одит и ослепляет.
Усаживает меня к себе на колени, предварительно куртку на мне расстегнув. Не снимает полностью, руки под неё запускает, крепко к себе прижимает. Так и сидим.
– Не делай так больше. Ты очень мне дорога. Я быстро в тебя залетел. Что тут поделать? Мне другие не нужны. Блин, Агат, ты ведь знаешь – я с внешним миром без дела стараюсь не контачить. Моему миру тебя одной достаточно. Тем более ты у нас с бонусом, – Стёпа руку просовывает между нами, прижимает её к моему животу.
В этот момент происходит самое настоящее чудо… Наш кроха толкается! Едва ощутимо! Впервые! Давно пора было, а мы всё никак. Поэтому и на УЗИ записалась.
Стёпа вскидывает голову, сразу поняв, что произошло. Пока я беспробудно рыдаю, он щеки мои целует. Стирает губами мокрые дорожки. Одну за одной. Затем уголков губ касается.
Навряд ли в моей жизни был момент трогательнее. Мне кажется, я в бесконечное озеро превращаюсь.
Для закрепления эффекта этого, видимо, мало. Потому что именно сегодня на УЗИ наше яичко, точнее уже человечек, с полноценными ручками – ножками, пальчиками и даже ноготками снисходит раскрыться. Гляжу на экран, вижу очертания согнутых в коленях, раскинутых ножек.
– Ой, ну, тут пирожок стопроцентный! – врач смотрит на меня, а я не понимаю. Вообще не соображаю от переизбытка эмоций.
– Агат, девочка, – переводит мне Стёпа на доступный язык.
Оторопело смотрю на него. У нас девочка будет? Замечаю, что он тронут не меньше моего.
После клиники он меня домой отвозит и остаётся со мной, на работу не едет. Остаток дня проводим в постели. Смотрим фильмы, лежа в обнимку. Стёпа гладит, целует, хотя бы раз в час к животу спускаясь. Общается с маленькой.
Мне очень хочется всем рассказать, поделиться! Я радовалась бы и мальчику. Но там девочка! Маленькая девочка! Которая не такая уж маленькая. Подросла настолько, что может контактировать с нами. Я то и дело футболку задираю и смотрю, вдруг видно будет. Глупость, конечно, но для меня шевеленья такой диковинкой сказочной стали…
Не удерживаюсь, всем своим – маме и тёте – пишу, что хочу с ними завтра поужинать где-нибудь. Стёпа дедушку с бабушкой приглашает и… Алексея.
Мне его даже жаль. Для него это тоже ново, значимо. А мама с папой… им не интересно. Если с мамой понятно, то папа его для меня загадка. Ему будто просто не до кого дела нет. В жизни Стёпы его полностью дядя заменяет. В моей голове такое не укладывается.
На следующий день мы собираемся в одном из ресторанов. Задерживается только мама моя. Это немного пугает, как бы ни могло показаться, пунктуальность она имеет отменную. Чтобы мама задержалась, должно что-то весомое произойти. Но она не предупреждала. То, что я жду, она знает. Вчера удочку я закинула, мол, расскажу что-то важное. Для меня важное.
Достаю телефон, чтобы ей позвонить, но по инерции открываю уведомление из мессенджера, всплывающее. В одной из групп информационных выложена новость. На одной из трасс обходных, за городом, авария случилась. У большегруза, что комнаты для панельных домов перевозит, тормоза отказали. Водитель не смог с управлением справиться, и комната эта – огроменная бетонная коробка, слетела, упав на дорогу. Неслось это счастье в разные стороны: кабина в одну, комната в другую, прицеп вообще неизвестно куда. Видео снято регистратором на машины, что шла за той, в которую комната впечаталась. Сзади не видно насколько серьезно, но номера видно прекрасно. Перематываю на несколько секунд назад и снова смотрю, как на машине мамы стопы резко загораются, затем толчок происходит. В ушах шуметь начинает.
Глава 40
Елена
Как же всё не вовремя! Не то чтоб я завтра предпочла машину свою уничтожить. Нет, но всё лучше, чем сегодня. Вылетаю из такси, визуально это размеренным шагом выглядит. Вспоминаю себя лет двенадцать назад: я бы уже бежала, сверкая пятками. Потом бы каблуком или носком сапога зацепилась о ступеньку, там бы и рухнула. Почему я так думаю? Случались прецеденты.
Плюсы в сдерживании себя заключаются не только в целых коленках. Неустанная работа над собой в течении многих лет дала много плодов. Основные из них: внутренняя гармония и спокойствие. Пребывание в зоне комфорта – это приятно. Не так много вещей могут вывести меня из себя, во всяком случае, зрительно.
Даже сегодня я много раз я услышала: «Какая Вы молодец – не растерялись». Разные вариации, смысл один. А я растерялась. Дико. Испугалась не меньше. Возможно, руки и не дрожат. Блин! Но сердечная вибрация по телу прокатывается даже сейчас. Хочу на ручки и поплакать. Тем более есть у кого, впервые за много лет.
Если бы знала, что машину вскоре придется менять, купила бы квартиру дешевле. Хотя бы миллионов на пять. Эх. Для полноты картины «Страдания женщин» осталось о ковриках своих эксклюзивных пожалеть. Хотя они целы, но не в квартиру же их, право, тащить.
Захожу в зал ресторана и свою компанию нахожу взглядом мгновенно. Предполагалось, что нас известят о чем-то хорошем. Не сложно догадаться, что именно мы можем услышать. Тот случай, когда пятьдесят на пятьдесят. Ещё могут сказать, что пожениться решили. Но тут проблема в Агате, Стёпа, как по мне, так готов.
Мой цыплёнок сидит с настолько видом печальным. Хоть плачь. Остальные бледные и полуживые. Ох уж эти современные средства массовой информации. Горячий контент, и нет дела до того, какой эффект он может произвести.
– Всем добрый вечер, – обращаюсь ко всем, обводя их взглядом по-быстрому. – Агата, детка, ты сейчас будешь телятину с гранатом, – наклоняюсь над дочкой и целую в мокрую щеку. Мой маленький водопад. С детства: «Мама, можно я немного поплачу. Мне надо». Вот и сейчас, посмотрела – поплакала. – Прошу прощения за ожидания. Торопилась к вам очень и всё равно задержалась.
Щеки Агаты тут же алеют.
– Ты где была? На чем ты приехала? Не на мерсе ведь.
– На нём самом, – смотрю ей в глаза, там паники много и надежды чуток. – Такси, Агат, вызываешь бизнес, и с высокой долей вероятности приезжают они. Всё хорошо, видишь, я целая, – улыбаюсь, и она выдыхает.
– Извините. Мы ненадолго, – произносит на моей головой Лёша.
Я понять не могу, что происходит, вот меня уже тащат куда-то. Честное слово, даже пискнуть не успеваю.
– Ты что творишь! – Негромко произношу, наблюдая лишь его напряженную спину. – Она сейчас ещё больше испугается. Нервничать нельзя Гате.
– Стёпа решит.
Два слова я получаю в ответ.
Лёша распахивает двери в уборные, тянет меня за собой, затем дверь закрывает, слышу щелчок. Пульс учащается, и в ушах море шумит. Следом меня от пола отрывают и на столешницу плюхают. Я его таким вижу впервые. Агрессивно собранный. Как со стороны наблюдаю за тем, как он пуговицы на моей блузке расстегивает. Момент, конечно, наилучший. Но я отчего-то молчу и какие-то секундочки даже не дышу.
Матерится и выдыхает. Опирается руками о каменную поверхность, по обеим сторонам от моим бедер, и лбом к моему прижимается.
– Как ты меня напугала, – произносит мне в губы. – Если бы ты знала, как я испугался… Не зайди ты в помещение сразу после того, как я это увидел… Был бы труп.
Попадаю в кольцо его рук, такие теплые и необходимые. Просто чудесно. Под его пиджак ответно руки просовываю и прижимаюсь сильнее. Он так пахнет – стараюсь глубоко не дышать, чтобы не умереть от восторга.
А ещё больно в груди. Краем глаза, когда он пуговицы расстегивал, заметила, след от ремня успел почернеть, по краям кожа содрана. Одна из пуговиц на рубашке Лёши задевает, неприятно, но отпускать не хочу.
– Ты почему мне не позвонила? Я бы приехал, – судя по голосу, он реально мной недоволен, но возмущение мягкое, он тут же жалеет, гладит по спине.
– Я хотела. Очень. Но сначала растерялась, так сильно, что мозг отключился. А потом, – замолкаю. Он такой нужный, что просто беда. – Я думала, что ты будешь ругаться, из-за того, что сразу не позвонила. И пугать не хотела. Зрительно там картинка жутковатая. Но всё нормально.
– Да я увидел уже, как нормально, – его пальцы располосованной ключицы легонько касаются. – Тебя врачи хотя бы осмотрели?
Киваю.
– Женщины?
Из меня смешок вылетает. В его предположении столько надежды.
– Почти что, – с улыбкой произношу.
Со временем я начала забывать, как это, когда о тебе заботятся, когда рядом есть кто-то согревающий. С тем чтоб быть цельной проблем не возникло. Мне интересно с самой собой, мне жизнь интересна. Походы в театр, прыжки с парашютом, поездки. Всё просто волшебно. Жизнь она очень чарует, когда ты живёшь по-настоящему. Но когда это всё с тобой разделяет кто-то значимый, внутри волшебство происходит, ни с чем не сравнимое. Рано оно случается или поздно, это не важно, главное – сама возможность его ощущать.
У нас с ним всё как-то резко и быстро случилось. Я сама не поняла, как втянулась. Но мне очень понравилось.
Могла бы сказать, что со мной такого давно не было. Но на самом деле – никогда. По идее, должно было быть в молодости. Но тогда со мной папа Агаты случился. Ограничения не есть забота. До смешного доходило. Когда провожал на трамвай, мог позвонить и сказать, чтоб встала в другое место, ибо рядом мужчина стоит, и ему это не нравилось. С одногруппниками тоже собираться нельзя – «Ты там с одним обнимаешься вечно». На свадьбе сестры – «Не танцуй». На дне рождения подруги – «Пересядь, на тебя сосед справа косится». Зашуганной я не стала, но утомляло это без меры, проще никуда не ходить было, чем это всё слушать.
С Олегом всё хорошо было. Считала и считаю его человеком прекрасным. Но он публичная личность. Мне это мешает. Каждый шаг у всех на виду. Для него это жизнь, а мне мытарство. Наученная своим опытом, его я в рамки ставить не стала.
Был ещё неприятный случай, но о таком не вспоминают.
С Лёшей звезды сошлись. Рядом с ним мне смесь дофамина и окситоцина по венам пускают. Объемы последнего, судя по всему, просто зашкаливают, потому что чувство привязанности нарастает с каждой секундой, как нежность. При этом хочется ещё и ещё, чтобы взорваться как шарик, только от удовольствия. Видимся мы раза четыре в неделю, больше я не могу, но потом он психует и приезжает с ночевкой. Краны не текут, поэтому всю ночь я могу о него греться, ведь он не уходит менять непонятные прокладки да резиночки, как в первую ночь.