Насколько я понял, сейчас, опасность быть немедленно уничтоженным гневом Главы Светлого Пантеона — отступила. Бранк был занят чем-то намного более важным, нежели моя скромная персона. Вот валькирии и решили пробудить мою память, потому как я им зачем-то понадобился.
На мой вполне понятный вопрос: «Зачем такие сложности?» Почему бы той же Лейло самой не пообщаться со мной, снять свое заклинание или просто рассказать мне о том, что именно я забыл. Матрона просто пожала плечами. Ответа у нее не было, но зато старуха точно знала, что валькирии никогда и ничего не делают просто так. Да и вообще они оказались очень серьезными и деловыми дамочками, к тому же полностью лишенными чувства юмора. Так что если они говорили смертным сделать что-то — делать это нужно было, не задавая вопросов.
Так что я уселся за стол, положив, как мне и велела Матрона руки на шарик. Темная эльфийка начала ритуал, запела какой-то гимн, шар мигнул пару раз и треснул, расколовшись почти пополам.
«Произведена неудачная попытка снятия эффекта высшего порядка. Расовая способность…» — только и успел прочитать я и отключился.
Что, зачем, почему — ойкумена и не подумала сообщить мне в письменной форме, а когда я проснулся, я снова находился в малиннике. Катя спала прямо на мне, а остальная масса обнаженных женских тел более менее равномерно покрывала тот ипподром который служил кроватью в отведенной мне комнате. А потом я увидел их…
Вещи, которые мои совы-светильники собрали себе в дорогу. Десятки и десятки сундуков, чемоданов, сумок, горкой сложенных посреди комнаты. Как оказалось, девушки, похоже, решили взять с собой в дорогу все — что было нажито непосильным трудом, то есть все свои личные вещи. И в этот момент я начал понимать — почему они поедут не со мной, а с Мариной, у которой не было четкого приказа явиться на утренний рейс от вышестоящего начальства. Из своей семейной жизни, я знал, что женщина без какой ни будь очень необходимой ей вещи — как без рук. А здесь целых семь ушастых дам аристократического происхождения…
Тяжело вздохнув, я поравнялся с Андреем, прижимавшим к груди полюбившийся ему хентайный горшок и стараясь не оборачиваться зашагал за Дариушем. Как-то уж очень целеустремленно удаляющимся от ворот Дома Сиреневых Сов.
— Я завыдую… — буркнул себе под нос Андрей.
— Чего…
— Завыдую говорю! — уже нормально сказал дворф, тяжело вздохнув. — Слухай, а подары мнэ одну… а?
— Он этого делать не будет! — почти прошипел бледный как мел поляк.
— С радостью хоть всех… — сказал я и средопыт резко развернулся на каблуках, с явным намерением что-то сказать, вот только и я еще не закончил, — вот только девочек жалко…
— В смыслэ?
— Помрут. Или покончат с собой, — злясь на всех неигровых доречи скопом, ответил я.
— Это как? Как это умэреть! Такыэ красавыцы ы… — и умэрэть…
— Натянули нашего паладина, по самые гланды, — холодно и как то дергано ответил вместо меня Дариуш, — скинули на его плечи балласт в виде лишних для дома ртов. Пся крев!
— Пшэк, ты что обалдел? — возмутился наш горец. — Да за такых цыпочэк…
— За этих цыпочек меня с утра на ковер вызвали. Сразу как прибудем в Дианейру — пойду за них к главному…
— Пэсэц… Ы что такого то? Нэ тэбэ ж подарылы!
— А я из вас старший по званию. Мне за вас…
— Да это ж бабы!
— Это в первую очередь «свельнири». Они же себя не людьми считают, а вещами! Благородный и дорогой подарок с одной стороны, и явный признак подкупа, а значит коррупции с другой! Курва доречи! Ты же в курсе как наши главные сейчас взялись за это дело… Ведь у местных дать взятку чуть ли не основной способ бизнеса дел.
— Дома бы так… — еле слышно произнес Андрей, а затем насупившись зарычал на всю улицу. — Но Ваня то не выноват! Он простой опэр! С чего ым его так одарывать!
— Я Магистр Ордена Элении Меченосной, — быстро оглядевшись, тихо, но так чтобы слышали мои приятели, произнес я. — Меня им сделал еще один оставшийся мембер, когда я был… вообщем лежал в «Роще»…
— Пыз… — в сердцах констатировал дворф, хлопнув себя по бедру, а поляк тихо присвистнул.
Мы вновь вышли на проспект ведущий к швартовочной мачте дирижаблей. Пешеходную дорожку с двух сторон обнесенную аккуратными рядами зеленых деревьев, тянущуюся между проезжими частями мощеными грубым дорожным камнем, перекрывал небольшой протуберанец, выброшенный гигантскими маразарондонскими торговыми рядами. Это место можно было бы смело назвать блошиным рынком, ибо торговали здесь откровенным старьем, антиквариатом и мелкими, но редкими ценными и предметами, выбитыми из монстров, ради сбыта которых сюда приходили совершенно разные, часто откровенно бомжеватые типажи.
— Докладывать о твоем статусе, я пока не буду, — заявил вдруг Дариуш после того как мы уже минут пятнадцать шли молча. — Сам доложишься Главному. Андрей?
— Я нэм как рыба. Ны чэго нэ слышал, ны кого нэ выдэл!
— А кто у нас Главный? — спросил я.
— А вот этого я тебе сказать не могу… Сам все узнаешь.
— Ого… прямо заинтриговал! Это кого же такого важного в Ортен засосало?
— Да мы по большому счету и сами не в курсе. Но слухи разные ходят… — очень обтекаемо ответил Дариуш. — Это что там за стихийный митинг? Опять кто-то демократию насаждать надумал… Вот ведь неугомонные!
— Не… нэ похожэ, — покачал головой Андрей, перехватывая свой горшок, так чтобы его было удобнее нести.
На небольшой круглой площади, с установленным в центре чашеобразным фонтаном, толпился народ. Здесь собралась большая часть как посетителей брахолки, так и побросавших свой товар торговцев. Последним фактом активно пользовались многочисленные беспризорники и воришки разных мастей, которых в Маразарондоне как и в любом портовом городе было пруд пруди. Не гнушались присвоить чужое и вполне респектабельные на вид граждане, в которых под слоем сала и многочисленными тряпками не без труда узнавались вчерашние игроки.
— …и говорю я вам дети мои! — вещал взобравшийся на фонтан худой священник доречи с вышитым на белой мантии золотым солнцем в окружении россыпи звезд — символом церкви Бранка. — Именно нам, а не пригретым на нашей груди змеям, продавшимся падшей с вершин вчерашней богине! Не этой омерзительной развратнице, отринувшей отца любящего ради утех плотских, решать, как следует нам угодным свету жить в нашей и только нашей стране!
Я поморщился, ощутив неприятную тяжесть, навалившуюся на плечи в тот самый момент, когда я в первый раз взглянул на фигуру святоши. Она быстро прошла, а из сокрытых глубин моего сознания, которое как выяснилось, было подвержено амнезии, вследствие какой-то там магии, всплыло знание, благодаря которому я мог точно сказать — передо мной не просто служка, а клирик, наделенный доверием своего божества, к тому же…
«Вы обнаружили представителя вражеской фракции участвующей в священной войне против вашей церкви. Напав на этого персонажа вы не получите статуса „Преступник“ и в случае победы, сможете забрать с его тела несколько ценных вещей. Однако помните, что атаковав безоружного, на глазах у случайных прохожих, вы можете нанести непоправимый ущерб своей репутации и вашей религии».
«Вы уже помечены как персонаж, участвующий в священной войне. Если по какой-то причине вы хотите заявить о своем нейтралитете, зайдите в меню…»
— Вот видишь, о чем я говорю, — отвлек меня от чтения чата Дариуш, — а еще каких-то полтора месяца назад, клиры Бранка и подумать не могли о том, чтобы промывать мозги людям вне стен своих храмов. Не то, чтобы они были тупыми. Просто их проповеди не подходили для уличных выступлений перед незаряженной разношерстной толпой. Их учили держать речь на поле брани, перед воинами, готовящимися принять свою смерть, а не привлекать внимание праздношатающихся смердов.
— Как то ты не лестно о простых людях…
— Прости, но это была цитата одного из первосвященников этого божества…
— Хм, — я почесал прилично заросшую бородой щеку, — даже так!
Темный эльф тем временем замолчал, выдерживая паузу и дожидаясь реакции на свои слова, а заодно, незаметно встряхивая намокший подол. Толпа молчала.
Горожане не особо спешили поддерживать священника или наоборот высказывать свое возмущение. Похоже, что слушатели — большая часть которых, естественно была эльфами-доречи, просто не понимали, как правильно реагировать на подобные речи. Большинство из них первый раз в жизни первый раз, в своей жизни столкнувшись с подобного рода революционной агитацией, к тому же им пока еще были безразличны и Бранк, и Эления.
— Так отринем же ложных правителей! Обратимся к Бранку Победоносному за милостью его! Восстановим под дланью истинного Бога наше славное Герцогство и покараем предателей народа нашего, сделавших нас рабами царя иноверцев! Мы здесь власть! Мы! Здесь! Власть!
Его пламенные слова, поддержали несколько неуверенных голосов, но священника такое положение дел явно не устраивало. Бранковитуу нужна была разгоряченная толпа и видимо совершенно неважно будет ли она поддерживать его слова или разразится праведным гневом за столь откровенную хулу собственной правительницы и прочих высших лиц Империи. Темный эльф легонько кивнул, как будто соглашаясь с собственными мыслями и повинуясь его сигналу, в дело вступили «засланные казачки».
— Бей иноземцев! — заблажил здоровый темный эльф, с разворота прописывая прямой удар кулаком в челюсть стоящего рядом с ним хилого на вид торговца-человека.
Его поддержало с десяток луженых глоток. Началась возня, быстро переросшая в драку, на которую с легкой улыбкой взирал с фонтана довольный провокатор. Затем он поднял руки небу и…
— За Империю! — заорал кто-то с другого краю толпы, — Смерть ушастым предателям! Смерть копченым!
Громыхнуло. В яркой вспышке родился и вздулся огненный шар, поднимая в воздух тела и расшвыривая в разные стороны оторванные конечности. Взвился в небо столб пыли. Завизжала женщина. Тола с воплями брызнула от покореженного фонтана, топча товары, оказавшиеся на ее пути, переворачивая ларьки, опрокидывая ящики и коробки. С десяток воинов, находившихся в стороне от произошедшего взрыва, с лязгом обнажили мечи и словно бы по команде напали на своих соседей. Зазвенела сталь.