— Будем надеяться. Мне не нужна лишняя конкуренция, — ответил он, лениво кладя руку на спинку ее сиденья.
Саванна расслабилась и отпила шампанского. Вскоре, театр заполнился людьми, свет погас, предвещая о начале спектакля. Зал затих, кулисы были подняты, и внезапно она была полностью погружена в музыкальную версию «Аладдина».
***
К тому времени, когда наступил антракт, ее щеки болели от улыбки. Она уже и забыла насколько любила мюзиклы, за последние четыре года полностью посвятив свою жизнь газете. Ей едва хватало времени заняться чем-то еще. И это было как освобождение для чего-то, что она когда-то так сильно любила.
В антракте она последовала за Лукасом из театра на открытую террасу с видом на реку. Она была огромной и красивой, освещаемая театром позади и городом перед ней. Мемориал Линкольну и Монумент Вашингтона были как маяки, возвышающиеся над ровным горизонтом Вашингтона.
Для посетителей выкатили тележки, чтобы они могли купить напитки или закуски. Саванна вспомнила, как выпрашивала конфет у матери, и отец ее баловал, несмотря на мамин запрет. Так много воспоминаний. Воспитываясь как дочь политика, она словно разрывалась на части. Половина ее сердца всегда принадлежала красивому Чапел-Хилл, а другая половина была здесь, в центре политики.
— Я принесу нам еще выпить. Я сейчас вернусь, — сказал Лукас, их губы соприкоснулись, прежде чем он встал в очередь.
Она подошла к краю террасы и прислонилась к перилам. Она беспокоилась о предстоящей ночи, но Лукас был слишком очарователен. Поразительно, чего они вместе могли добиться, когда не кричали друг на друга.
Она обернулась и поискала его в толпе. Ее взгляд упал на его широкие плечи в идеально сидящем на нем костюме. На короткие волосы, которые он недавно снова подстриг, которые долгие годы были длинными и лохматыми, так что она еще не успела привыкнуть. На острую линию подбородка и впалые щеки. На то, как смотрелись его брюки на его узких бедрах. Но было что-то еще. Уверенность, которой он обладал, и важность. Словно он знал, что все в его мире будет хорошо. С чем она была хорошо знакома, и ей казалось это очень привлекательным. Ее сердце забилось сильнее, когда она прошлась взглядом по его телу. А его глаза скользнули по ней, словно притянутые магнитом. На его губах появилась неспешная, многозначительная улыбка. Словно он точно знал, о чем она думала.
Она покраснела и отвела взгляд. Из-за Лукаса Этвуда ей хотелось отказаться от просмотра второй части спектакля и сразу отправиться домой.
От этих мыслей ее отвлек пожилой джентльмен с сединой в волосах и доброй улыбкой, который подошел к ней на террасе.
— Всегда узнаю Максвелла, когда вижу одного из них, — произнес он.
Ее сердце тут же замерло.
— Правда?
Осторожно спросила она.
— Вы, должно быть, не помните меня, — сказал мужчина, протягивая руку. — Сенатор Билли Чемблисс. Я много лет знаком с вашим отцом. Великий человек.
Билли Чемблисс. Конечно. Ее отец играл с ним в гольф. Он пару раз приезжал к ним домой в Чапел-Хилл. Теперь, когда она снова взглянула на него, то узнала его.
— Сенатор Чемблисс, конечно, — сказала она, пожимая ему руку, — очень приятно видеть вас.
И в этот момент, как из воздуха, возле нее появился Лукас.
— Вот ты где.
Она с благодарностью взяла у него шампанское и указала на мужчину перед ней.
— Лукас, это сенатор Чамблисс из Массачусетса. Он дружит с моим отцом. Сенатор, это – мой парень, Лукас Этвуд.
Лукас улыбнулся.
— Приятно познакомиться, сэр.
— Этвуд, говорите? — с понимающим взглядом произнес сенатор Чамблисс. — Вы – сын Мэтью Этвуда, верно?
Лукас кивнул.
— Это я.
— Ваш отец – блестящий стратег. Он с Максвеллами – старые знакомые.
Лукас обнял Саванну за плечи.
— Правда. Они всю жизнь дружат.
— Ну, молодые люди, я был очень рад с вами встретиться. Не хочу больше отнимать ваше время.
Сенатор Чамблисс им улыбнулся.
— Передайте «привет» вашим отцам. И твоему брату, — обратился он к Саванне.
— Я обязательно передам.
Сенатор подмигнул им и поспешил обратно к своей жене, дочери и трем внукам, которые его ожидали.
— Готова вернуться внутрь? — протягивая руку, спросил Лукас.
Секунду она просто смотрела на него. Не от удивления, а с облегчением. Ей всегда было непросто носить фамилию Максвелл. Она не была как Брейди, который был идеальным сыном, или как Клэй, который наслаждался дурной славой. Ей не хотелось привлекать внимания к себе в мире, в котором она никогда не сможет жить. У нее никогда не было шанса на это. Не с отцом-политиком. И точно не теперь, когда Брейди присоединился к нему в Конгрессе.
И это общение с сенатором Чамблиссом, каким бы незначительным оно ни было, в обычной ситуации заставило бы ее нервничать. Но было очевидно, что с Лукасом, когда в ней узнавали Саванну Максвелл, пережить это было в тысячу раз проще.
Она всегда боялась того – сознательно или бессознательно – что ее имя означало для других. Тот факт, что она была Максвелл, был причиной ее волнения за то, что люди видят в ней только это…и используют ее.
Это была одна из причин, почему она отказалась от помощи отца при поиске работы в «Вашингтон Пост». И поэтому она часто умалчивала свою фамилию. Или почему ее передергивало при мысли о подписи «Максвелл» в ее статьях для газеты.
Она знала, что это была ее проблема и ничья больше. Возникшая в результате долгих лет жизни в качестве дочери политика. От чего ей хотелось скрыть эту узнаваемую часть себя и просто быть самой собой.
Но, возможно, впервые в жизни она не ощущала потребности прятаться.
Лукас даже глазом не моргнул из-за того, что ее узнали. Или из-за того, что сенатор был знаком с ее отцом. Ему было наплевать, что его отец работал на ее отца. На самом деле Лукаса ничего не обеспокоило в этой мимолетной беседе.
И в сердце было так легко при мысли о том, что ей больше никогда не придется ощущать себя таким образом.
Глава 20
Я тебя знаю
Саванна отпустила руку Лукаса, чтобы он смог вставить ключ в замок своего дома. В театре она выпила еще один бокал шампанского, и сразу же перешла в состояние пьяного хихиканья. Лукасу казалось это милым, и он настоял на том, чтобы отвезти ее домой. Она же предложила иное. Он не возражал.
Она прислонилась к стене, когда он открыл замок и распахнул дверь.
— Дом, мой милый дом, — произнес он.
— Думаю, я перебрала, — сказала она, не двигаясь с того места, где стояла, прижавшись ступней к стене и запустив руки в темные волосы.
Он шагнул вперед. Она просто таяла от того как его тело возвышалось над ней.
— Я позабочусь о тебе.
Она встретила его взгляд. Не это она ожидала услышать.
— Как именно ты собираешься обо мне позаботиться?
На ее лице появилась развратная ухмылочка.
Он вытянул руки, чтобы удержать ее, и наклонился к ее лицу.
— Если ты будешь так на меня смотреть, Сави, я пропал.
Затем он приблизился к ее губам. Мягко и изучающее. Нежно, но основательно. За этот вечер он много раз касался и целовал ее. Но на этот раз было по-другому. Ласково и вопрошающе. Словно держа в руках птицу и надеясь, что она полетит. В этом поцелуе было что-то такое, чего она никогда не испытывала от него раньше – надежда.
— Мы должны войти, — сказала она, когда он, наконец, отступил назад.
— Да.
Его дыхание сбивалось. На его шее пульсировал мускул. Едва сдерживаемый контроль.
Он снова взял ее за руку и отвел от стены. Она последовала за ним в дом, после чего он быстро запер дверь. Она однажды уже была здесь – когда приезжала рассказать ему о расторжении помолвки. Но она не заходила внутрь. Она добралась только до входной двери, прежде чем пойти в спортзал, где он практически жил.
Она осмотрелась. Помещение было новеньким, свежим и современным, со специально подобранным минимализмом. Словно кто-то хорошенько постарался, чтобы украсить его дом, и он выглядел не особо обжитым.
— Ха, — скинув туфли в дверном проеме и двигаясь вперед, произнесла она.
— Знаю, — пробормотал он. — Алиса приложила руку.
Саванна фыркнула.
— Боже, думаю, мы должны поблагодарить ее за то, что это все, что успела сделать твоя младшая сестренка с твоим домом. Она могла превратить его в настоящую эмо-берлогу.
— Она так и хотела. И я сказал ей, что она не сможет проявлять свои новые дизайнерские навыки, если собирается удариться только в черное и мрачное. — Лукас пожал плечами. — На самом деле она довольно хорошо справилась для своих шестнадцати лет.
— Ей всегда это нравилось, — садясь на барный стул, сказала Саванна. — Разве ты не помнишь, как она делала косметический ремонт в нашей общей спальне в Хилтон Хэд, не спросив при этом разрешения у моих родителей?
Лукас снял с себя пиджак и повесил его на спинку стула.
— Я никогда не забуду последствий.
Лукас пошел на кухню и налил ей стакан воды. Он подал ей его через стойку, прежде чем достать бутылку виски.
— Мне вода, а тебе – виски?
Он вздернул бровь.
— С тебя уже достаточно.
Она обиделась, повторив свои слова, но все же выпила воду. Он был прав. Ей не нужно напиваться, чтобы быть с Лукасом. Это была прежняя Саванна, у которой был парень, и которая знала, что ей не стоило находиться возле Лукаса. Не та, которая сейчас была в его доме, и теперь встречалась с ним.
— Ты о чем-то задумалась, — потягивая виски, произнес он.
— Спасибо, что нормально отреагировал, когда ко мне подошел сенатор Чамблисс.
Он нахмурился.
— С чего бы мне не нормально реагировать?
— Ну…ты понимаешь.
— Разве? — спросил он.
— Люди всегда меня узнают…ну, или, по крайней мере, мою фамилию.
— Я знаю тебя много лет. С Максвеллами всегда такое происходит. Ничего странного в этом нет, Сави. Просто так бывает.
— Но иногда это кажется странным.