Одноглазый Сильвер вздрогнул.
— Тысяча чертей! — прошептал он. — Это же Косолапый Джек! Старина Косолапый Джек, тысяча чертей!
— Возможно-с! — равнодушно заметил Белопуз.
— Тысяча чертей! — разволновался Одноглазый Сильвер. — Уж не хотите ли вы сказать, что знали старину Джека? Самого Косолапого Джека?!
— Возможно-с, — заметил Белопуз. — Если мой память меня не обманывает, то был случай, я снабдил его ромом.
— Тысяча чертей! — прошептал Одноглазый Сильвер и проглотил слюну. — Тысяча чертей!
Молния осветила лица собеседников. Дождь барабанил по крыше.
— Одноглазый Сильвер! — вдруг сказал Белопуз. — У меня есть предложение. Эта ночь слишком коротка, чтобы ее проспать. Мы с вами могли бы лучше поиграть в карты!
— Тысяча чертей — согласен! — загорелся Одноглазый Сильвер. — Конечно, если у вас здесь найдется свеча?
— Ах вот как? Но зачем же? Небесные силы позаботятся, чтобы посветить нам в нашем благочестивом деле! — И Белопуз вынул из рюкзака колоду карт.
— И во что вы хотел бы сыграть? — спросил он.
— В подкидного дурака! — предложил страшный пират. — Говоря вежливее, просто в подкидного.
— По пяти?
— Нет! — воскликнул Одноглазый Сильвер. — На все!
— Ах, вот как? Ну прекрасно-с! — согласился Белопуз. — И кто сдает?
— Кто вытащит красную карту.
Красную вытащил Белопуз.
— Бубны козыри! — сообщил он, когда сверкнула молния. Одноглазый Сильвер решительно прикрыл колоду ладонью.
— Господин Крогманн, у меня есть условие, — сказал он. — Если вы проиграете, то ставите на стол бутылку рому.
— Ах вот как? — А вы?
— Отпущу девицу Кристину!
— Ах вот как! Ах вот как! Ну, в таком случае я вынужден проиграть! Ну, так и быть, пусть будет по-вашему!
Ничего подобного тому, что тут началось, на Белокаменном острове не бывало со дня сотворения мира.
Азарт вскоре захватил обоих. При вспышках молнии они изучали свои карты, крыли и ходили, ходили и крыли, а в промежутках пасовали и считали взятки. Ожесточенная схватка шла словно не на жизнь, а на смерть. И в некотором смысле так оно и было.
— Прекрасно, прекрасно! — кричал Белопуз. — Я ее крою… крою… королем червей! — И он шлепал взяткой по столу. — Что вы на это скажете?
Одноглазый Сильвер не говорил ничего. Он сипел и ходил.
— А-ах вот как? — сказал Белопуз и взглянул на небо. — тоже походил.
И Одноглазый Сильвер походил.
— Ах, вот как? — сказал Белопуз. — Хе-хе! — Эту мы побьем… королем червей!
— Боже мой! — сказал Одноглазый Сильвер. Его голос дрожал от волнения. — Вы уже третий раз подряд кроете королем червей?!
— Ах вот как? — удивился Белопуз. — Неужели? Ну, прекрасно, очень прекрасно!
— Тысяча чертей! — воскликнул Одноглазый Сильвер. — Тысяча чертей! А что вы теперь скажете?!
Он снова походил с червей и впился глазами в лицо Белопуза.
— Ах вот как? — сказал Белопуз. — Ах вот как! — он почесал подбородок. — А это мы бьем королем червей!
— Я пас! — крикнул Одноглазый Сильвер.
Нижняя карта во взятке Белопуза была… червонный король.
— Хе-хе-хе-хе! — засмеялся Белопуз. У него оставалось на руках всего три карты.
Одноглазый Сильвер бросил карты на стол и встал. Его единственный глаз сверкал при вспышках молнии.
— О господи! — сказал он торжественно. — На свете существует лишь один человек, который рисовые пирожки принимает за телятину! Который рычит: тысяча чертей! Который, играя в дурака, четыре черви подряд бьет червонным королем, но так, что червонный король оказывается именно в четвертой взятке. Этого человека зовут… — Одноглазый Сильвер выдержал внушительную паузу. — Этого человека зовут… — Косолапый Джек! Белопуз, он же Вильгельм Крогманн, он же Косолапый Джек, сидел ссутулясь, закрыв лицо рукой. Вокруг гремела канонада грозы.
Потом он встал.
— Сильвер, старина! — сказал он тихо и положил руку на плечо пирата.
— Джек, старина! — сказал Одноглазый Сильвер и его голос дрогнул. Они хлопали друг друга по спине, трясли за плечи, опять хлопали по спине. И смеялись. Хохотали.
— Тысяча чертей! Старина!
— Черти и преисподняя, старина!
— Сколько не виделись!
— Прямо хоть плачь!
— Вот были времена!
— А какие были корабли!
— А люди!
— Люди, старина!
— Пудовый Берри!
— Мортен Скагеракский!
— Вениамин второй Коротышка.
— Левша Джонни!
— А когда «Хильдегарт» пошла на дно!
— Тысяча чертей! — «Миральду» помнишь?
— Во сне вижу, старина, чтоб меня черти съели! Через ночь вижу во сне!
Они хлопали друг друга по спине и по плечу.
— И сколько уже времени мы — сухопутные крысы. Прямо хоть плачь, как подумаешь!
— Так оно и есть, старина! — вздохнул Косолапый Джек.
И они замолчали. Одноглазый Сильвер шмыгнул носом.
Косолапый Джек утер рукавом глаза.
— Старик, — сказал Одноглазый Сильвер. — Чтоб меня черти съели, к чему ты эту всю чертовщину разыгрывал? Инкогнито, какой-то манерный язык, песик Рамапура?!..
— А к тому! — ответил Косолапый Джек, и снова провел рукавом по глазам, — чтобы мы с тобой не сидели нос к носу, как старые вороны… — он шмыгнул носом. — …И не разводили сырость… по поводу того, кем мы были раньше… и чтоб не получилось так, как сейчас получилось. — Он сжал плечо друга. — А мой кот, славный сиамский кот… — Словом, я где-то слышал, что… — он виновато улыбнулся. — Я слышал, что твоя Марианна терпеть не может кошек… Ну, да что там говорить, старина!
— А борода, твоя борода, старина? Чтоб меня черти съели!
— Эх, борода уже давно украшение не для настоящего мужчины! — И Косолапый Джек махнул рукой. — Теперь так — чем меньше молоко на губах обсохло, тем пышнее борода!
— Тысяча чертей! Старина, это именно так и есть! Но ведь бывает, что и из них вырастают настоящие мужчины?
— Бывает, старина! — согласился Косолапый Джек. — Но и мы пока живем, тысяча чертей! — Они опять хлопали друг друга по спине и по плечам и смеялись и хохотали, и вели себя совсем как мальчишки. И вдруг Косолапый Джек стукнул себя по лбу.
— Тысяча чертей! — заорал он. — Я словно бы предчувствовал! — И он склонился над рюкзаком.
— Ром? — заорал Одноглазый Сильвер. — Это же ром, Джек?
— За то, что мы вновь обрели друг друга, Сильвер!
— Порториканский, чтоб меня черти съели!
— Тысяча чертей — кто лучше меня знает Одноглазого Сильвера?!
Небеса сверкали и грохотали. По крыше палатки барабанил дождь, вокруг острова бушевало море. Но в канонаду природы ворвалась мужская песня. Она звучала на два голоса, широко и мощно, как на эстонском юбилейном певческом празднике.
Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Ио-хо-хо и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведет до конца,
Ио-хо-хо и бутылка рому!
ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ
Косолапый Джек сообщает об адмиральском корабле и флаге. Многое теряет теперь значение. Одноглазый Сильвер что-то старается вспомнить. Хотя дело к осени, но впереди еще бабье лето. Попугай Плинт подмигивает. Катрианна желает Одноглазому Сильверу, чтобы у него на глазу вскочил новый ячмень.
Грозовая ночь миновала, рев моря утих. Белую крышу палатки окрасила полоска зари, занимавшейся в ясном небе. Розовый отблеск осветил разбросанную колоду карт и пустую бутылку рому, озарил задумчивые, грустные лица двух пиратов.
— Сильвер, старый дружище, я не сказал тебе о самом главном, — сказал Косолапый Джек. — Я все время этого боялся, и не напрасно. Теперь это случилось.
Он долго смотрел на друга.
Но в лице Сильвера ничего не дрогнуло.
— Я видел в море знакомые паруса. Паруса «Осы»!
В лице Одноглазого Сильвера не дрогнул ни один мускул.
— Ты разве не помнишь «Осу», Сильвер?! — разволновался Косолапый Джек и потряс его за плечо. — «Осу» — адмиральский флаг и корабль?!
— Помню, Джек, все помню! — вздохнул Одноглазый Сильвер. — Но теперь все это, пожалуй, больше не имеет значения.
— А клятва Адмирала: или я поймаю Одноглазого Сильвера или сбрею свои усы до последнего волоса! И это на Библии! Тысяча чертей, я не баба, но и меня пробирает дрожь, когда я об этом думаю!
— Да! — снова вздохнул Одноглазый Сильвер. — Но и это теперь уже не имеет значения. Время, старина, обогнало нас всех.
Вздохнув в третий раз, страшный пират Одноглазый Сильвер снял свою шляпу и повязку с глаза.
Косолапый Джек очень долго молчал. Потом и он вздохнул и очень тихо сказал:
— Да, теперь в самом деле все не имеет уже значения.
Ячмень на глазу Одноглазого Сильвера за ночь лопнул.
— Одноглазый Сильвер! — воскликнула Катрианна Ново-Фельсландская, — Одноглазый Сильвер, ты, наверное, всю эту страшную и удивительную ночь просидел где-нибудь под можжевеловым кустом?
И вдруг осеклась и замолчала.
— Одноглазый Сильвер… — пробормотала она, — …но…но…ты теперь больше совсем не страшный пират Одноглазый Сильвер?
К полудню молчаливое и задумчивое шествие добралось до Прибрежной усадьбы.
— Слава богу! — приветствовала их Марианна. — Всему есть начало, но есть и конец. Берись за тот конец!
— Она держалась за ручку матросского сундука. — Я сама помогу тебе отнести этот хлам на чердак.
— Но послушайте?! — сказал Одноглазый Сильвер и испуганно огляделся по сторонам. — Где же попугай Плинт? Тысяча чертей! Где попугай Плинт?
— Берись за ручку! — нетерпеливо скомандовала Марианна.
Марианна и Одноглазый Сильвер с сундуком впереди, следом за ними Катрианна и Мальвина, Косолапый Джек, кот Рамапура и девица Кристина, так все обитатели Прибрежной усадьбы и собрались на чердаке.
Наверное, лошадка Мику-Пака тоже вскарабкалась бы на чердак, хотя была стреножена, да к тому же еще и привязана к крыльцу, наверное, и жаба Порру проснулась бы под своим крыльцом, если бы Одноглазый Сильвер все еще был бы настоящим Одноглазым Сильвером. Только двойняшки Лика и Вика участвовали в этом печальном шествии, да и то лишь потому, что в виде подзорной трубы они лежали в верхнем ящике матросского сундука.