– Могу и повторить: не полезу!
Хэллоран повел раструбом, и от Джейсона осталась горстка дымящегося праха.
– Еще возражения?
– Все ясно, босс, – буркнул Крамер. – Пусть будет древнее зло. Не привыкать!
– Тогда вперед, – скомандовал Хэллоран. – Мы должны расчистить здание до рассвета. Здесь будет «Макдоналдс», и бургеры уже привезли.
– А что здесь было при русских? – осведомился Пипс, самый молодой в отряде.
– Трудно сказать. Болтают, что поликлиника.
Группа медленно приближалась к зловещей постройке. С купола снялись и закружили вороны. Зарычала и бросилась наутек крыса размером с собаку.
– Что такое поликлиника, босс?
– Вроде амбулатории, Пипс. Медицинский центр для неимущих.
– А зачем тогда купол?
– Черт его знает. Видно, на здание позарилась церковь. Это у них было обычное дело. Начали перестраивать, да не успели. А может, объединили! Такое тоже сплошь и рядом случалось.
– Нам придется все выжечь, босс, – вмешался Дэвис. Он заявил об этом с уверенностью бывалого ликвидатора. – Еще говорят, что здесь многие сгинули. Уборщики, ремонтники…
– Прекратить панику! – гаркнул Хэллоран. Он приосанился. – Заходим!
Зашло и солнце. В прощальных лучах сверкнула оставшаяся храмовая позолота. Пала ночь, и каратели включили мощные фонари, став сразу похожими на озверевших шахтеров, поскольку фонари были встроены в каски. У Пипса на самой маковке сохранились маскировочные ветки с листочками. Хэллоран ударил ногой в дверь, но та лишь горестно застонала, потому что открывалась наружу. Крамер взялся за ручку и отворил. Пахнуло ужасным смрадом.
Хэллоран поднял руку и выбросил пальцы: два, три, четыре, пять. Козырек и к уху ладонь, два шлепка по плечу, повороты.
– Куда идти-то, босс? – прохрипел чернокожий Дэвис. Белки его глаз взволнованно блестели в пыльном сумраке.
– Прямо, парни! – бодро воскликнул Хэллоран, шагнул и моментально провалился. Взметнулся клуб пыли.
Поднялся визг, захлопали крылья.
– Мутанты! – взревел Крамер и повел лучеметом.
Трупы чудовищ с грохотом попадали на загаженный пол. Обвалился санитарный плакат с огромным нарисованным чесоточным клещом.
Пипс заглянул в ощетинившийся досками проем.
– Вы целы, босс? – осведомился он.
– Цел, срань господня! – донеслось снизу. – Фак энд шит! Спускайтесь, парни, ко мне. Я обнаружил нечто странное.
Стреляя по ходу дела в существ, биологическая характеристика которых не поддавалась классификации, отряд спустился уровнем ниже. Хэллоран сидел на корточках и мрачно изучал какой-то документ.
– «Удержано из зарплаты за 2038 год», – прочел он по складам. – Что это за дьявольщина?
Крамер присел на корточки.
– Босс! – позвал он сдавленным голосом. – Смотрите!
Хэллоран подался к нему и вгляделся в бумагу.
– Две тысячи второй, – произнес он упавшим голосом. – Факин шит!
Пипс стоял во весь рост и настороженно оглядывался по сторонам. Линолеум вдруг вздыбился. Хлопнула дверь с табличкой «Статистика». Что-то ужасное метнулось из темноты и с хрустом откусило. Пипс не успел закричать, и через секунду от него остались только ноги. Они лежали и автономно сгибались в коленях, закончившись на уровне верхней трети бедра.
– Босс, – прошептал Дэвис, не обращая внимания на дергающиеся ноги Пипса. – Взгляните на это.
Хэллоран озирался по сторонам в поисках новых неприятностей, но на бумагу взглянул.
– Тысяча девятьсот восьмидесятый, – прочел он. – Не может быть.
Крамер вскинул лучемет.
– Получайте, гады! – заорал он, нажал на спуск и принялся водить раструбом из стороны в сторону.
Хэллоран взял следующий документ.
– Тысяча девятьсот семьдесят первый, – сказал он хрипло.
Он придвинул к себе пачку, перевязанную бинтом. Что-то завыло, заверещало, заклекотало. Стены дрогнули. Дэвис присел и выстрелил очередью в тени, соткавшиеся под потолком. Пол вздыбился горбом и лопнул. Разверзлась страшная дыра, которая в мгновение ока поглотила Дэвиса, а заодно и Крамера – тот безрассудно рассматривал табличку «Автоклавная».
Хэллоран провалился этажом ниже.
Тьма, царившая там, была уже осязаемой. Но фонарь действовал, и он успел прочитать в очередной ведомости: «тысяча девятьсот шестьдесят второй».
Что-то ворочалось и томно дышало во тьме.
Лучемет остался уровнем ниже. Все, что осталось у Хэллорана, – просвинцованный камуфляж и десантный нож. Фонарь замигал. Командир отряда схватился за рацию.
– Мэйдэй, мэйдэй, – захрипел он. – У нас чрезвычайная ситуация! Шестьдесят второй год!
– Пятьдесят четвертый, – плотоядно проворковала тьма. – О чем я, мейнготт? Сорок девятый! Нет, тридцать седьмой. Указ Совнаркома о порядке выдаче больничных листов…
Хэллоран стал отползать, отталкиваясь ладонями от цементного пола.
Сгусток надвинулся и прошептал:
– Двадцать девятый год.
Обливаясь слезами отчаяния, Хэллоран дополнительно чиркнул спичкой. Высветился бурый бурдюк – экзожелудок, который уже не помещался в теле и жил самостоятельно. Он чавкнул сформировавшимся, вторым по счету приемным отверстием. Жом приглашающе сократился. За бурдюком маячил собственно организм с бейджиком: «Главный бухгалтер».
Огромная туша на коротких ножках двинулась вперед. Качнулись химические кудри. Сыграл веселый рингтон.
– Ам, – сказал организм.
И Хэллорана не стало.
Кусь
– Итак, – произнес главврач, со вкусом опускаясь в кресло.
Гость жизнерадостно хрустнул пальцами.
– У вас, Егор Ипатьевич, замечательная клиника, – похвалил он. – Просто чудесная. И коллектив отличный, я посмотрел в фойе фотографии. Открытые, умные лица. Прямо захотелось у вас полечиться!
– Так за чем же дело стало? – дружелюбно осведомился начмед, который уселся в углу и тонко улыбнулся.
– Рад бы в рай, да грехи не пускают, – лицемерно посетовал гость. – Перехожу к делу. Наша фирма предлагает вам новейшие виртуальные шлемы для релаксации. С ощутимой скидкой, ибо это пробная партия. Я отметил, что лица ваших сотрудников не только умные и открытые, но и усталые. Сразу видно, каким тяжелым трудом они заняты. Какая на них ответственность. Мне кажется, они заслуживают право на отдых.
– Мы отдыхаем, – заметил главврач. – Администрация заботится о кадрах. Корпоративы на День медработника и Новый год, розыгрыши, шарады, веселые викторины… Дни рождения регулярно. Скромные денежные сюрпризы. Недавно самые дружные сходили в боулинг…
Гость положил ладонь на сердце:
– Кто бы сомневался! Но все это, Егор Ипатьевич, уж извините – прошедший век. Мы предлагаем виртуальную реальность, ничем не стесненную и никем не ограниченную. Шлемы обойдутся в сущие пустяки. Отработал смену – заходи в рекреацию, надевай. Музыка, шум прибоя, альпийские луга и альпийские снега. Желаете выпустить пар – на здоровье: фехтовальные поединки, авторалли, сафари, звездные войны. Да что угодно! У нас очень чуткие сенсоры. Что человек пожелает, то и возникнет. Любая картинка, любой пейзаж, любые персонажи.
Главврач повернулся к начмеду:
– Что скажете, Дмитрий Васильевич?
– Любая картинка, – скептически повторил начмед. – Без ограничений это как-то чересчур. Может, они нарисуют женскую баню.
– Вам жалко, что ли? – На лице гостя написалось сострадание. – И почему сразу баня? Мне казалось, что врачам это уже не сильно интересно.
– У нас нет гинекологии, – хмыкнул главврач.
– Вот и появится, – гадко хихикнул гость. – Извините, – спохватился он.
Главврач побарабанил толстыми пальцами по колену. Начмед сидел с видом постным, ни к чему не обязывающим и на все согласным.
– Ладно, – сказал главврач. – Почему бы и не попробовать? Мы не будем сразу покупать ваши шлемы, мы возьмем их на месяц в аренду. А вашей фирме за это будет скидочка на самое передовое лечение. Можете сами прямо сейчас оформиться…
– Это слишком щедро, повременим, – отказался гость. – Аренда у нас как-то не предусмотрена, но для уважаемых клиентов… – Он нащелкал номер и бросил: – Заноси.
Общее собрание объявили средь белого, рабочего дня, что само по себе уже было делом неслыханным. В клинике даже дышали по графику. Прервались приемы, процедуры – все, кроме расчетов на кассе.
Сотрудники перешептывались, делились свежими впечатлениями о виртуальной реальности. Шлемы прижились. В клинике уже четвертую неделю колыхалось благодарное и сытое удовлетворение.
– Я на море была, – чирикала кадровичка. – Как вживую! Волны, чайки… А вы, Николай Семенович?
– Да я мячик гонял, – благодушно отвечал терапевт. – У меня все незатейливо.
– А вы, Сергей Иванович? Как выпускали пар?
– Не скажу, – буркнул седой и тучный рентгенолог. – При дамах не смею. – Он вдруг гадко подмигнул и мелко захрюкал.
Вошел главврач со шлемом в руке. Он встал перед собравшимися. Начмед сидел отдельно, наискосок, с выражением крайне строгим и огорченным.
Главврач прищурился, покачивая шлемом, как будто собирался сыграть партию в боулинг и выбирал мишень.
– Чей это шлем? – осведомился он наконец.
Ему ответили тревожным молчанием.
– Чей, повторяю?
Воцарилась уже мертвая тишина.
– Дмитрий Васильевич, – обратился главврач к начмеду. – Просветите коллектив.
– Вам не сказали, потому что думали, что это подразумевается само собой, – заговорил Дмитрий Васильевич. – Сюжеты ваших игр не являются тайной для руководства. Все, что вы сочиняете, пишется и может быть выведено на экран.
– О господи, – вздохнул рентгенолог.
– И я повторяю вслед за Егором Ипатьевичем, – продолжил начмед. – Чей это шлем?
– У меня был очень тяжелый день, – сказал главврач. – Я вел исключительно трудные переговоры о снижении арендной платы. Это напрямую касается ваших заработков. Я устал и решил развеяться. Пошел в рекреацию и перепутал шлем. Просто ошибся, понимаете? Надел, включил и увидел. Может быть, хозяин все же признается?