Рейс прикинул, как он добавит к оставшимся монетам то, что он уже успел посчитать своим. Но порадоваться тому, что он легко отделался, ему было не суждено, ведь герцогиня продолжила.
- Думаю, вопрос по тканям мы пока закроем – постановила она – Теперь вопрос следующий. Буквально три недели назад в прилегающей к замку деревне случился пожар. Сгорела кузница и два соседних от нее дома. Благо, никто из людей не пострадал. Вы указываете в счетной книге, что выделили материальную помощь в виде золота пострадавшим.
- Но ведь это же не запрещено! Наоборот, все наши люди, если случается несчастье, могут рассчитывать на помощь своего господина – Рейс снова перевел взгляд с герцогини на хозяина – Мой господин, вы же сами всегда поощряли подобное.
- Вы правы, господин управляющий, подобное всегда поощрялось, но… - женщина, сидящая за столом, выдержала короткую паузу и пристально всмотрелась в своего собеседника – Но я ведь общалась с деревенским кузнецом, когда он приезжал в замок. И, по его словам, никакой материальной помощи ни он, ни его соседи не получали.
- Он… Он лжет!
- Или лжете вы? – непреклонно возразила герцогиня – Вопрос с материальной помощью мы тоже пока закроем. Теперь по закупкам продовольствия. В счетных книгах указано, что при поездке в город за тканями вы закупали еще и мясо. И вопросы у меня по мясу следующие. Во-первых, зачем вы вообще его закупали, если в замке и ближайших деревнях скотину всегда держат в достаточном для нужд местных жителей количестве? И во-вторых, все тот же ваш помощник сказал, что из города вы никакого мяса вообще не привозили. Зачем же вы указали его в счетной книге? Тоже перепутали?
Хозяйка пролистала всю книгу полностью, останавливалась на каких-то моментах. Но выкручиваться и что-то возражать Рейс больше не пытался. Понимал, что смысла уже нет. Вместо этого он прокручивал в уме варианты того, что может сделать с ним герцог. Клэйборн жестоким хозяином не был. Вполне вероятно, что он сохранит жизнь человеку, проработавшему у него несколько лет управляющим. Вот только какой она будет, эта жизнь?
- Ты ведь понимаешь, Рейс, что твоя вина в растрате и присваивании себе средств, выделенных тебе на содержание моих земель, уже полностью доказана? – уточнил герцог, снова усаживаясь на свой стул. Теперь место возле окна заняла герцогиня.
- Да, мой господин – понуро склонил голову теперь уже бывший управляющий и решился спросить – Какое наказание вы мне назначите?
- Пока не знаю – чуть помолчав ответил герцог – Но я подумаю.
- Стража! – крикнул он, и в комнату зашли двое стражников, готовые в любую секунду выполнить любое распоряжение своего господина – Уведите! И заприте в одной из камер в подвале – кивнул он в сторону Рейса.
- И правда, какое наказание ты ему назначишь? – спросила Юля, подходя к мужу. Клэйборн притянул жену к себе на колени, обвил руками ее талию. Но отвечать не спешил. Просто не знал ответа. По-хорошему, управляющего следовало бы казнить. Впервые нелюбовь к посторонним сыграла с Клэем такую злую шутку. Первые пару лет он перепроверял за Рейсом все записи по нескольку раз, а потом, как обычно, привык к нему и пришел к выводу, что управляющий и сам неплохо со всем справляется. Да и желания обогатиться за счет хозяина раньше у Рейса не наблюдалось. В какой момент все изменилось? И ведь колдовские силы уже не в первый раз при проверке отчета нашептывали, что что-то тут не так. А он все их игнорировал. В общем, виноват сам. Клэй уже давно не знает точно, что и во сколько обходится его замку. Уточнять цены на продовольствие и ткани ему бы и в голову не пришло без веских оснований, да и с жителями своих деревень общается он не часто.
- Пока не знаю, Юля – вздохнул мужчина – Это надо перепроверить все отчеты, чтобы установить точную сумму того, что он наворовал.
- Все отчеты за несколько лет. Долго пересчитывать придется.
- Думаю, не долго. Хоть я и терпеть не могу применять свою колдовскую силу к своим людям, сейчас именно тот случай, когда применить ее придется. Тогда мы точно будем знать, в какой момент моему бывшему управляющему пришла в голову мысль начать меня обворовывать.
- Ты абсолютно любого человека можешь заставить рассказать все свои секреты? И не важно, простого человека или колдуна? – с любопытством уточнила жена.
- Я не просто могу заставить сказать кого угодно и что угодно. Иногда приходится заставлять людей что-то делать против их воли – пояснил Клэй – Если человек не сопротивляется воздействию моих сил, то эти силы, по сути, ничего плохого человеку не делают. А вот если сопротивляется, то сопротивляющийся начинает испытывать невыносимую боль во всем теле. И чем больше и дольше сопротивляешься, тем невыносимее эта боль.
- Что, можешь даже заставить убить кого-то? – поежившись, спросила жена.
- Могу, правда, мне никогда не приходилось заставлять убивать. А вот заставить что-то говорить, подслушивать, а потом мне докладывать, дезинформировать, такие вещи приходилось делать довольно часто. Приходилось заставлять стоять на месте и не двигаться – в этот момент Клэй чуть улыбнулся, припоминая, как ему несколько лет назад пришлось поспешно сбегать из одного не очень дружественного Литвиру королевства.
- Ах, да. Ты же лучший шпион Его величества.
- Шпион?
- Ну да, шпион. Выполняешь тайные поручения короля.
- Ну не всегда эти поручения тайные – усмехнулся Клэй, а потом снова вспомнил про Рейса, нахмурился и тяжело вздохнул – Это теперь опять придется нового управляющего искать.
- Зачем искать? – удивила его вопросом жена – Я вполне справлюсь с должностью управляющего. Основы за дни проживания в Северном я уже изучила. С планированием бюджета уж как-нибудь справлюсь. Да и помощники здесь управляющему полагаются. Ну, это если ты не против, конечно – добавила она под конец.
- Я то уж точно не против – подтвердил Клэй, припоминая, как его Юля перепроверяла цифры в отчетах. При воспоминании об этом он испытал ни с чем не сравнимое чувство гордости за свою жену. Такая жена есть только у него! Она ведь не просто ошибки в бумагах нашла. А как она с управляющим разговаривала! Свою мать Клэй не помнил, что не удивительно, ведь она умерла, едва дав ему жизнь. И как она со своими людьми общалась, не знал. Но он видел жен и дочерей многих своих знакомых. И все они перед управляющими хоть и не склонялись, но в дела их не вмешивались, да и слово поперек сказать не решались. А Юля не просто решилась, она так легко и ненавязчиво на все ошибки Рейса указала и на место его поставила, что оставалось только поражаться, как у нее это так ловко получилось. Жена на заверения о том, что Клэй совсем не против ее кандидатуры в качестве управляющего, радостно улыбнулась, затем слезла с его колен, подошла к окну и вдохнула вечерний воздух.
- А у нас на ужин, кстати, птица, запеченная в сметане с разными специями. И свежие овощи – вдруг сменила тему Юля, видимо, решив, что уже вечер, и пришло время отдыха – Сказать, чтобы накрыли у нас в комнате или в гостиной?
- Думаю, лучше у нас – ответил Клэй, поднимаясь со стула, подходя к жене и крепко обвивая ее талию своими руками.
Первое расставание и новая особенность проклятия.
Суда, как такового, над бывшим управляющим не было. Подсчитав общую сумму недостач и найдя в комнатах Рейса спрятанный тайник с золотым и серебряным содержимым (приличным содержимым, надо сказать), герцог пришел к выводу, что по деньгам он потерял не так уж и много. Присвоенные средства Рейс особо не тратил, по его личному признанию, копил на беззаботное и счастливое будущее. Да и зачем тратить, если в замке его и кормили, и поили, и одевали, и комнаты неплохие предоставляли.
- Мда, а ведь жалование управляющего не такое уж и маленькое – заметила Юля, пересчитывая содержимое тайника Рейса – Присваивать себе не принадлежащие ему средства он начал всего пару лет назад. И если бы он не начал этого делать, то подобную сумму скопил бы не за два года, а за пять. Лет через десять вполне мог бы оставить пост управляющего и, как ему и мечталось, жил бы себе припеваючи. А теперь ему пришлось все это потерять. И то, что приобрел честным трудом, и то, что приобрел нечестным.
- А так всегда бывает – беспечно отозвался Клэй – Сколько раз приходилось наблюдать подобное. Чем больше мы имеем, тем больше нам хочется. Управляющие замков, городов, старосты деревень больше всего этой болезни подвержены, ведь у них есть возможность воровать так, чтобы никто сразу не заметил.
- Ах, да – усмехнулась в ответ Юля – Закон возрастающих потребностей. Я и забыла про него.
- Какой закон?
- Закон возрастающих потребностей. Смысл этого закона в том и заключается, что количество товаров и услуг, в которых люди испытывают потребность, постоянно растет и в количественном, и в качественном соотношении. Например, жил себе спокойно человек, работал за пару серебряных монет в месяц у соседа-кузнеца, все его устраивало, а потом раз, и решил, что он и свою собственную кузницу открыть сможет, дело-то знает. Дело новое идет в гору, и вот уже этот человек зарабатывает не пару серебряных в месяц, а пару золотых. А там, глядишь, скопил немного, и через пару-тройку лет уже не одну, а три своих кузницы открыл, людей нанял, сам теперь не работает с рассвета до заката, а в чистенькой одежде, новой обуви, на столе каждый день разные вкусности, и только ходит, да другим указы раздает. Да и живет уже не в маленькой комнатушке, а в большом хорошем доме. Но ему всего этого уже мало. И дом-то хочется побольше, и одежду побогаче, и еду повкуснее, а то эта уже не радует.
- И откуда ты только взялась такая… знающая – тихо произнес герцог, задумчиво рассматривая жену, будто она была каким-то невиданным ранее творением. Юля лишь плечами пожала и вернулась к своим прямым обязанностям. Опять она забылась! Ну откуда в здешнем средневековье могли знать то, что она в свое время в институте изучала. Смысл-то может и знали, а вот формулировки, которые время от времени использовала Юля в своей речи, прямо как из курса лекций по экономике. Ей всегда становилось не по себе, когда муж так ее рассматривал, будто старался заглянуть в ее мысли. Хотя, если бы ему сильно захотелось, он вполне мог ее заставить сказать все, что его интересует. Но, нет. У него, как успела понять девушка, куча своих личных правил и принципов. Одно из этих правил – не применять силу к своим людям. А жена, определенно, «свой человек».