Ничего себе пустяки! Ты ведь мой! Я тебя никому не отдам.
В порыве тянусь своими губами к его. Затылок крепко обхватываю, притягиваю ближе, впечатываюсь ртом. Стёпа реагирует сразу, поцелуй углубляет. Мне сладко. Он долгожданный. С каждой секундой неловкость отступает. Глажу его затылок, массирую корни волос. Пальцы Стёпы на своём лице ощущаю.
– Боже. Съесть тебя готов прямо здесь.
Я возбуждена и всё ещё немного испугана. Эмоций и без того миллиард. Теперь и вовсе за края переливаются. Глаза распахиваю. Сердце норовит из грудной клетки выпрыгнуть и убежать без оглядки. Неужели можно быть настолько счастливой?
По дороге к дому мы со Стёпой заезжаем в супермаркет. Наша местная сеть магазинов премиум-класса. Некоторые блюда из их кулинарии я люблю больше, чем ресторанные. Почувствовав запах, забываю о том, что еду маме обещала заказать в её любимом заведении. Хочу сейчас, а не потом. Не могу ждать. Стёпа идёт у меня на поводу, но при этом несколько раз спрашивает можно ли мне есть то или иное блюдо. Даже в авто, после того как оплачивает всё мною выбранное, уточняет не вредно ли беременным есть такое.
– Стёп, я никогда в жизни у них ничего плохого не ела. Изжоги, и той не было, ну что со мной будет? – прямо в машине открываю упаковку крабовых палочек. Не могу удержаться, резкое чувство голода, как лавина, накрывает с головой.
Он стреляет на упаковку глазами и посмеивается, мол, начались закидоны.
– Я же не селедку киселем запиваю молочным, – улыбаюсь в ответ. Откусываю кусочек и глаза от удовольствия закатываю. Жизнь удалась. Сидеть в тачке миллионов за двадцать и есть крабовые палочки, хорошие, но всё-таки не из мяса краба. Мне подходит, пожалуй, останусь в моменте навсегда. – Я просто проголодалась.
– Могла бы сказать. Мы бы заехали поужинать.
– До того, как я запах лаваша на входе не почувствовала, голода не ощущала. Да и надо домой. Вдруг мама уже вернулась с работы.
Приехав, мы обнаруживаем, что не только её дома нет (хотя ее рабочий день закончился несколько часов назад), но и света дома нет тоже. Весь район обесточен. У нас в городе такое частенько бывает.
Нахожу в шкафу свечи и расставляю их по квартире. Можно бы фонариком посветить, но так романтичнее. Мы так давно не были вместе, так чтоб только вдвоём, что мне очень хочется продлить эти короткие мгновенья, сделать их романтичнее. Хочу, чтоб я у него ассоциировалась с удовольствием. Буквально порхаю, пока на стол накрываю. Вторые блюда ещё теплые. Повезло несказанно, разогревать не придется.
Я выпросила курицу гриль. Мечтала о ней очень долго, и всё не складывалось. А тут аромат меня приманил.
Мы со Стёпой болтаем, смеёмся, но в какой-то момент он замолкает. Причина мне не ясна. И только повернувшись, я понимаю. Мрак наши лица скрывают, но причина как на ладони. Свечи расставлены так, что на стену падают тени. Еще начиная сервировку, я включила музыку на телефоне, тихую, ненавязчивую. Для атмосферы. И естественно, увлеченная процессом, начала под неё двигаться. Плавные, скользящие движения – они часть меня, даже не замечаю. А Стёпа заметил, буквально залип на противоположной стене. Там, где в унисон со мной моя тень пританцовывает.
Пульс частить начинает. Кровь к лицу приливает. Я хочу, чтоб смотрел. Ему нравится, это заметно.
– Ничего, что пюре, а не макароны? – уточняю, ставя перед ним тарелку.
– Агат, что угодно. Я тоже голоден, – возможно, иллюзия, но я слышу многозначительность в фразе. – Почему я должен хотеть макароны? – добавляет спустя время.
– Ну как же. Спортсмены едят макароны. Всем известный факт.
Везёт, однако. Хотя мне грешно жаловаться. По сравнению со мной девочки из труппы – народ голодающий. Мне же проблематично вес набрать.
– И много у тебя знакомых спортсменов? – интерес даже скрыть не пытается, откидывается на спинку кресла и смотрит в упор, ждет ответа.
– Нет. Но все имеющиеся едят много макарон. Сын маминой хорошей знакомой – теннисист. Постоянно их ест. Три парня хоккеиста из нашего центра, для них макароны с курицей – ежедневный рацион, как только терпят? Ещё тхэквондо знакомый занимается… и тоже всегда берет макароны в нашей столовке. Ты чего?
Стёпа смеется, голову запрокинув.
– Я более естественной девушки в жизни не видел.
Если бы не тепло в его голосе, то я бы обиделась. А так будем считать, его пронесло.
Глава 22
Стёпа
Посреди ночи чуть ли не подлетаю с кровати, только тяжесть тела Агаты на моей груди удерживает от того, чтобы на ноги встать. Будить её совершенно не хочется, но на нас смотрят. Спросонья не сразу понимаю, что это Елена Александровна. Стоит в дверях и пуговицы на рукавах блузки расстегивает.
За окном поздняя ночь, выглядит мама Агаты так, будто только что из переговорной вышла: спина ровная, внешний вид аккуратный и элегантный. Жестом мне дает знак, мол, не вставай, всё в порядке. После чего выходит из спальни, за собой дверь прикрывая.
Не скажу, что скромность – моя сильная сторона, но я в её доме. В кровати её дочери, которая несовершеннолетней стала только в этом году. Ситуация неоднозначная.
В тачке всегда есть чистая сменная одежда, в этот раз она пригодилась. Хотя бы одетыми мама Агаты нас застала. Перед тем как подняться в квартиру, на автомате взял с собой вещи. Спортивные штаны и футболка. До меня не сразу доходит, что Агата её подняла, запустив ручку под край футболки, касается ладонью груди. Немного отодвигаюсь, но она тут же льнет снова, прижимается еще крепче.
Сквозь сон шепчет что-то неразборчивое. Одним словом, выглядит лапочкой нереальной. Кладу руку на её спину, поглаживаю, она тут же реагирует – трется щекой мне о грудь.
Сегодня был апогей моего залипания на неё. Атомный взрыв в башке и в штанах. Давно знал, какая она, но сегодня, особенно у них дома… Свободный маленький мотылёк. Она порхает в своё удовольствие, а ты смотришь и глаз отвести не можешь. Потому что запал. Хочется как можно больше её в своей жизни. Для меня такое в новинку.
С Олей страсть была бешенная, больная. Каждый раз эмоции были на грани. На грани выдержки. Множество взрывов, после которых покалеченным себя чувствуешь. Любовь изнутри разъедала, а треш – снаружи. При этом я думал, что без неё не смогу. Нельзя без неё, не получится.
Рядом с Агатой понял, что смогу. Вернее, само собой получилось. Оказалось, что чувства могут быть согревающими, а не разрушающими.
Мысли об Агате сами собой из башки всё лишнее вытеснили.
– Ты чего не спишь? – шепчет Агата тихонько, не шелохнувшись.
Уснешь тут с тобой.
– Мама твоя с работы пришла, – слегка горло прочищаю, голос хрипло звучит.
Дельный способ сбить возбуждение, надо думать о том, что Елена Александровна за стеной, а не о том какая Агата желанная. Для многих. Я не один очевидные вещи замечаю.
– Да? Я не услышала. Она заходила, да? Ты не переживай. Мама ничего плохого не подумает. Всё в порядке, – абсолютно уверенно произносит, словно тысячу раз проверяла. – Она понимающая.
Крайне понимающая, я бы сказал.
В этот момент думаю о том, вдруг и у нас будет девочка…
Я бы такого визитера убил. Нет, серьёзно! Ну их н***р таких «друзей», что спать в кровати моего ребёнка будут. С парнями однозначно проще и понятнее.
Вечером, за ужином, Агата попросила сходить с ней на УЗИ. Спросила, не трудно ли мне будет. Ещё как не трудно! Безумно волнительное событие. Она со слезами на глазах рассказывала, как стучало сердечко малыша, когда первый раз они были на осмотре, дескать, очень трогательно. Даже не сомневаюсь. Тревожно.
Не мечтал о таком, даже не думал о детях, но отказаться может только дурак или м*дак.
– О чем ты думаешь снова? – Агата слегка на локте поднимается, пытается в глаза заглянуть. Выглядит немного встревоженной.
– Ты о чём? – о чем я могу думать, лежа с ней в кровати?
«Куски ткани тонкой хреновый барьер»
– Твоё сердцебиение меня разбудило. Ухало в ухо, – улыбается слегка, снова кладет мне руку на грудь и ведет к левой стороне. – Сейчас тоже быстро стучит.
– Агат, ты не можешь не знать какое впечатление на парней производишь. Да на всех мужиков. Я не исключение, – пожимаю плечами, прикрывая глаза. – Там, на Красной, половина толпы со стояком наблюдали за тобой.
– А вторая половина не оценила? – подшучивает, в край осмелев.
– А вторая, думаю, потекла.
Освещение скудное, но уверен она покраснела. У Гаты особенность есть, когда ей неловко, ободок её ушной раковины краснеет. В первую очередь каждый раз он выдает волнение. Выглядит забавно и необычно.
Гатёныш резво на кровати садится, ноги под себя подбирает. Смотрит на меня, ничего не говорит, по настрою чувствуется, что хочется ей поговорить.
– Можно тебя попросить? – поправляет волосы, откидывая копну назад. Быть взлохмаченной ей тоже идёт. Я киваю. – Футболку можешь снять? – удивляет меня своими словами. – Если холодно будет, мы накроемся. Могу ещё одно одеяло достать, – для пущей убедительности она кивками свою речь сопровождает.
– Да не вопрос, – приподнимаюсь, отрывая торс от постели и стянув тряпку с себя, бросаю её в ноги.
Что-то тут же меняется. Агата неотрывно на мой живот смотрит. Чувствую себя чем-то съедобным. В момент, когда приподнялся, пресс напрягся, очертания стали видны.
– Так будет лучше. Намного удобнее, – она проворно хватает край лежащего рядом одеяла, тянет его на нас и снова ложится мне на грудь, ладошку кладет на живот. – Теплее и намного уютнее, – от её нежного голоса всё внутри оживает.
Не знаю, как она может не нравиться. Искренняя девушка с умопомрачительной внешностью. Спать с ней и не приставать, это подвиг.
Утром просыпаюсь раньше Агаты, что неудивительно. Всё тело болит, и не потому, что спал неудобно. Приходилось себя контролировать.
Тихой поступью выхожу из комнаты. Непривычно. Слишком. С мыслью об отцовстве не свыкся ещё, но времен