Меня заталкивают на заднее сиденье черной машины, и прежде чем я что-то осознаю, меня куда-то перевозят, в самое обычное офисное здание. Высокое. Серое, стальное. Старое и ветхое – некоторые окна разбиты – в целом вид печальный.
Когда же я вхожу, то застываю при виде ослепительного интерьера. Озираюсь: мраморные полы, дорогие ковры и фурнитура. Высокие потолки; современный, элегантный стиль. Везде стекло, мрамор, сталь.
Прежде не видела ничего подобного.
Не успеваю хорошенько все осмотреть, как меня приветствует худощавый старик с основательно поредевшими темными волосами.
Солдаты, сопровождавшие меня, отступают на шаг в то время, когда он подходит.
– Мисс Феррарс? – спрашивает он.
– Да?
– Пройдемте со мной.
Я колеблюсь.
– Вы кто?
Старик внимательно рассматривает меня и, кажется, принимает решение.
– Можете называть меня Делалье.
– Хорошо. – Мой голос переходит в шепот.
Следую за Делалье к стеклянному лифту, смотрю, как он прикладывает карточку, вызывая его.
Пока мы едем вверх, набираюсь храбрости и спрашиваю:
– Где я? Что со мной будет?
Ответ следует незамедлительно.
– Вы в штаб-квартире Сорок пятого сектора. Здесь вы должны встретиться с его Верховным главнокомандующим и правителем.
Когда он говорит, то даже не смотрит на меня, хотя в его голосе нет ничего угрожающего. Поэтому решаюсь задать еще один вопрос.
– Зачем?
Двери лифта дзинькают, открываясь. Делалье разворачивается, чтобы наконец удостоить меня взгляда.
– Вы все узнаете.
Вслед за Делалье прохожу через холл и жду возле двери. Он стучит, открывает дверь, просовывает внутрь голову, докладывает обо мне и жестом предлагает следовать за ним.
Я вхожу и замираю от удивления.
Прямо перед огромным письменным столом стоит потрясающе красивый мужчина в военной форме – думаю, он и есть главнокомандующий. Стоит, скрестив руки на груди. Смотрит мне прямо в глаза, и я внезапно заливаюсь румянцем, сгорая от смущения.
Никогда раньше не видела таких красивых людей.
Растерявшись, тупо пялюсь на шнурки собственных теннисных туфель. Я благодарна своим длинным волосам. Они закрывают мое лицо темным тяжелым занавесом.
– Посмотри на меня.
Звучит резкая и четкая команда. Испуганно вскидываю голову, смотрю на главнокомандующего. У него густые темно-каштановые волосы. Суровый вид. От его долгого пронзительного взгляда по коже бегут мурашки. Он не отводит глаз, и я пугаюсь еще больше. Этого человека переполняет гнев. Тьма. Что-то в нем пугает, и от страха у меня обмирает сердце.
– Быстро же ты растешь, – произносит он.
В изумлении смотрю на него, он все еще изучает мое лицо.
– Четырнадцать лет, – тихо говорит он. – Трудный возраст для девочки. – Наконец вздыхает и отворачивается. – Жаль губить такую красоту.
– Я не… Я не понимаю. – Мне становится плохо.
Он вновь смотрит на меня.
– Ты осознаешь, что натворила сегодня?
Я застываю. Слова рождаются в моем горле, во рту они умирают.
– Да или нет? – требует он ответа.
– Д-да, – я тороплюсь сказать. – Да.
– И ты знаешь, зачем ты это сделала? Знаешь, как ты это сделала?
Я качаю головой, слезы моментально наполняют глаза.
– Я нечаянно, – шепчу я. – Я не знала… Я не знала, что…
– Кому-нибудь еще известно о твоем заболевании?
– Нет. – Я смотрю на него, широко открыв глаза, слезы затуманивают зрение. – Нет, не совсем – родители только, – но они не понимают, что со мной. Даже я…
– Ты хочешь сказать, что не планировала этого? У тебя не было намерения убить мальчика?
– Нет! – выкрикиваю я и ладонями быстро прикрываю рот. – Нет, – шепчу. – Я пыталась ему помочь. Он упал на пол, и я… Я не знала. Клянусь, не знала.
– Лжешь.
Качаю и качаю головой, стирая слезы дрожащими руками.
– Это несчастный случай. Клянусь, я не нарочно… Я н-не…
– Сэр.
Делалье. Его голос.
Я и не подозревала, что он еще в комнате.
Шмыгаю изо всех сил, быстро вытираю лицо, руки еще дрожат. Пытаюсь снова и снова загнать слезы обратно. Собраться.
– Сэр, – тверже говорит Делалье, – может, следует провести это собеседование в другом месте?
– Не вижу необходимости.
– Я не говорю о неуместности данного разговора, но мне кажется, вам следует побеседовать в более приватной обстановке.
Решаюсь оглянуться на Делалье. И замечаю, что в комнате есть третий.
Мальчик.
У меня в горле с едва слышным судорожным вздохом перехватывает дыхание. Единственная слезинка скатывается по щеке, я стираю ее, а сама пялюсь на него. Ничего не могу с собой поделать – не могу отвести от него взгляд. У него лицо, каких я прежде и не видела. Он красивее, чем главнокомандующий. Прекраснее. Еще есть в нем что-то пугающее, что делает его лицо холодным и отчужденным, так что на него даже трудно смотреть. Он почти идеален. У него резко очерченные скулы и подбородок, прямой ровный нос. В нем все напоминает острый отточенный клинок. Лицо бледное. Глаза мерцающие, чисто зеленые, и густые золотистые волосы. Мальчик тоже пялится на меня с каким-то странным выражением.
Мое горло прочищается.
Чары спадают.
Жар приливает к лицу, и я отвожу взгляд, коря себя, что не сделала это раньше.
Слышу, как главнокомандующий сердито бормочет сквозь зубы:
– Невероятно. Опять то же самое.
Я поднимаю взгляд.
– Аарон, вон отсюда! – резко велит главнокомандующий.
Мальчик – значит, его зовут Аарон – очень удивлен. Он секунду пристально смотрит на главнокомандующего, переводит взгляд на дверь. Но не двигается.
– Делалье, пожалуйста, выведите моего сына из комнаты, он, кажется, не в состоянии вспомнить, как надо переставлять ноги.
Его сын.
Ну надо же. Теперь понятно, в кого он такой красавчик.
– Да, сэр, конечно, сэр.
Невозможно понять выражение лица Аарона. Я ловлю его взгляд, потом еще, а когда он замечает, что я на него смотрю, то хмурится. Задумчиво.
Молча отворачиваюсь.
Аарон и Делалье проходят мимо меня к двери, я делаю вид, что не слышу его шепот: «Кто это?», и они выходят.
– Элла? Все хорошо?
Я моргаю, медленно счищаю паутину тьмы, застилающей мне зрение. Звезды взрываются и блекнут в глазах, я пытаюсь встать. Ковер будто соткан из зерен попкорна, они втыкаются мне в ладони. Металл впивается в тело. На мне наручники, светящиеся браслеты, они пиявками присосались ко мне, вытягивают из меня жизнь, в их слабом синем свете руки кажутся зловещими.
Возле двери стоит женщина и смотрит на меня. Она улыбается.
– Твой отец и я, мы подумали, что ты, наверное, проголодалась. Мы приготовили ужин.
Не могу даже пошевелиться. Кажется, ноги прикручены к полу, розовые и фиолетовые стены, пол и потолок словно набрасываются на меня. Я внутри странного музея: похоже, моя бывшая детская. Смотрю на свою, вероятно, биологическую мать – и чувствую, что меня сейчас вырвет. Огни вдруг загораются ярче, голоса звучат громче. Кто-то подходит ко мне, все движения представляются гротескными, шаги молотом отзываются в ушах. У меня темнеет в глазах. Стены опрокидываются. Пол встает на дыбы.
Я падаю.
Целую вечность я не слышу ничего, кроме собственного сердца. Его стук, оглушающий, сбивчивый, атакует меня, причиняет адскую боль; я, скрючившись и прижав лицо к ковру, ору.
Я бьюсь в истерике, внутри меня все дрожит, женщина поднимает меня, пытается обнять, я вырываюсь и ору, ору…
– Где все? – ору я. – Что случилось со мной? – ору. – Где я? Где Уорнер и Кенджи и, о господи… О господи… Все те люди… Все те люди, которых я уби-ила…
Тошнота подступает к горлу, мне страшно, ужасные воспоминания мучают меня, я не могу прогнать их: развороченные мертвецы, кровь, стекающая с искалеченных тел, – что-то пронзает мой ум, что-то острое и ослепляющее, и внезапно я падаю на колени, исторгая скудное содержимое желудка прямо в розовую корзину.
Едва дышу.
Легкие работают на пределе, желудок выворачивает наизнанку, я судорожно хватаю воздух, руки трясутся, когда я встаю. Поворачиваюсь вокруг, комната вращается быстрее меня, перед глазами проносятся розово-фиолетовые пятна.
Ноги подкашиваются.
Меня снова подхватывают, на сей раз другие руки, и мужчина называет меня дочкой и держит в объятиях, точно своего ребенка, и говорит:
– Милая, ты больше не должна думать о них. Сейчас ты в безопасности.
– В безопасности? – Я отшатываюсь, мне страшно. – Кто вы?
Женщина берет мою руку. Стискивает мне пальцы, когда я пытаюсь освободиться от ее хватки.
– Я твоя мать, – отвечает она. – Я решила, тебе пришло время вернуться домой.
– Что… – Я вцепляюсь в нее обеими руками, – что вы сделали с моими друзьями?
Кричу и трясу ее, трясу так сильно, что она на какой-то миг по-настоящему пугается, поднять бы ее и швырнуть в стену со всей силы! Только нет ее, силы. Как отрезало, только гнев и адреналин сейчас со мной. В отчаянии кружусь по комнате. Галлюцинация, просто галлюцинация… как
вдруг
женщина ладонью со всей силы
бьет меня по лицу.
Я в ужасе, однако устояла.
– Элла Соммерс, – рычит она. – Прекрати истерику! – Ее глаза сверкают, впиваются в меня. – Что за нелепое поведение, полное драматизма? О друзьях она беспокоится! Эти люди тебе не друзья.
Моя щека горит, губы меня не слушаются, но я отвечаю:
– Нет! Нет, они – мои друз…