Он напал на ее след не скоро. Идею поискать в больницах подала Катя. Грязный белый халат тоже дала Катя. Он поджидал, когда в больницу станут пускать посетителей и вместе со всеми, пока в коридорах и в палатах царила полная неразбериха, проводил осмотр. Он уже почти потерял надежду, когда отыскал ее. Она была вся в бинтах, с синим лицом и у нее не было ног. Она все время лежала с закрытыми глазами. Он вышел на улицу и заплакал. С ней случилась беда, поэтому она и не могла вернуться домой. Хорошо, что он ее разыскал. Теперь они снова будут вместе.
Весна была достаточно теплой. Он ночевал на улице. Ждал, когда же она выйдет. И однажды дождался.
Ее везли две огромные женщины. Они не разговаривали между собой, а только делали друг другу непонятные знаки пальцами и гримасничали при этом. Виктор почуял неладное. Зачем им так гримасничать, если они не задумали дурное? Женщины затащили Люсю вместе с кроватью в маленький автобус, и машина тронулась с места.
Люсю увозили дурные женщины, а он ничем не мог ей помочь. Даже если бежать очень быстро, он не сумеет догнать автобус, когда тот наберет скорость. Руки снова свело судорогой, и он заплакал. А потом навалились какая-то тяжесть и бездумная смелость. Действуя словно по чьей-то подсказке, он бросился к машине, стоявшей здесь же, у больницы. В замке зажигания покачивались ключи. Пять минут назад из этой машины вышел важный мужчина в пиджаке и с портфелем в руках. Виктор сам не понял, как оказался за рулем, какие нажимал педали, какие поворачивал ручки, но машина, тихо урча, двинулась следом за автобусом. Получалось так, что он не знал, как управлять машиной, а его тело прекрасно знало. Но на удивление времени не было. Автобус ехал быстро, и Виктору пришлось потрудиться, чтобы не потерять его из виду.
Они ехали очень долго. Слева и справа тянулся лес. Виктору грезились разные ужасы. Может быть, дурные женщины хотят сделать Люсе больно? Ей ведь и так должно быть очень больно. У нее ног нет.
Автобус остановился рядом с большим красивым домом. Виктор бросил машину неподалеку. Женщины втащили Люсю во двор и заперли ворота. В доме вспыхнул свет. Дом ожил. Виктор сел рядом с машиной и принялся ждать. В небе вспыхнули первые звезды, а из дома так никто и не вышел. Он просидел всю ночь без сна в машине, а когда взошло солнце, постучал в ворота. Отворилось маленькое окошечко, высунулся здоровенный детина, посмотрел на улыбающегося Виктора, выругался и захлопнул окошко.
Для того чтобы забрать Люсю из дома с дурными женщинами, ему пришлось потрудиться. Сначала вернулся домой и рассказал обо всем Кате. Та, как всегда, была навеселе, выслушала его со смехом, но поскольку была одна и заняться ей было нечем, а также чтобы не обидеть Виктора, принялась рассуждать о том, что бы она сделала на его месте. Ее рассуждения мало-помалу сбились на пересказ всевозможных сцен из прочитанных детективных романов, черной горкой сгрудившихся возле печки, – Катя использовала старые книги на растопку.
Виктор взял три книги и перечитывал их до тех пор, пока в голове не возник совершенно определенный план действий. Летом он устроился на работу – косить траву местному кооператору. Денег тот не платил, но кормил исправно. Виктор быстро набрался сил – на воздухе, на богатых харчах. Это было хорошо, но это было не главное. Главное – с поля он прекрасно мог видеть дом. Перемахнуть через забор было делом несложным, но как перебраться через него с Люсей? Что будут делать плохие женщины, когда увидят его? Позволят забрать Люсю или позовут грубого сторожа на помощь?
Вопросов было куда больше, чем ответов. Машину, которую он бросил в лесочке, постепенно растащили на запчасти, только кузов ржавел. Но это не беда – в гараже стоит машина Люси. Она ведь не будет ругать его, если он приедет на ней. И обязательно нужны черные очки! Во всех книжках, что дала ему Катя, черные очки были у хорошего парня, который сражался с плохими.
Он еще не знал, когда заберет Люсю. Но был уверен – она знает, что он рядом, она непременно подаст ему какой-нибудь знак, и тогда… Но время шло, а Люся никаких знаков не подавала. Ни разу он не заметил, чтобы промелькнул в окне ее силуэт.
Однажды Катя, пребывая с утра в сильном раздражении, подвела его к календарю и ткнула носом в страницу. «Дурень! – верещала она. – Про какой день ты все время говоришь? День давно закончился! И много дней уже закончилось! Видишь, видишь? – тыкала она его пребольно лицом в календарный листок. – На дворе июль. Пятнадцатое июля. Взойдет луна, а потом солнце, и будет шестнадцатое июля!» – «А потом?» – спросил он тупо. «Потом – семнадцатое июля!» – выпалила Катя, и тут он вспомнил – день рождения Люси.
Семнадцатое июля! Как он мог забыть! Каждый год в этот день он дарил ей подарки. И обязательно устраивал какой-нибудь сюрприз. Виктор выпросил у кооператора денег и купил большой торт. Ждать больше нельзя. Спальню он превратил в настоящий дворец, развесив повсюду цветные флажки, вырезанные из разноцветных журналов. Машину до Луги – он все-таки запомнил название городка, где работал, – вел осторожно, выехал из дома еще до рассвета, чтобы никому не попасться на глаза. А потом ждал наступления темноты…
По дороге к дому он почувствовал, что сейчас сойдет с ума. Такого ответственного момента в его жизни еще не было. Он остановился на поляне, набрал цветов и сунул за пазуху. Через забор перелетел как птица.
Люся лежала с закрытыми глазами, снова – с закрытыми глазами. Он даже испугался – не умерла ли. Наклонился, прислушался – дышит. И в этот миг чьи-то сильные руки схватили его и выволокли из комнаты. Никто не мог с ним так поступать! Никто не смел мешать ему сегодня! Дурная женщина не кричала и ничего не говорила, а только пыхтя тащила его по коридору. Он брыкался, но появилась вторая женщина, и теперь обе накинулись на него. Из глубины его голубиного сердца поднималась черная ярость. Она заволокла все вокруг, и Виктор почувствовал, что тело наливается злой силой. Ярость закружила его в черном водовороте, а когда он очнулся, то сидел на полу, а рядом с закрытыми глазами лежали дурные женщины.
Пошатываясь, Виктор встал и собрался назад – к Люсе. Но потом испугался, что кто-нибудь увидит дурных женщин и поднимет крик. Он отнес их в соседнюю комнату и, старательно усадив за стол, поставил перед ними пустые чашки, которые нашел в шкафу. «Пусть думают, что они живые», – пронеслась в голове мысль, и Виктор застыл на месте. «Что значит „живые“? Разве они не живые? – спрашивал он себя. – Смерть? Опять смерть? Не думать, не думать…»
Когда он вошел, Люся чуть не закричала. Зажала себе рот обеими руками, и глаза ее брызнули разноцветными искрами. Он подошел и, обессилев от всего, что пришлось сотворить, сел рядом на пол.
– Покричи, если хочешь!
Она вскинулась и впилась глазами в дверь. Думала, что сейчас придут дурные женщины.
– Никого нет, – то ли удивление, то ли вопрос вырвался у нее.
– Они нас не слышат, – ответил он радостно. – Пойдем домой.
Она снова метнула на него взгляд, исполненный ужаса: он ничего не знает.
– Я отнесу тебя, – сказал он, глядя в сторону.
Из ее глаз закапали слезы. Быстро, еще быстрее. Все лицо стало мокрым, и одеяло, которое она прижимала к себе изо все сил, тоже. Виктор пытался его отнять, а она прижимала к себе все сильнее.
– Как хочешь, – сказал он и завернул рыдающую Люсю в одеяло. – Ты стала легче. – Он улыбнулся ей, поднял и прижал к груди.
И тут она посмотрела на него с такой любовью, что он бы все на свете отдал за один этот ее взгляд!
Машину он оставил в лесочке. Он вел сам, и она смотрела на него во все глаза и все время повторяла:
– Осторожней! Осторожней!
Он привез ее домой. Стояла глухая полночь. Усадил ее в самое большое кресло. Включил свет. На столе стоял торт, на котором было красиво написано крупными буквами: «С днем рождения, любимая!».
Виктор неуклюже топтался у стены, готовый к ее обычному крику, готовый по первому требованию расставить вещи по местам, а свои подарки выбросить в мусорное ведро. Она так часто кричала ему: «Сделай как было!» Но сейчас она не кричала. Она плакала и захлебывалась слезами. Но слезы были – от радости, – он понял. Значит, впервые он сделал что-то правильно.
Она была довольна. Хоть и плакала. Ей понравилось. День ее рождения. Он не забыл. А она, кажется, немного забыла. Но теперь вспомнила…
Когда Люся подняла лицо, распухшее от слез, он тоже заплакал, оттого, что день был таким длинным и трудным, и сказал:
– Ты такая красивая!
После возвращения Люси дни стали короче, гораздо короче. По сравнению с тем длинным днем они мелькали, как в калейдоскопе. Он выполнял тысячу ее поручений. Он даже закопал в саду человека. Он испугался, что человек умер, но Люся сказала, что нет, не умер, но все равно нужно закопать, ему так будет лучше. И Виктор успокоился. А теперь она послала его за Настей, чтобы Настя помогла им. Но она не видела, что там есть еще! И зачем им Настя? Лучше он сделает ей сюрприз! Ведь обрадовалась же она его сюрпризу в день рождения!
Виктор шагал по шоссе, и сердце его ликовало. Эта маленькая девочка, которую он видел у Насти, очень напоминала ему кого-то. С девочкой было точно так же, как с домом, который уже снился. Он где-то видел ее раньше. Да что там видел – держал на коленях, щекотал, сажал на шею, а та заливалась веселым смехом. Он вспомнил это, когда она потянула его за штанину. Она ведь и раньше так делала. Он приведет ее к Люсе, и они оставят ее себе. Люся будет рада. Теперь ее радуют его сюрпризы.
Глава 17. Похищение
Стася едва держалась на ногах, когда они добрались до дома отца. Поспать ей так и не удалось. Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней возникало одно и то же уродливое лицо. Человек шел за ней след в след, куда бы она не повернула. Стася готова была поклясться, что этот нескончаемый однообразный сон – провидение, а не просто паранойя. Такой человек действительно существует и ходит где-то совсем рядом. И что-то ему от Стаси нужно. Только вот что?