– Да, и еще, если можно, ваши семейные альбомы, фотографии, особенно последние, чтобы я имела представление, каким был ваш муж.
– Легко.
Львова, проводив мою Лену в комнату своего покойного мужа, вернулась и принялась хлопотать, накрывая стол к чаю. Я только позже понял, что она делала это не столько из вежливости или из желания напоить нас чаем и продемонстрировать свое гостеприимство, сколько для себя, чтобы самой почувствовать себя хозяйкой в этой квартире. Все-таки здесь произошло убийство ее мужа, и эта квартира уже не могла не напоминать ей о трагедии. Однако, жизнь продолжалась, и она захотела, вероятно, проверить себя, сможет ли она находиться здесь, в этих стенах, поможет ли сама себе забыть весь этот кошмар.
Конечно, я не знаю, что чувствовала она, звеня чашками на кухне, но с каждой минутой пребывания в своей квартире она словно оживала, даже движения ее стали порывистыми, а глаза заблестели, как у человека, который медленно, но верно возвращался к нормальной жизни. Что ж, подумал я, одну часть своего плана я уже выполнил – с Лены сняли обвинение. Осталось самое трудное – вычислить убийцу.
Когда стол был накрыт, на пороге гостиной появилась моя Лена. В руках ее была стопка фотоальбомов.
– Вы позволите мне забрать некоторые документы домой на время? – сильно смущаясь, спросила она Львову. – Прошу заранее меня извинить за то, что я посмела вмешаться в ход расследования, но у меня появилась одна идея, одна версия, и я должна ее проверить.
Она стала смелой! И я понял, что она уже что-то нашла.
– Да, пожалуйста! – махнула рукой Львова. – Мы же все заинтересованы только в одном – найти убийцу. И если ваш план сработает и мы выйдем на этого гада, то я только спасибо вам скажу! Какая разница, профессиональный ли вы следователь или просто умная женщина, не равнодушная ко всему, что происходит со всеми нами… Больше скажу: мне стыдно, что я сама, живя с этим человеком под одной крышей, ничего о нем не знаю, просто совсем ничего!
Львова расслабилась, и это тоже показалось мне хорошим знаком.
– Прошу за стол. Пирожные купили в кондитерской, не домашние, конечно, но выглядят аппетитно.
– Скажите, Елена, – сказала моя Лена, дуя на горячий чай, – ваш муж был крупным солидным мужчиной?
– Да, это правда.
– Я сужу по фотографиям. А размер ноги был какой? Предполагаю, сорок четвертый – сорок пятый?
– Да, точно! Летнюю обувь он покупал сорок четвертого размера, а зимнюю – сорок пятого, а то и сорок шестого, если надевать с носком.
Я бросил взгляд на жену, та же, в свою очередь, внимательно смотрела на Львову. Она была увлечена, сосредоточенна, она явно узнала что-то важное. Но что? Что можно было найти в письменном столе покойного, если все самое важное было уже изъято Неустроевым и изучено? Выходит, что не все.
– А одежда соответственно примерно пятьдесят второго?
– Да, между пятьдесят вторым и пятьдесят четвертым. Лена, вы спрашивайте меня, спрашивайте, не стесняйтесь! Вы же не просто так заинтересовались размерами одежды и обуви моего мужа.
– Да. Но я пока ничего рассказывать не буду, мне нужно все проверить. А сейчас хочу спросить вот что: фамилия Долгополов Олег Михайлович вам ни о чем не говорит?
– Нет, впервые слышу.
– У вашего мужа, Елена, был один ноутбук или больше?
– Один, и он с ним не расставался. А на работе, в кабинете, он работал на обыкновенном компьютере, с очень большим экраном, он говорил, что так ему комфортнее, удобнее.
– Не помните, какой марки был ноутбук?
– Помню, конечно! «Apple»!
– Давно он его купил?
– Очень давно, лет шесть-семь! Он все собирался купить новый, да не успел…
– Думаю, это все, о чем я хотела вас спросить, – и моя Лена с таинственным видом принялась за пирожное.
– Да? Ну, хорошо… – Львова пожала плечами.
– А мне, Елена, вы позволите задать вам вопрос?
Она вздрогнула. Но не от вопроса, а от того, я думаю, каким неожиданно строгим и сухим тоном это было произнесено.
– Да, пожалуйста…
– Скажите, Елена, что это за черный шарф у вас на шее?
– Шарф? – Она потрогала обвивающий ее тонкую белую шею узкий шелковый шарфик.
– Я так понимаю, что это траур.
– Да, а что в этом такого? Почему вы спрашиваете?
– Это ведь траур не по Львову?
Игорь бросил на меня укоризненный взгляд. Все это время он молча сидел за столом и внимательно слушал. И, конечно же, он очень боялся, как бы я снова не травмировал его Леночку.
– Нет, не по мужу, – Львова сразу побледнела, и глаза ее моментально наполнились слезами.
– Погибла ваша подруга, Мирем.
Она закивала головой. Слезы закапали на грудь.
– Для тех, кто не в курсе, – обратился я к Игорю и моей жене. – Мирем – это близкая подруга Елены, которая проживала в городе Варне и которая несколько дней тому назад была жестоко убита, предположительно своим сожителем, неким Меттином.
Львова подняла голову и теперь смотрела на меня с тревогой.
– Скажите, Елена, вы готовы здесь, в присутствии Игоря и моей жены, близкого и преданного мне человека, которая всей душой переживает за вас, ответить на несколько моих вопросов?
Львова какое-то время сидела в задумчивости.
– Я только что прилетел из Варны, встречался с вашей другой подругой, прекрасной женщиной по имени Теодора.
– Да?
Она усмехнулась, покачала головой.
– Хорошо, я отвечу на все ваши вопросы. Тем более что и сама уже созрела для этого разговора. Игорь, – она повернулась к Туманову, – я бы рассказала тебе все раньше, да только не знала, как это сделать… К тому же с меня только вчера сняли обвинение, и я не знала, как ты отреагируешь… Расскажи я об этом раньше, все могло бы обернуться иначе…
Услышав такое, я и сам разволновался. Выходит, я все-таки не зря побывал в Варне.
У Игоря был растерянный вид.
– Скажу сразу – многое, что мне удалось узнать, мне рассказала не ваша подруга Теодора, которая про вас с Мирем практически ничего не знала, а потому не могла вас выдать. Тем более что вы и сами прекрасно знаете о том, что она никогда не была посвящена в ваши с Мирем дела. А рассказала мне о Зое Кравченко, подружке Мирем, которая обокрала ее, соседка Мирем, женщина по имени Дора. Теодора сказала, что Мирем попросила вас съездить в Харьков. Какая связь между Зоей Кравченко, Харьковом, Мирем и вами? Что вы должны были сделать в Харькове? С кем повидаться?
– Хорошо, я расскажу. Но если бы Мирем была жива, никогда бы никто не услышал ее тайну. Ведь это – ее история, часть ее жизни, ее страхи, ее ночные кошмары… Брат ее матери был бандитом. Ему в руки попали драгоценности королевы Марии…
При этих словах я почувствовал, как сердце мое забилось вдвое быстрее, а на лбу выступила испарина. Я разволновался! Моя жена бросила на меня восхищенный взгляд.
Игорь удивленно присвистнул.
– Судя по всему, драгоценности были похищены группой лиц, и дядя Мирем присвоил их себе, за что ему его же дружки отрезали голову. Но поскольку он успел перед смертью спрятать драгоценности в доме своей сестры, матери Мирем, их так и не нашли. Однако и мать Мирем, и сама Мирем всю жизнь жили в страхе, что эти бандиты явятся к ним за драгоценностями. Поэтому они их не продавали, хранили у себя. После смерти матери хранительницей королевских сапфиров стала Мирем. И когда ее жизни стала угрожать реальная опасность, когда ее сожитель Меттин превратился для нее в настоящую угрозу для ее жизни, кроткая и нервная Мирем решилась все же продать их, чтобы уехать, спрятаться от Меттина там, где он ее не мог бы найти. И надо же было такому случиться, что она поделилась своими планами с подругой, украинской девушкой по имени Зоя Кравченко, которая работала служанкой в одном богатом доме в Варне. Мирем выпила, расслабилась и показала Зое сапфиры. И когда Мирем уснула, Зоя украла их вместе с ее личной картой, заменяющей болгарам внутренний паспорт. Предполагаю, что она слегка изменила свою внешность, чтобы быть похожей на Мирем. Дело в том, что поначалу, я думаю, у нее были планы задержаться в Болгарии, возможно, купить дом на море. Вот для чего ей нужен был этот болгарский паспорт. Возможно, что к тому времени заканчивалась ее рабочая или какая-то другая виза. Так Зоя Кравченко стала Мирем Христовой. Больше того, чтобы уж окончательно обрубить все концы, Зоя, перед тем как сбежать, ограбила и своих хозяев. Но ей не повезло – она сразу же попала под машину, покалечилась, лежала какое-то время в больнице под именем Мирем Христовой и благо, что не потеряла драгоценности. Потом она с большими трудностями добралась до своего родного Харькова, где долго болела, потом ударилась в религию, словом, сильно изменилась, раскаялась и решила искупить свою вину перед Мирем, написала ей, что драгоценности у нее и что она может забрать их в любое время. Но Мирем и шагу не могла ступить из-за Меттина, настоящего тирана! И тогда она доверилась мне… Дело в том, что однажды я помогла ей – у нее были проблемы со здоровьем. Так вот, она доверилась мне и попросила съездить в Харьков, найти Мирем Христову и спросить ее, помнит ли она Мисси. Это было чем-то вроде пароля. Мисси – так звали близкие румынскую королеву Марию. И эта женщина должна была мне отдать какую-то вещь, которую я должна буду передать Мирем.
– Значит, Мирем ничего не рассказала вам о драгоценностях?
– Нет, ничего. Да я и в Харьков не собиралась! Мы поехали туда лечить Колю, там, в одну деревню… И вот пока его лечили, я и отправилась в Харькове по указанному адресу. Оказалось, что Зоя Кравченко давно умерла и что поручила ее соседке отдать Мирем сверток. Я приехала, спросила про Мисси, и эта женщина, которая сама ничего не знала, отдала мне роскошные и баснословно дорогие сапфировые серьги королевы Марии.
– Так это из-за них убили вашего мужа? – вырвалось у моей Лены. – Да? Вы рассказали ему о них?
– Нет, я ему ничего не рассказывала и уж точно не показывала. Просто я в ожидании Мирем (а она должна была прилететь ко мне в Москву, с тем чтобы мы с ней нашли людей и передали сапфиры официальным представителям королевской семьи или в музей!) бродила по «сапфировым» сайтам, интересовалась королевой, мечтала поехать на будущий год в Балчик, пройтись по ботаническому саду… Коля, оказывается, интересовался моей жизнью, о чем я и не подозревала, и залез в мой ноутбук. Уж не знаю, как он догадался, что я не просто интересуюсь, а что у меня на самом деле есть сапфиры, мы этого уже никогда не узнаем. Но он начал рыться в