Но все равно и эти воспоминания совсем не повод так себя вести. Скорее всего, Иваныч прав: сидит во мне какой-то бес нездорового, черного как гуталин юмора. В общем, не получилось у меня удержаться от вроде бы рефлекторного движения, с которым я протянул куклу Косарю: мол, ты посмотри поближе, какая она хорошенькая.
Для бандоса это было уже чересчур, и все же, нужно отдать должное, револьвер он не выхватил и не ткнул им в мою физиономию, а всего лишь ухватился за рукоять, но было видно, как сильно ему хочется пальнуть прямо от бедра. От внимательного взгляда Пахома этот жест, конечно же, не укрылся.
— Косарь, выйди отсюда.
— Шеф, вы же видите, что он больной на всю голову. Его нужно пристрелить, пока мы с ним не вляпались в какой-нибудь демонический блудняк.
— Косарь, я кому сказал!
Саня ожег меня злобным взглядом и вышел за дверь. Я бы напрягся по этому поводу, но это не первая наша перепалка и он со временем отойдет. Зато мой образ психа, которого лучше лишний раз не трогать, утвердится еще больше. Правда, в дельнейшем все же стоит быть аккуратнее, потому что слова Косаря насчет того, что меня нужно пристрелить, звоночек, скажу я вам, нехороший.
— Назар, это уже третья нехорошая шутка за последний час. По-моему, перебор.
— Абсолютно с вами согласен, Станислав Петрович, но я могу все объяснить.
— Хотелось бы послушать, — сузив глаза, заявил преступный авторитет. — Как я понял, прямо сейчас звать своего куратора вы не будете и кукла не попадает под статус запретных и опасных.
— Нет в ней никакой опасности, — подтвердил я вывод Пахома. — Она наводит страх исключительно для собственной защиты. Использует развившиеся еще в детстве мистические фантазии, так что можно однозначно заявить, что Александр, без сомнения, творческая личность.
— Знали бы вы, насколько эта личность творческая, то так бы не улыбались, — хмыкнул на мое заявление преступный авторитет. — А что насчет вашего не совсем рассудительного поведения?
— Тоже детские травмы, — не стал я скрывать правды. — Такие, как Александр, позволяли себе в отношении таких, как я, много шуток, казавшихся им ну очень веселыми. Поэтому я и не сдержался.
— Ну, если детская травма, тогда сделаем вид, что ничего не было. Но к психологу на всякий случай сходите.
— Спасибо, обязательно последую вашему совету, — искренне поблагодарил я, потому что понимал неоднозначность ситуации.
— Что скажете о ценности товара для нашего итальянского клиента? — Окончательно успокоившись, Пахом вернул разговор в прежнее русло. При этом он так выразительно посмотрел на меня, что я поспешил закрепить куклу на специальной подставке и закрыть стенки защитного бокса. Эмоциональная атмосфера в комнате тут же стала мягче.
— Уверен, увидев куклу, он придет в дичайший восторг. Сущность очень занимательная. Другой вопрос, не жалко ли вам отдавать такой уникальный экспонат. Думаю, в вашем деле такая куколка пригодилась бы.
И вот тут мне стало боязно намного больше, чем от влияния куклы. Впервые от Пахома повеяло энергией разрушения, причем я был уверен, что отпустил он своего внутреннего зверя вполне осознанно.
— Думаешь, мне нужна помощь куклы, чтобы напугать своего врага?
А еще это был первый раз, когда он обратился ко мне на «ты».
Так как сегодня приступы страха у меня, можно сказать, вошли в привычку, я в ответ лишь улыбнулся и чуть развел руками:
— Даже в мыслях не было, но ведь иногда возникает необходимость в инструменте, так сказать, удаленного действия. Ну, когда нет времени поучаствовать лично.
Пахом хмыкнул и опять превратился в вежливого и позитивного интеллигента.
— Выкрутились, причем довольно изящно.
— Стараюсь, — кивнул я и подавил в себе желание изобразить эдакий реверанс, но в этих обстоятельствах клоунада точно будет лишний.
— Хорошо, тогда отправляйтесь с Косарем в галерею и заберите мою картину.
Не вставая с кресла, он достал из ящика стола бархатный мешочек и бросил его мне. Это было неожиданно, и я едва не опозорился, но все же сумел поймать знакомо звякнувший снаряд. Не уверен, что полностью сумел скрыть удивление и даже легкий шок. Просто кивнул и, не заглядывая внутрь, спрятал кошель с эльфийским серебром в карман. Элькоинами мне за работу еще не платили, а иметь такую валюту в загашнике очень полезно.
На этом мы распрощались, а за дверью ждал еще один не самый простой разговор. Косарь встретил меня не самым дружелюбным взглядом, но злобы там уже не было. Что же касается бокса с куклой, на него бандос лишь покосился с плохо скрываемой опаской.
— Так, Сань, пока мы не наговорили друг другу гадостей. Извини. Реально, затупил, да и эта штука все-таки на мозги давит.
Мой прогиб был засчитан, да и намек на то, что я вполне разделял с ним чувства к этой энергетической сущности, тоже сработал.
— Ладно, только не делай так больше. Я же и пальнуть могу.
— Ну, в том, что ты можешь пальнуть, я даже не сомневался, — совершенно искренне согласился я.
— Тогда почему не прикрылся щитом? — с какими-то менторскими нотками спросил Косарь. — Ты хоть тренируешься? Не понимаю, как ты вообще до сих пор жив, с такими закидонами.
— Сам в шоке. Вообще-то, за щитовиком я не потянулся, потому что верю в твою силу воли и хорошее отношение ко мне, — пафосно добавил я, чем вызвал смех Косаря.
— Ладно, психованный ты юморист, поехали. Чем раньше вывезем отсюда эту дрянь, тем лучше.
А поехали мы на черном гелике, позади пристроился еще один такой внедорожник. Честно говоря, я даже подумал, что предосторожности какие-то совсем уж чрезмерные. Ясней все стало, когда обе машины остановились сразу за мостом через Рону. И водитель с Косарем передали напарникам из второй машины свое оружие. Саня выразительно посмотрел на меня. В ответ я лишь отрицательно качнул головой. Мой револьвер находился дома в сейфе. Да и зачем он мне в Сером и тем более Белом городе, под такой-то охраной?
Местом, где должен пройти обмен, была назначена уже знакомая мне галерея. Мало того, нас сразу провели в кабинет, в котором совсем недавно прошли агрессивные переговоры с коллегами. Отправились только мы с Косарем. Водитель остался в машине, да и вообще по Сане не было видно, чтобы он хоть как-то переживал насчет возможных подвохов. Я его уверенность не разделял, особенно вспоминая попытку попинать меня прямо в кабинете. С другой стороны, что позволено Юпитеру — не позволено быку. Я, конечно, не бык, а Косарь далеко не Юпитер, но что-то я сомневаюсь, что кто-нибудь попытается наехать даже на безоружного человека Пахома, чья, без сомнения, недобрая слава добралась и до сердца Белого города.
Немного усомнился в своих обнадеживающих выводах, когда увидел, что в конференц-зале стоят два наемника в костюмах. Эту братию я нутром чую. Но когда увидел на столе защитный бокс под средних размеров картину, сразу успокоился. Они здесь явно с охранными целями.
Пачини почему-то ждал нас в кабинете. Скорее всего, не хочет показывать посторонним то, что я мог ему принести. Взгляд франта тут же прикипел к боксу в моих руках.
— Удалось найти что-то интересное? — без приветствия торопливо спросил он.
— Да, — улыбнулся я возбужденному итальянцу, — думаю, вам понравится.
Так как столики у кресел для таких целей не совсем подходили, я направился к рабочему столу у окна. Косарь остался у двери, и это вызвало дополнительный интерес у Майкла. Я же не стал ни о чем предупреждать будущего владельца куклы, вскрыл защелки, откинул стенки бокса и сделал два шага в сторону, дабы не мешать итальянцу рассматривать свое новое приобретение. Сам же с интересом принялся наблюдать за его реакцией. И посмотреть там было на что. Пачини — человек явно непростой и умеющий держать себя в руках, но тут выдержка изменила ему, и лицо во всех красках отражало все эмоции, обуревавшие моего коллегу.
Сначала вполне ожидаемый, нетерпеливый интерес сменился приступом страха. Пачини даже сделал два непроизвольных шага назад. Затем он разозлился на самого себя и решительно подошел ближе к столу. Глаза коллеги сузились, а взгляд стал колючим. Через пару секунд напряженное лицо расслабилось. Он, так же как и я, сумел познать и оценить сидящую в кукле сущность.
— Какая прелесть! — с едва заметными ядовитыми нотками, но все же восторженно выдал Пачини. — Вы меня очень порадовали.
В его голосе сквозила легкая надменность — словно собаку похвалил за принесенную палку. Итальянец явно перевозбудился и не полностью контролировал себя. Затем он повернулся к Косарю и добавил:
— Необходимая вам картина в боксе на столе конференц-зала. Можете забирать.
Саня даже не дернулся и выразительно посмотрел на меня. Пришлось вступать в разговор:
— Мне нужно посмотреть на нее.
— Даже так? — удивленно поднял бровь мой коллега. — Я надеялся, что будет достаточно моего экспертного заключения.
— Для меня вполне достаточно, а вот для бывшего владельца куклы — боюсь, что нет. Вы сами говорили, что он — человек очень непростой.
— Я так понимаю, вы предложили ему свои услуги?
— А не должен был? — ответил я вопросом на вопрос.
— Не дает покоя слава Труффальдино?
Блин, какие они все тут начитанные. Прям слов нет, в смысле цензурных. Вторая отсылка к слуге к двух господ меня окончательно добила.
— Аналогия не уместна. Я не служу ему и тем более не служу вам. Всего лишь предлагаю профессиональные и хорошо оплачиваемые услуги. Кстати, что там насчет оплаты?
— Конечно, — охладевшим тоном заявил Пачини, явно надеявшийся, что наши отношения улучшатся после совместно проведенной сделки и милостиво выданной мне лицензии.
А вот не надо было позволять себе покровительственных интонаций. Впрочем, Пачини совсем не дурак и скоро осознает свою промашку. Но пока ему мешала итальянская горячность. Он обошел стол и достал из ящика кожаную папку. Затем передал ее мне. Хорошо хоть, не бросил, как кость. Папку я открыл лишь на мгновение, из чистого любопытства, чтобы посмотреть, как же вживую выглядит сертификат, отсутствие которого доставляло мне столько неудобства. Так себе картинка. У меня грамота за соревнования по бегу и то красочнее смотрелась. Впрочем, тот факт, что документ сам по себе является пусть слабым, но все же артефактом, заставлял относиться к нему с уважением и даже мысленно не называть бумажкой.