ться с друзьями, отдалиться от нашей компании.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Мирем рассказала мне свою тайну, и вдруг однажды вечером, когда Колю скрутил очередной приступ (его мучили камни в левой почке) и мне пришлось вызвать нашего доктора, чтобы тот поставил ему капельницу, после его ухода, когда Коле полегчало, он, чуть ли не плача, попросил меня сопроводить его к одной девочке-экстрасенсу, которая легко избавляет людей от подобной болезни. Я согласилась, уверенная в том, что эта юная волшебница живет где-то рядом. И была просто потрясена, когда Коля сообщил мне, что девочка эта проживает в селе Дегтярное Волчанского района Харьковской области!
Такое совпадение иначе, как судьбой, не назовешь! Я, пытаясь вести себя естественно, как если бы мне и не надо было в Харьков, высказала робко мужу свои опасения по поводу этой довольно-таки, на мой взгляд, опасной поездки. Привела несколько дежурных доводов, связанных с ведением в Украине военных действий, бормотала что-то там о сложностях, связанных с пересечением российско-украинской границы, о которых мне кто-то что-то там рассказывал и о чем можно было прочесть в Интернете. Но Коля, которому болезнь периодически доставляла невыносимые страдания, да что там – отравляла все его существование, поскольку помимо болей он страдал психологически, не зная, когда его скрутит в очередной раз, сказал мне, что если я откажусь сопровождать его, то он поедет сам. Конечно, я согласилась поехать с ним. Вот так, совершенно неожиданно, я и оказалась в Харькове!
Мы без труда и особых проблем добрались до Дегтярного, где Колю приняла девочка-подросток Ольга, похожая на ангела. Во дворе большого богатого дома было выстроено специальное помещение, напоминающее скромную деревенскую больничку, где дожидались своей очереди приехавшие за чудесным лечением пациенты. Время волшебницы было расписано на полтора года вперед, и нам каким-то чудом удалось записаться на ближайший месяц. Какая-то женщина, вероятно, помощница Ольги, сказала мне, чтобы я приехала за Колей через три дня, и посоветовала поехать в Харьков и подождать в гостинице. Она взяла номер моего телефона, сказала, что позвонит, когда я смогу забрать мужа, и мы на этом расстались.
Мне до последнего не верилось, что все это происходит на самом деле. Ну, как это так могло случиться, что я оказалась в Харькове?! Что это – рок, удача или что-то другое, опасное, о чем я пока не подозреваю? Что за люди встретят меня по адресу, который мне дала Мирем?
Я дала таксисту адрес, и он привез меня в спальный район Харькова, в такое странное место, про которое говорят, что время здесь остановилось. Густонаселенный квартал с хаотично на первый взгляд построенными курятниками, которые прежде были, думаю, основательными, красного кирпича, купеческими домами. Сейчас они просели от времени, были подлатаны какими-то деревянными полусгнившими досками. В некоторых домах часть окон была заколочена, а внизу прорублены низкие двери, которые наверняка ведут в преисподнюю.
Между домами пролегали узкие, выщербленного асфальта, дорожки, ведущие к более оживленным артериям города. Поражали своей древностью и размерами растущие густо дубы, липы и тополя, являющиеся украшением этого старинного квартала. Я бы не удивилась, если бы в какой-то момент из подслеповатой дверцы одного из старых полусгнивших особняков не вышла баба с ведром, полным помоев, и не выплеснула их мне под ноги.
Дом, который был нужен мне, немного отличался от соседних, он был поновее, быть может, лет на пятьдесят, выкрашен уже успевшей потускнеть желтоватой краской, и окна, узкие и высокие, обрамленные белыми, с облупленной краской, наличниками, были забраны красивой мелкой, ромбовидной, изумрудного оттенка решеткой. Дверь была высокой, с виду крепкой и была распахнута. Я вошла, поднялась на несколько ступеней наверх и оказалась на широкой площадке, гладкой, выложенной крупной серой плиткой. Справа и слева располагались двери. Я позвонила в дверь с табличкой «1». Звонок был тоже старый, дребезжащий, я бы даже сказала хрипловатый, словно его механизм, спрятанный под никелированную полусферу, заменил древний, с осипшим голосом, старик.
Послышались шаги, и дверь мне открыла невысокая полноватая женщина в халате и фартуке. В лицо пахнуло вареной капустой, должно быть, хозяйка варила борщ.
Я сильно нервничала, поскольку должна была произнести имя Мирем, той самой Мирем, которая проживала в Болгарии. Однако понимала я также и то, что в жизни бывает всякое, а потому, кто знает, может, здесь, в этом доме проживает настоящая Мирем Христова, а там, в Варне – фальшивая. Да и вообще, чем я рисковала? Если мне скажут, что такая здесь не проживает, так я просто развернусь и уйду.
– Здравствуйте, – поздоровалась я крайне неуверенно, хотя лицо женщины было приятным, да и улыбка была настоящей, приветливой.
– Здравствуйте!
– Здесь живет Мирем Христова?
И тут женщина схватилась за сердце и отступила на шаг назад, привалилась к двери.
– Проходите, – она схватила меня за руку и втащила в квартиру. – Пойдемте-пойдемте!
Она вела меня куда-то широким сумрачным коридором, распахнув дверь, почти втолкнула в большую комнату, убранство которой могло бы стать музейным образцом гостиной конца девятнадцатого века: тяжелая темная мебель, круглый стол, покрытый кружевной скатертью ручного плетения, старинная люстра, ковры, занавески на окнах, дорогой фарфор за потускневшим стеклом горки.
– Садитесь, – женщина села напротив меня, поставила локти на стол и, раскрыв раковинами крупные ладони, уложила в них свое круглое, с полными щеками, лицо. Глаза ее, умные, внимательные, рассматривали меня пристально, серьезно.
– Значит, Мирем Христову ищете?
– Да, ищу.
– И откуда вы ее знаете?
– С Варны, – ответила я, готовая прямо сейчас встать и уйти. У меня не было никаких точных инструкций от Мирем, что делать, если я все же найду эту Мирем. Я должна была сказать ей всего лишь одну фразу: «Помнишь ли ты Мисси?» Но передо мной, как мне показалось, была все же не Мирем, иначе она не спросила меня, откуда я ее знаю.
– Где она?
– Умерла.
Я почему-то так и подумала. Не знаю почему.
– Тогда я пойду…
Я уже было поднялась, как женщина остановила меня, с силой придавив мою руку к столешнице.
– Зачем вы приехали?
– Я должна была спросить ее, помнит ли она Мисси, – сказала я со вздохом. – А Мирем должна была отдать мне какую-то вещь. Но если она умерла…
– Подождите минуту, – женщина удалилась, но вернулась быстро, положила на стол небольшой холщовый мешочек. – Вот, возьмите.
Я понимала, что меня медленно, но верно втягивают в какую-то историю, но я слишком любила Мирем и доверяла ей, чтобы испугаться и в последний момент передумать помогать ей.
Надо было уходить, но мне показалось, что это будет выглядеть как-то невежливо. Я должна была что-то сказать, возможно, поблагодарить, но, с другой стороны, я подозревала, что меня приняли за Мирем, за мою Мирем, а потому побоялась все испортить.
– Вы не хотите узнать, что с ней произошло?
– Конечно, хочу, – я обрадовалась предоставившейся мне возможности выразить свою благодарность хотя бы тем, что я поговорю с этой женщиной.
– Тогда, может, чаю?
– Спасибо, не откажусь!
Хозяйку звали Нина, она быстро собрала на стол, принесла чаю, лепешек, мед.
– Я же вижу, вы не Мирем…
– А я и не утверждала, что меня зовут Мирем, – я почувствовала, что краснею. Будь что будет, подумала я, и решила уже раскрыть, что называется, все карты. – У меня другое имя. Но ваш адрес дала мне Мирем Христова. Это моя подруга. Обстоятельства не позволяют ей приехать сюда, и она попросила меня сделать это. Я не сразу согласилась. Вернее даже, отказалась, поскольку не собиралась сюда приезжать. Но обстоятельства вынудили меня приехать… Мой муж болен, он сейчас в Дегтярном.
– У Ольги? – улыбнулась Нина, словно Ольга была ее родственницей. Хотя, на самом деле, она, думаю, просто обрадовалась тому, что я говорю ей правду.
– Да, у него почки больные. Замучился совсем.
– Ну, она его быстро на ноги поставит, я хотела сказать, она сделает так, что у него все камни выйдут…
Вот и разговор завязался.
– Она была моей соседкой, и звали ее, конечно, не Мирем, – вдруг услышала я. – Ее звали Зоей Кравченко. Я ее с самого детства знала.
Иногда слышишь какие-то обыкновенные слова или фразы, а внутреннее чувство подсказывает тебе, что вот сейчас что-то произойдет, и ты напрягаешься, волнуешься, и по коже бегут мурашки. Вот так было и в тот раз. Я понимала, что услышу сейчас что-то очень важное и что тайна Мирем, связанная с харьковской Мирем, сейчас чудесным образом приоткроется. Да только вот нужна ли она мне, эта тайна? Но отступать уже было поздно. Да и любопытно же было!
– Она девчонкой уехала в Болгарию, познакомилась с парнем здесь, в Харькове, он то ли турком был, то ли болгарином, но оттуда, из тех мест. Вроде он добыл ей документ, что ее отец болгарин или бессараб. Словом, какая-то темная это история. Но главное, что она, Зоя, несколько лет проработала в Варне в одной семье служанкой. И ей там хорошо платили. Кажется, они оба врачи, те люди, на которых она работала. Думаю, что с документами у нее все же не прокатило, что не было у нее болгарского паспорта или личной карты, как это у них там заведено. Получается, что парень этот ее не сумел ей выправить документы, и жила она в Варне по российским документам. Срок им вышел, я имею в виду, визу, и ей надо было возвращаться домой. Вот она и придумала украсть личную карту у своей близкой подружки, Мирем Христовой. Я ее никогда не видела, но Зоя мне потом уже рассказывала, что она маленькая. Хрупкая женщина и чем-то похожа на Зою. Да, она мне так и сказала, что поначалу ей нужна была только ее личная карта, чтобы задержаться в Болгарии. Она мне всего-то, конечно, не рассказывала, но я подозреваю, что замуж она собралась за кого-то… И так случилось, что Мирем эта, подружка ее, стало быть, и ваша тоже, как-то разоткровенничалась и рассказала ей какую-то историю о старинных украшениях, принадлежащих румынской королеве Марии.