Толпа густела. Это означало, что мы приближались к цели. И тут мы внезапно практически вывалились на свободное пространство. О чем-то тихо переговаривающиеся люди словно не замечали, что выдерживают определенную дистанцию до небольшой группки людей, точнее разумных, потому что из полутора десятка собравшихся там как минимум трое принадлежали к другой расе.
В центре этого собрания возвышался эльф. Возвышался, потому что он был как минимум на голову выше остальных. И тут меня ждал легкий когнитивный диссонанс. Эльф совершенно не соответствовал моим представлениям об этой расе. Практически на всех иллюстрациях, а также на снимках некоторых актрис, ушастые пусть отдаленно, но походили на людей. Конечно, не так, как актеры в старых фильмах с приклеенными ушами и длиннющими париками, но все же сходство было достаточным, чтобы переносить на эльфиек некоторые свои фантазии. А этот персонаж больше напоминал киношного Волан-де-Морта. Только с мордой потоньше и ушами характерной формы. Сходство тоже крайне отдаленное, в основном из-за странного носа и лысого черепа. А вот стоявшая за ним явно исполняющая роль свиты парочка ушастых полностью соответствовала моим представлениям: похожие на человеческие тонкие и бледные лица, вкупе с серебристыми волосами, собранными у мужчины в пучок, а у женщины в косу. Все трое были одеты в хламиды а-ля тоги римских сенаторов. Только у лысого она была ослепительно белой, а у его помощников с легким салатовым оттенком.
Первыми изменения в группе, расположившейся посреди эдакой зоны отчуждения, приметили ушастые спутники странного эльфа. Они всего лишь сменили позы, но я тут же ощутил едва уловимые тонкие эманации энергии разрушения. Явно опасные ребята, так что резких движений лучше не делать.
Лысый тоже обратил на нас внимание и встретил Майкла доброжелательным взглядом. Мой коллега тут же отвесил низкий поклон. Я же не смог пересилить себя и лишь немножко склонил голову.
— Приветствую, мой господин. Позвольте представить вам моего нового друга, — на высшем эльфийском обратился к эльфу Майкл.
Блин, как бы не опозориться. Вообще-то, я все отлично понимал, а вот произношение хромало на обе ноги. Эльф посмотрел на меня и чуть наклонил голову в сторону. Его тонкие губы не выдали и тени улыбки, но меня почему-то окатило ощущением доброжелательности. К тому же куда-то подевалась вся неловкость. Я еще раз обозначил поклон и как мог произнес на высшем эльфийском:
— Приветствую, господин.
Выражение без приставки «мой» делало его не таким раболепным. Впрочем, другого слова для обращения к эльфам ни в высшем, ни в низшем языке попросту не существовало. Мало того, еще нужно было правильно его произнести.
— Я тоже вас приветствую, — произнес Аттай-оол-анна на низшем эльфийском, явно чтобы прекратить мои страдания. — Новые друзья — это всегда хорошо. Могу я узнать ваше имя?
— Назарий.
— А полное? — не унимался эльф. — Насколько мне известно, на вашей родине упоминают имя родителя.
— Назарий Аристархович Петров.
— Красиво, — едва заметно кивнул Аттай. — Давшие вам жизнь и имя явно любили вас.
— Увы, господин, меня так назвала сохранившая жизнь. Давшие жизнь оставили меня сразу после рождения.
Не буду же я упоминать, что моя мамаша и замужем-то не была. Да что уж там, папаша, скорее всего, свалил сразу после зачатия.
— Это очень печально. Я знаю о такой беде вашей расы. Подобный поступок достоин порицания, но никак не бросает тень на едва проклюнувшийся росток.
— Благодарю за понимание, — изобразил я еще один поклон, и был он совершенно искренен. Да и вообще, первый же встретившийся мне эльф показался вполне неплохим разумным.
И чего только Гюрза на них окрысилась?
Мы с эльфом продолжили нашу беседу, из которой Майкл как-то незаметно выпал.
— Вам нравится мой дом? — тихим, чуть шипящим голосом продолжил эльф, вглядываясь через мои глаза в душу и даже глубже. Взгляд слишком уж проникновенный, но почему-то отторжения не вызывал.
— Очень красиво, — даже не слишком соврав, ответил я.
— У вашей расы есть еще одна беда: неискренность, — не осуждающе, а с какой-то нравоучительной печалью умудренного опытом дедушки заявил эльф.
Пришлось срочно исправляться.
— То, что я вижу, расстраивает только тем, что мне никогда не увидеть истинный лес.
Эльф опять не улыбнулся, скорее всего потому, что на такое не очень-то способна его мимика, но одобрение моих слов от него исходило вполне считываемое.
Если честно, этот разговор давался мне все тяжелее, потому что внимание постоянно соскальзывало с лица эльфа куда-то в район его закрытой хламидой поясницы. Дар практически самостоятельно начал тянуть Живую силу, постепенно наращивая активацию. От эльфа веяло настолько мощными эманациями энергии творения, что все окружающее теряло какое-либо значение. Эльф явно собирался как-то прокомментировать мой изящный прогиб, но вдруг сбился и чуть наклонил голову уже в другую сторону. Может, я ошибаюсь, но, кажется, у них так происходит внешнее выражение эмоций.
— Я вижу, вы настоящий ценитель и ничто для вас не имеет значения, кроме истинной сути вещей.
— Простите, господин, я отвлекся. — Мне на самом деле стало стыдно.
— Не нужно извиняться, — чуть кивнул эльф. — Аттаай действительно уникальное творение, и оно просто не могло не привлечь внимание осененных вашим даром.
Я сначала подумал, что он назвал находящуюся на его поясе вещь своими именем, но потом осознал удвоение второй гласной, немного меняющей суть слова. На высшем эльфийском аттай это «шип», а аттаай — «волшебная палочка». Пока я размышлял над особенностями эльфийского языка, ушастый вельможа мягкими изящным движением запустил руку себе под хламиду и вытащила оттуда удлиненный белоснежный предмет, покрытый искусной резьбой. По габаритам это была обычная волшебная палочка, но сравнивать ее с тем, что продавалось даже в самых дорогих магазинах Женевы, все равно что отождествлять мазерати с жигулями.
Не то чтобы эльф протянул свое оружие в мою сторону, но я все равно рефлекторно подался вперед. Впрочем, тут же спохватился и убрал руки за спину, вцепившись взглядом в чудесную вещь, настолько напитанную энергией творения, что там наверняка зародилась энергетическая сущность. Прочувствовать ее на расстоянии было невозможно, потому что палочка оказалась каким-то неведомым для меня образом экранирована от чужого внимания.
Эльф правильно оценил мое желание убрать руки подальше от соблазна:
— Не смущайтесь, но к аттааю лучше не прикасаться. Он убьет любого, кто посмеет взять его без права на то.
Мне очень хотелось спросить, что именно дает право прикасаться к убойному волшебному девайсу, но опять сдержался. Впрочем, мой взгляд был достаточно красноречивым.
— Аттаай сотворен великим мастером, который не только умел создавать чудесные творения, но еще и являлся отчаянным дуэлянтом. — Возможно эльф понял, что нахождение у меня перед глазами такого мощного излучателя энергии творения не дает мне нормально воспринимать его слова, поэтому спрятал палочку под хламиду. — Поэтому, чтобы завладеть аттааем, нужно победить его владельца в честной схватке.
— О, — только и сумел я выдавить из себя, хотя в голове вертелось такое количество вопросов, что даже поплохело.
Жаль, что задать их так и не получилось. Эльф опять чуть наклонил голову, выражая сожаление. Кажется, у меня начало получаться угадывать по этим наклонам его эмоциональные посылы.
— Мне понравилась беседа с вами; увы, обязанности хозяина праздника не позволяют продолжить ее. Надеюсь, мы еще увидимся.
И как только он это сказал, я тут же ощутил, что внимание собеседника мгновенно переместилось куда-то в другую сторону. Эльф двинулся по своим делам, а я так и остался стоять на месте. Майкл лишь раз оглянулся и последовал за свитой своего покровителя. А вот меня почему-то одолело раздражение, и бежать собачкой следом за пусть и таким интересным разумным, как лысый эльф, совершенно не хотелось. К тому же разогнанный практически до предела дар начал выхватывать из пространства вокруг очень неприятную информацию.
Если раньше окружавшие меня люди всего лишь излучали презрение и другие умеренно негативные эмоции, которые я, не будучи эмпатом, уловить не способен, то сейчас многие начали сочиться энергией разрушения. А такое может случиться, только если у кого-то появилось желание убить. Неужели все настолько очарованы хозяином этого пентхауса, что из ревности готовы прикончить любого, кого он облагодетельствовал своим вниманием больше, чем их самих? Конечно, собеседник он приятный, но не до такой же степени. Тут явно что-то другое, пока не доступное моему пониманию.
Мне почему-то стало душно в этой атмосфере ненависти, и я быстро пробрался сквозь толпу. Вырвавшись на свободное пространство, наконец-то вздохнул с облегчением. Опять захотелось выпить, и собственные доводы насчет недопустимости злоупотребления народным релаксантом оказались неубедительными. Как назло, вокруг не было ни одного официанта. К тому же они разносили в основном шампанское, а мне хотелось чего-нибудь покрепче. На небольшом удалении я заметил человека во фраке и с подносом в руках. Обогнув древесный ствол, он исчез из вида. Вывод напрашивался сам с собой: там или кухня, или бар. Надеюсь, что второе.
Как выяснилось через минуту, я все-таки угадал. Обойдя дерево, с облегчением увидел, что толпа исчезла, зато появилась практически стандартная барная стойка с нормальным барменом, причем человеческой расы. Из гостей здесь никого не было, но встретили меня без удивления. Бармен ничего не спросил, но посмотрел с явным вопросом.
— Коньяк, — небрежно бросил я, присаживаясь на барный стул.
Бармен сначала понимающе кивнул, а через минуту поставил передо мной пузатый бокал с янтарной жидкостью. Очень захотелось хлопнуть разом все пятьдесят граммов, но стало почему-то стыдно, хотя здесь заносчивых гостей не было — лишь обслуживающий персонал, который наверняка прекрасно меня понимает. В общем, я сделал аккуратный глоток и ощутил, как по телу пробежалась приятная теплая волна. Да уж, у хозяина дома шикарный бар. С другой стороны, тут вообще все слишком дорогое, так что вряд ли он стал бы экономить на напитках. Меня понемногу начало отпускать, и тут в бар ввалилась целая толпа.