирк попросил, — затараторила она, — чтобы я пробыла здесь пять дней, пока не разрешится дело с князем, а отец… то есть, охотник Гидер не вернется из города. Деревенские обо мне не знают, как и том, где я на самом деле.
— Хорошо, — одобрил Рууман. — Никому и не стоит об этом знать.
Он бросил взгляд на Лика, и Мите показалось, что они за считанные секунды обменялись парой слов — только мысленно.
— Теперь ты принадлежишь нашему виду, но пока что не нашей общине, — отчеканил Рууман. Он снова смотрел на травницу. — За время, которое ты проведешь в клане, тебе предстоит показать, что ты умеешь. Через четыре дня будет первая в этой луне охота. Там и решится, станешь ты нашим сородичем или нет.
' А если окажется, что нет?.. ' — в ужасе подумала Мита, но задать этот вопрос не решилась. Ее могут выгнать, заставить вернуться в деревню, могут убить… О последнем она старалась не думать.
— Жить будешь в нашем доме, — продолжил Рууман. — Лик объяснит тебе законы нашего клана. За эти четыре дня можешь делать все, что не противоречит этим законам, но я бы советовал тебе хорошенько подготовиться к охоте. Есть какие-то вопросы?