– Хорошо, Стёп. Обязательно. Извини, чай не предлагаю, уже ухожу, – меня спасает сообщение от Олега – приехал.
Выключаю свет в прихожей и выхожу вслед за гостем в подъезд.
– Вы прекрасно выглядите, – сообщает, когда в лифте едем. – Всегда. Сегодня особенно, – умничка. Быстро сориентировался. Это вот «сегодня хорошо», по самолюбию бьет молоточком.
– Благодарю. Как сборы прошли? – Гата плакала, когда он вскоре после отъезда пропал, но я ведь не из тех, кто лезет.
– Спасибо, хорошо. В плане тренировок улёт, а так не без приключений. Парни накосячили, у всех телефоны отобрали. То ещё удовольствие без связи месяц, ещё и в лес выперли по итогу.
Чудесно. В большинстве случаев, всё происходит не так, как нам кажется, но придумать историю слезливую в своей голове: бросил, надоела – для девушки это святое.
– Женя, друг мой, должен был Агате сказать, – добавляет уже на улице.
– Женю знаю, он к нам заезжал. Про телефон, Стёп, не знаю. От тебя слышу впервые.
Взгляд парня темнеет, брови хмурит, не понимая, как реагировать. Сказанное мною, его не радует, дает повод задуматься.
Кто молодец – я молодец. Всем пищу для размышлений дала, теперь и сама могу перекусить.
Прощаемся рядом с подъездом.
Евгению я не завидую. Да и мальчик наш будет знать, что у Агаты есть повод обидеться.
Мне бы такое не зашло – даже сейчас.
Олег из машины выходит. Кепка, как всегда, на глазах. У публичности множество минусов. Именно они меня остановили когда-то.
Пассажирскую дверь мне открывает.
– На малолеток потянуло? Нежданно-негаданно, – произносит, ко мне наклонившись, когда я уже на сиденье уселась.
В первую секунду не понимаю, затем бегло на Степана смотрю, так и стоит – серьёзный и недовольный.
– Фантазия твоя безгранична, – смеюсь. – Он мне в сыновья годится. И нет, я в курсе, что в твоём круге общения это нормально, но для меня неприемлемо.
Олег кладет руку на сердце.
– Отлегло. Если и тебя на молодые тела потянет – мой мир рухнет, – быть (или казаться) искренним в Щукинском Олега научили прекрасно.
Проезжая мимо, смотрю на Стёпу с вежливой улыбкой. Полностью списать его со счетов мне вера в людей не позволяет, вдруг ещё зятем моим станет. Легкомыслием от него не веяло никогда. С моей слезливой и чуточку взбалмошной Агатой они неплохо смотрелись.
– Всё, хватит пацану улыбаться, – строго Олег говорит. – Совесть имей, мы с тобой год не виделись, а ты будто не рада меня видеть. Я вот ждал нашей встречи, – мы уже выехали с парковки придомовой, он останавливается и тянется на заднее сидение, выпрямляется уже с букетом цветов – очень красивый. Протягивает цветы и наклоняется для поцелуя. В последний момент успеваю отвернуться, губ только вскользь касается. Фыркает, – Райс, ну хоть бы вид сделала, что тебе приятно, а? Надо же быть такой негодяйкой.
– Видишь, боженька тебя от меня спас, – ныряю носом в цветы, он всегда находит пахучие, даже зимой.
– Язва, – цокает с деланным недовольством. – Когда ты в Москву? Или была да мне не сказала? Раньше почаще прилетала, хотя бы по работе своей.
– Давно не была. Пока что нет необходимости. Агата скоро полетит в Нурсултан, – привычней Астаной назвать, но не зря же у меня картами кабинет увешан. – Может быть до Москвы её провожу.
– Ты не полетишь с ней? – глубоко удивляется.
– Не паясничай, тогда ей пятнадцати не было, – говорю о времени, когда мы ещё вместе были, на большинство выступлений я с дочкой летала, если работа позволяла.
– Совсем большая стала? – о, да! Не представляешь, Олежа, насколько. Ещё немного и свыкнусь с мыслью, что бабушкой стану. В сорок. Предел мечтаний.
– Да, как и Федя. Как он? С тобой или с Настей? – о сыне Олег может говорить очень долго. Слушать его всегда увлекательно.
– Радует, Лен. Хорошим парнем растет. Пока я улетел – у Насти. – Жена его бывшая. – А так со мной. Она замуж у нас собралась, ребёнка ждут.
Вау! Она меня старше на пару лет. Завидная смелость.
– Здорово!
– Есть такое. Так-то и мы с тобой можем, – отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня многозначительно.
Голову опускаю немного и взгляд ему возвращаю.
– А кроме меня тебе не с кем «мочь» больше? – легкое недомогание накрывает.
– Я с тобой хочу именно. Только с тобой, – по-мальчишески открыто улыбается Олег.
– Девушка на фото тоже такая… Интересная, – облизываю губы в предвкушении его ответа.
– Приятно, что ты ревнуешь, – ага, конечно. Жди. – Но боже меня упаси с малолетней охотницей так плотно связаться. Уже возраст, Леночек, пора взрослеть. Снять что-то по-настоящему стоящее хочется, а не размениваться. Денег достаточно заработал, теперь можно попытаться в историю войти, – смеется. На деле – скромничает, могу сходу несколько фильмов с ним отличных назвать.
– В качестве режиссёра?
– В качестве всех. И режиссёра, и актёра, и сценариста. Будешь смотреть? – уточняет игриво.
– Ну а как же! Дома с пивом, – которое я не пью, от слова совсем. – И семечками.
– Нет, на премьеру со мной пойдешь. Я сценарий писал больше трех месяцев, полное погружение. От всех проектов отказывался, чтоб не отвлекало. По окончанию вовсе звать перестанут. – Очень сомневаюсь. На вид Олег не здоровенный, но очень харизматичный и притягательный. И камера, и зрители, таких любят. – Пофиг. Снимать у вас тут будем, неподалеку. Сможем чаще видеться, – подмигивает.
Всю дорогу до ресторана он увлеченно о предстоящих съёмках рассказывает. Каждый раз он картиной болеет. Горит. Проживает целую жизнь, меняет образ жизни. Когда мы начинали общаться, слушала его рот открыв, настолько для меня было всё далёкое, нечто сказочное. Вот и сейчас он эмоционально рассказывает, как кастинг первичный проходил, жестикулирует. Заслушаться можно, что я и делаю.
– Ресторан новый, отзывы слышал хорошие. Надеюсь понравится, – для него реально важно, чтоб окружающим было комфортно. Помогает мне усесться в кресле удобнее.
Спустя часа полтора Олег пересаживается поближе ко мне, до этого мы сидели друг напротив друга.
– Было вкусно, – сообщаю, глядя ему в глаза.
– Ты почти ничего не съела.
– Не съела, потому что чем старше я становлюсь, тем тяжелее вес на месте держать, – это боль, конечно.
– Начинается. Сюда посмотри, – Олег тянется через стол за телефоном. Галерею открывает, в ней папку находит, внутри всё сжимается, вместо названия у неё сердечко – красненькое.
Как же у него милым таким быть выходит?
– Это мой антистресс, – начинает фото показывать, видео короткие. Наши совместные. Их так много. С отдыха.
Пару раз мы с ним вдвоем выходные на Красной поляне проводили. Где-то запечатлены только наши ноги на фоне костра огражденного; на плетеном диванчике в плед завернувшись лежим; где-то пальцы сплетенные; где-то обнимаемся, так что лица моего не видно.
На одном только видно обоих: валяемся на постели, одетые, смеемся –
даже не знала, что он фотографировал. С ума сойти какой прыткий. Трогает.
В самом конце снимки находит, которые я ему отправляла в первый год знакомства, они разные, где-то дурашливые, где-то просто в моменте. Он просил постоянно.
– Зачем ты это хранишь? – разглядываю ноги свои, из прошлого, с разных ракурсов.
– Эстетика, Рай. Где я ещё на красоту такую найду? Сейчас испортила, – бесцеремонно юбку мою приподнимает повыше, открывая вид на нижнюю часть бедер, – Вот ты смотри, – пальцами обхватывает, слегка поднимает, – Куда ноги дела? Кормить тебя и кормить.
– Ты чего разошёлся? – отстраняюсь, сажусь подальше. – На кастинге поищи, – губу закусываю, чтоб не смеяться.
– Там не такие. Есть длиннее, ровнее, худее, но таких охуенных нет. Они мои музы, – в обратную сторону фото листает.
Закрываю лицо ладонями и смеюсь в голос. Его подачу просто видеть надо, устоять невозможно. К моменту нашего знакомства я килограмм пять своей боли скинула. Худышкой не была абсолютно. Килограмм шестьдесят пять весила точно, на мой взгляд – это много. Сейчас на десяток меньше. И он хочет сказать, что было лучше? Ну-ну.
Глава 11
Степан
Смотрю на фотографию и понять не могу, какого черта? На ней Агата и её мама изображены.
Полной уверенности в том, что девочка на снимке – Агата, у меня нет. Девочка на фото маленькая, лет восемь от силы. Но Елену Александровну спутать с кем-то почти нереально. Огромные выразительные серые глаза и длинные, вьющиеся волосы из толпы её всегда выделяют. На фото она полнее, чем сейчас, но узнаваема. Они дорогу переходят, за руки держась. Агата шляпку свободной рукой придерживает, семенит за мамой – видно, торопится. Такая же худенькая, как и сейчас. Ручки – веточки.
Откуда их фото у Лёхи? Почему хранит его в столе своем? Тем более старое. Версия только одна, и она меня ой как не радует.
Он брат отца. Они близнецы. Его дети фактически мне ближе, чем двоюродные. В холодный пот махом кидает.
Как назло, его в городе нет, звонить ему в Куртамыш – смысла нет.
Фотографию на стол бросаю. Пиздец. Помещение давить начинает. Хожу от стены до стены. Можно у отца спросить. Ещё пару лет назад они были близки. Отец может знать, но за спиной обсуждать – совсем не по-мужски. Падаю на кожаный диван, стоящий в кабинете. Лучше бы не искал этот долбанный пропуск, из-за которого я в стол полез.
Массируя большим и указательным пальцами глаза, стараюсь успокоиться. Плохо выходит.
Три дня думать о том, тра*л ли я свою сестру, у меня выдержки не хватит. Забиваю на то, что зол на неё, хотя она и не виновата в том, что Женя – мудак, умолчал о моей ситуации. Бегает от меня-то она! Ска…
В такие моменты не понимаю себя: зачем мне весь этот гемор с отношениями?
***
Через сорок минут спускаюсь по лестнице в подъезде Агаты. Олень, другими словами не скажешь. От мысли, что она может сидеть в квартире и тупо не открывать, пелена алая глаза застилает. Я бы, блд, всё объяснил!