Оглянувшись на дверь служебного входа, я решила, что в собственном торговом центре Соболев точно сумеет меня найти, и прошла чуть подальше, до магазина обуви. На весну и лето мне понадобятся новые туфли. Зря, конечно, я не занялась шопингом во Франции, но там было много других интересных дел. Ничего, это на один сезон.
Рядом с фирменным бутиком знаменитой чудовищно дорогой марки привычно толклись выдворенные оттуда мужчины. Несмотря на заоблачные цены на свои туфли, владельцы пожадничали и арендовали какой-то совсем крошечный закуток, в котором с трудом помещалось три человека. Зато стоящая на вход очередь создавала впечатление востребованности.
Наверное, так выгоднее, а я фиговый маркетолог. Правильно уволилась.
Хотя уволилась я не из-за этого. Очень уж странно я себя чувствовала, расхваливая «новую коллекцию звезды ювелирного мира, вернувшейся на рынок после полугодового перерыва». Причем заказчик еще, зараза такая, шесть раз посылал переделывать — на взгляд Соболева я недостаточно восхищалась «Слезами счастья». Он даже пригрозил, что попросит сменить рекламного агента, если я не использую побольше восторженных эпитетов в описаниях сережек, браслетов и колье, «похожих на разлетающиеся звездами брызги шампанского».
Однажды я его спросила, что бы он ставил за все закупленные у нас рекламные площади, если бы ко мне так вовремя не вернулось вдохновение? Он с непроницаемым лицом ответил, что объявление о нашей свадьбе. Правда это было сказано на третьем часу разборок из-за этой рекламы, так что я ему не слишком поверила. Хотя он мог. Он-то мог.
Я покосилась на головокружительной высоты шпильки очень классических, но вызывающе алых туфель, стоящих в витрине бутика, вздохнула, что мне теперь нескоро придется такие примерить и уже развернулась, чтобы пошлепать в раздел более практичных «кроксов», как вдруг заметила до боли знакомую фигуру у входа.
Первой реакцией было развернуться и уйти — здороваться с бывшим мужем не хотелось совершенно. У меня тут свое кино и свои радости. Именно сегодня его общество было мне совсем не в тему.
Но он был не один.
Рядом с ним перебирала бесконечно длинными ногами совсем юная девица, не старше двадцати. Экспрессивно что-то ему втолковывала, показывая на туфли, заламывала руки, надувала губы и куксилась, когда он качал головой.
Не жена. Жену я помнила.
И явно не коллега, зачем бы ей тогда спрашивать у него разрешения зайти в магазин?
Сестра? У него была кузина, которую я никогда не видела. Не помню, сколько ей лет, может и двадцать. Приехала в гости, пошла по магазинам…
Как раз в этот момент он кивнул со сдержанным раздражением, девица впилась в его губы смачным поцелуем и, сунув ему свою сумочку, метнулась в магазин, пока не передумал.
Не сестра.
Увы, мое любопытство завело меня слишком далеко — он меня заметил. Дернулся, застыл, попытался куда-нибудь спрятать блестящую сумку на цепочке, повертел ее в руках, демонстративно отвернулся, понял, что это глупо и наконец сдался.
Вздохнул:
— Ну привет.
— Привет, — ответила я и махнула в сторону магазина. — Жену твою не узнать. Помолодела, подросла, перекрасилась.
— Это не жена… — признал он очевидное. — Это… — он помялся, подыскивая слова, но не осилил и рассердился: — Разве я должен перед тобой отчитываться?
— Ты мне ничего не должен, — я подняла руки вверх, сдаваясь. — Просто сказала. Не жена так не жена. Как дочка поживает?
— Лучше, — буркнул он. — Начали третий курс, если все будет хорошо, то через год можно делать следующую операцию…
— Удачи вам, — покивала я. — Держитесь.
Он попытался что-то разглядеть сквозь витрины бутика, но девушка не выходила, чтобы спасти его от злой бывшей жены. Пришлось бедняжке поддерживать светскую беседу. Оглядел меня с ног до головы и кивнул:
— Смотрю, тебя можно поздравить.
Я сначала не поняла — откуда он знает?!
Но потом сообразила, что речь про кольцо.
Соболев купил камень такого размера, что не заметить его было сложно, а не упомянуть — просто невежливо. Но, несмотря на непристойный размер бриллианта, оно все равно было очень красивое.
И напоминало мне о том вечере на балконе маленького старинного отеля, когда я впервые увидела, как в густо-синих сумерках тысячи огоньков разбегаются по Эйфелевой башне. И где-то играет музыка, и мерцают свечи, отражаясь в бокалах с шампанским, и сидящий напротив мужчина, от которого все еще захватывает дух, вдруг смешно смущается, придвигает маленькую красную коробочку и говорит: «Рит…» — и в это слово вкладывает так много, что мне даже не нужно продолжение, я уже все услышала.
Я провела пальцем по золотому ободку и счастливо улыбнулась:
— Да. Спасибо. Надеюсь, мой второй брак будет счастливее первого.
Бывший муж посмотрел на меня со странным выражением лица.
— Рит… — вздохнул он. — Знала бы ты, как я устал, ты бы не стала меня осуждать.
— Я тебя не осуждаю…
— Денег все время нет, жене не до меня, вся эта фигня с ребенком теперь навсегда…
— Любой ребенок навсегда.
— Вот именно! — он, кажется, решил, что я его наконец поняла. — А если человек на самом деле не приспособлен к родительству? Как это заранее узнать?
— Никак.
— А я о чем! Это все просто не для меня, понимаешь? Ну, я, конечно, буду платить алименты, но нечестно наказывать человека за одну ошибку, понимаешь?
— То есть ты развелся со мной, потому что хотел ребенка, а теперь передумал и больше не хочешь, поэтому снова разводишься? — на всякий случай уточнила я. Вдруг не так поняла.
— Да, я должен был через многое пройти, чтобы разобраться в себе.
В его голосе звучало искреннее страдание. И немножко гордости.
— Какой же ты урод… — не выдержала я.
— Тебе легко говорить! Сама отказалась от детей, живешь без этой обузы…
Я молча развернулась и направилась к служебному входу. Подхвачу по пути Мотьку и пойдем вытаскивать Илью из когтей работы.
Но он уже сам торопился мне навстречу. Улыбаясь, поймал в объятия, закружил, поцеловал и мурлыкнул на ухо:
— Соскучился. Сидел в кабинете, мне в уши какую-то пургу заливали, а я смотрел на диван и вспоминал, как мы там в декабре… Теперь хочу домой и тебя.
— Я тоже, — потерлась об него как кошка. — Домой, тебя и кое-что рассказать.
— Что? — тут же заинтересовался он.
— Кое-что очень-очень важное! — я все-таки решила сделать это сегодня. — Но дома! А пока у меня есть одна просьба.
— Слушаю, — он стал серьезным.
— Помнишь, ты обещал сделать все, что я захочу и не задавать никаких вопросов?
— Да, конечно.
— Во-о-о-он там видишь, мужик? — я показала на бывшего мужа. — У которого девушка сумочку забирает. Дай ему в морду, пожалуйста.
Илья нахмурился, посмотрел на меня, посмотрел на него…
Но, как и обещал, ничего не спросил. Пожал плечами, подошел и почти без замаха влупил моему бывшему так, что он врезался в витрину, осыпавшуюся на него градом осколков.
Так себе, конечно, желание с точки зрения морали и этики. Но могу я по-настоящему разозлиться хоть раз в жизни?
К тому же беременной женщине разрешаются любые странные капризы.
Эпилог: начать с 0
— Какие маленькие пальчики… Это точно нормально?
— Соболев, такими рождаются все дети, чтоб ты знал!
Илья взял на руки малышку, уже обмытую и закутанную в пушистое одеяльце и почему-то никак не мог перестать разглядывать розовую лапку, которой наша дочь цеплялась за его палец. Лицо у него при этом было такое…
Я даже отвернулась, чтобы не расплакаться.
И встретилась взглядом с Матвеем. Он просочился в палату, как только позволили врачи. Надел белый халат, бахилы, дисциплинированно стоял в углу и не мешался.
И хищно смотрел на сестру.
— Назовем ее Матильда? — предложил он. — Как кошку. Будет тоже Мотя.
Она получилась случайно, в ту самую новогоднюю ночь. На нервах все перепутала я, на нервах все забыл Соболев, в хаосе беготни, прощений, рваного сна и перелетов никто не спохватился вовремя… И при всех моих параноидальных перестраховках, работающих уже много лет — это случилось.
Я испугалась?
Я должна была испугаться, когда поняла, что происходит. Должна.
Но вместо этого, услышав от врача подтверждение своих подозрений, вдруг почувствовала невероятное тепло.
Привет, малышка.
Тебя очень ждут.
Мама, которая теперь много-много недель будет ежеминутно прислушиваться к себе.
Папа, который просто онемел, услышав такую новость. И порывался расцеловать полицейских, которые пришли выяснять, с чего вдруг владелец самого крупного развлекательного центра города полез бить морду какому-то левому мужику. Охрану попросить не мог, что ли?
И брат. Брат тоже очень ждет.
Иногда нам казалось, что Матвей вообще ждет сильнее всех.
Я засчитала ему это за новогодний подарок. Без его странной просьбы родить сестру мне не было бы так легко и бестревожно носить беременность.
Конечно, были десятки врачей, бесконечные обследования, три тревожные кнопки, врученные мне Соболевым на всякий случай — и я еле отговорила его от Скорой, которая должна была дежурить под окнами дома все оставшиеся месяцы.
Я была совершенно уверена, что все будет хорошо. Почему-то. Наверное, потому, что с некоторых пор со мной случались сплошь только хорошие чудеса.
Как-то вечером я шла, еле волоча ноги, после очередных анализов — за несколько месяцев моей беременности вампиры в белых халатах выкачали из меня столько крови, что нам с малышкой осталось не больше литра на двоих. По пути в кабинет мужа решила забежать поздороваться с Ангелом. Увы — только поболтать, все остальные процедуры в салоне мне на всякий случай запретили.
Знакомый голос я услышала издалека, но не поверила своим ушам.
— Так, девочки, шевелимся, что ж вы такие рыбы снулые! Посмотрите на меня, мне что — дашь мои шестьдесят пять? Да я на ваших похоронах с двенадцатым мужем познакомлюсь!