А теперь все разъехались, все работают с утра до ночи, сын в школе… Она одна.
Нет, она не одна, у нее семья. Только как-то скучновато.
Сеня Мухин не звонил. Обиделся. Как это так, она опять посмела его бросить!
Женя звонить ему не собиралась. Всё так всё.
Но господи, как скучно…
Она проехалась по центру, потом, повинуясь порыву, попросила шофера припарковаться неподалеку от Консерватории – там полоскались на ветру белоснежные зонтики с эмблемой кофейни.
Женя Мещерская обожала летние кафе. Как жалко, что в Москве такое короткое лето…
– Прошу, – повела ее официантка к свободному столику.
– Женька!
Женя оглянулась – не сразу узнала Лилю Рыжову, свою бывшую одноклассницу. М-да, этот синевато-медный цвет волос удивительно не идет ей…
– Лиля… Привет! Вот это встреча… В Москве, где столько миллионов людей…
– Садись ко мне. Я одна. Или ты ждешь кого-то?
– Нет-нет, я тоже одна… С удовольствием с тобой поболтаю, – улыбаясь, Женя села за Лилин столик. – Пожалуйста, зеленый чай… – обратилась она к официантке.
– Зеленый чай… – чиркнула та в блокнотике. – Все, пирожные заказывать не будем?
– Нет, спасибо.
– Чего, на диете? – поинтересовалась Лиля, когда крахмально-лилейная официантка упорхнула. – Тут потрясающий шоколадный торт, я прямо с ума по нему схожу… Дорогущий. Но надо же хоть иногда себя чем-то побаловать!
– Лилечка, когда женщина начинает баловать себя пирожными и тортиками – это опасно… – засмеялась Женя.
– А чем еще себя баловать?
– Любовью! – возвышенно произнесла Женя, потом снова засмеялась.
– Тебе-то хорошо, ты мужем прикрылась, – вздохнула Лиля.
– Ой, Лиля, только не надо так идеализировать семейную жизнь! – махнула рукой Женя.
– Что, ругаетесь?
– Ну что ты! Мы интеллигентные люди… Мой муж вообще не имеет привычки ругаться.
– Везет! – помрачнела Лиля. – А мой бывший не только ругался, но еще и руки распускал… Слушай, а с Мухиным у вас как?
„Все знают. Все всё знают… – пришлось печально констатировать Жене. – Хотя чего тут удивительного – мы с Сенькой и не скрывались! На том вечере, когда Максимыч был, танцевали, обнимались…“
– Никак, – честно ответила Женя.
– Брось, Женьк, ты ж знаешь, я не трепло…
„Трепло, и еще какое!“ – машинально подумала Женя. Но скрывать ей было нечего. Если уж даже муж знал о ее романе с Мухиным! Женя Мещерская старалась быть максимально открытым человеком и проговаривать с окружающими все вопросы. Меньше сплетен и домыслов – вот она я, вся как на ладони… Но самое сокровенное, самое интимное – свои чувства и переживания – она всегда держала при себе.
Рассказать о своей семейной драме – запросто.
Поведать о своей депрессии и тоске, которые она испытывала во время этой драмы, – никогда.
– Мы расстались с Мухиным… Спасибо. Нет-нет, сахар можете сразу убрать! И чай я сама налью…
– Такая любовь у вас в школе с Сенькой была… – наблюдая за Жениными манипуляциями с чайником, завороженно произнесла Лиля. – Я помню!
– У всех у нас была первая любовь, – согласно кивнула Женя. Отпила из чашки. Одобрительно кивнула…
– Но у вас с Сенькой – это просто что-то! Нина Ильинична, директриса, была просто уверена, что вы поженитесь! – наседала Лиля.
Лиля, как и все российские женщины, обожала обсуждать то, что обсуждать даже между близкими друзьями – не совсем удобно. Женя, прожившая почти половину жизни за границей, немного отвыкла от этого…
– Нина Ильинична? Была уверена, что мы с Мухиным поженимся? – подняла брови Женя. – Нет. Нина Ильинична очень умная женщина. Она мне еще в девятом классе сказала – за таких, как Сенька, замуж не выходят. И была абсолютно права!
– Серьезно? Она тебе прямо так и заявила? Ильинична наша?
– Да, – улыбнулась Женя.
– Но такая любовь… – Лиля Рыжова принялась остервенело щелкать зажигалкой. Наконец прикурила.
– Такая любовь не может закончиться браком, – мягко произнесла Женя. – Даже если бы мы с Мухиным поженились, то все это продлилось бы очень недолго…
– Почему?
– Потому что Сеня Мухин, грубо говоря, – плохой мальчик, – принялась терпеливо объяснять Женя. – Сладкий и гадкий… Тот тип мужчин, от которых женщины без ума. Тот тип мужчин, которые невольно – не по злобе, а именно невольно – способны сломать жизнь и себе, и той женщине, которая задержится с таким мужчиной чуть дольше, чем надо.
– Сладкий и гадкий… – мечтательно повторила Лиля. – Это ты хорошо сказала!
– Это не я сказала, это фильм такой есть…
– Ну неважно. Сладкий и гадкий! Ой, у меня прямо мурашки… Обожаю таких мужиков!
– Лилечка, умная женщина должна бояться таких мужчин. Бежать от них как от огня. Я чуть душу свою не потеряла! – вдруг вырвалось у Жени.
– У меня тоже было нечто похожее… Может, вина закажем? – оживилась Лиля и привстала, намереваясь кликнуть официантку.
– С утра? – с холодным удивлением спросила Женя.
– Совсем ты на этом Западе испортилась… Какая разница, утро или вечер – если такой разговор?!
– Нет, Лилечка, с утра я не пью, – твердо ответила Женя.
– Ну ладно, черт с тобой… – Лиля снова села. – Короче, Жень, у меня тоже был роман… – Она закатила глаза. – Главное, никто не знал. Ни мать, ни подружки… Тоже в школе.
– Правда? – подливая себе чаю, сдержанно удивилась Женя.
– Ага! Он – скотина, жестокий и нежный одновременно… Вертел мной как хотел. Прикинь, мой первый мужчина! Тоже в девятом классе… Нет, началось еще в восьмом, а в девятом уже все по-серьезному…
Женя деликатно улыбнулась:
– Лилечка, так кто он?
– Ни за что не догадаешься. Тарас Николаев! – выпалила Лиля. Потом не выдержала, все-таки подозвала официантку: – Девушка, красного вина, сухого… – Она мельком глянула в карту вин, наморщила нос. – Хотя нет, лучше „Советского шампанского“. Полусладкого… Сладкого! Бутылку.
– Одна-ако…
– Молчи, Мещерская! – пылко воскликнула Лиля. – Ты не хочешь, и не надо…
Официантка принесла бутылку в ведерке со льдом. Налила в бокал. Лиля выпила, промокнула салфеткой губы, оставив на ней ядовито-рыжий след помады.
Женя подумала и кончиками пальцев перевернула салфетку. Впрочем, Лиля ничего не заметила.
– Короче, это было что-то! Тоже такая любовь сумасшедшая…
– С Николаевым? А я думала…
– Что он с Одинцовой? Нет, с Одинцовой он потом сошелся, сразу после школы… – Лиля налила еще бокал.
– Я ничего не знала.
– Никто про нас с Тарасом не знал!
– А почему он Одинцовой увлекся? Она была интересной девочкой, но… Холодноватой, как мне кажется, – осторожно заметила Женя.
– Да ужас. Я думаю, Ника его приворожила… – мрачно, с болью в голосе, произнесла Лиля. – Иначе это никак не объяснить! Он перед ней буквально на коленях ползал…
– А какой вывод, Лилечка? Вывод очень простой – мужчину нельзя любить слишком сильно. В данном случае Вероника Одинцова вела себя очень мудро.
– Мудро! – фыркнула Лиля. – А еще подругой она мне была… Мы последние классы с ней за одной партой сидели, на переменах тоже вместе… Но она ничего не заметила. Ну, что у нас с Тарасом роман…
– Первая любовь – это как болезнь. Чем раньше и быстрей ею переболеешь, тем легче потом. И осложнений меньше… Это как краснуха, например. У меня вот затянулось надолго… – Женя спохватилась и замолчала. Конечно, было бы заманчиво тоже вывалить сейчас на Лильку все свои страдания-переживания, но… потом так мерзко на душе будет. Чем больше открываешься, тем беззащитней становишься. А разумная девочка не должна подставляться.
– Но у тебя с Мухиным – все? – жадно спросила Лиля.
– Да, все, – кивнула Женя.
– И ты вот так спокойно…
– А что делать? Ломать дальше свою жизнь? – Женя пожала плечами. – Нет уж, она у меня одна. А с Сенькой ничего не получится, никогда. Только очень умные, очень разумные девочки это понимают и доживают до старости в счастье и спокойствии.
– Скучно.
– Да, скучно! – слегка рассердилась Женя. – По горам тоже лазить весело, экстримом всяким заниматься… Но очень велик шанс, что разобьешься. И лежи тогда либо в гробу, либо на больничной койке, с переломом позвоночника… Что одно от другого не особо отличается!
– Нет, Женька, ты меня не поймешь…
– Погоди. Ты, Лилечка, хочешь сказать, что до сих пор без ума от Тараса Николаева?
– Да.
– И готова ради него на все?
– Да.
– И тебе все равно, чем закончится ваш роман – если вы с Тарасом снова сойдетесь, разумеется?
– Да. Хотя я, конечно, рассчитываю на хеппи-энд!
– Ну тогда ты заслужила… заслужила кое-что.
– Жень, ты о чем? – холодно спросила Лиля. – И не юли, пожалуйста, я этого не люблю.
„Не юли…“ Фу, какая она все-таки грубая, бесцеремонная! Как это по-русски? А – хабалка!» Женя посмотрела Лиле Рыжовой прямо в глаза и произнесла отчетливо и очень выразительно:
– Вероника ушла от Тараса.
Лиля побледнела. Снова начала судорожно щелкать зажигалкой.
– Лилечка, возьми мою, пожалуйста.
– Как – ушла? Вероника ушла от Тараса? Откуда ты знаешь?
– От Светы Шиманской. Света зачастила в Академию питания, а Вероника там работает… В академии уже все знают. Кстати, Света похудела на двадцать килограммов, причем без всякого вреда для здоровья. Счастлива-а!
– Мне на эту Шиманскую… десять куч, – Лиля сделала несколько глубоких затяжек подряд. – Значит, Тарас сейчас один?
– Один, совсем один.
– А почему ушла? Может, это он ее бросил?
– Нет, Светка сказала – она ушла…
– Ну и дура эта Вероника. Господи… а я сижу тут! – Лиля внезапно рванулась, чуть не опрокинув стол.
– Лиль…
– Вот деньги, я побежала…
– Лилечка, сядь.
– Что? – Лиля плюхнулась обратно на стул.
– Ты хочешь бежать к Тарасу? Вот так, не подготовившись?
– А что?
Женя Мещерская никогда не давала советов – ну, кроме тех случаев, когда их у нее специально спрашивали. Но для Рыжовой она решила сделать исключение.