Однако долго сдерживаемые эмоции превратились в моей груди в камень. Тяжелый, неподъемный.
Так много надо сказать. Так много надо обсудить. Даже не знаю, с чего начать. Не знаю, что с ним произошло, что он узнал, что помнит. Чувствует ли он ко мне то же самое, что я чувствую к нему. Мне страшно.
– Что-то не так? – спрашивает Аарон.
Сидя в кресле, он развернулся ко мне всем корпусом; я тону в его глазах. Он протягивает руку, касается моего лица. У меня захватывает дух и мурашки бегут по спине.
– Ты боишься, любимая. Чего ты боишься?
– Ты помнишь меня? – шепчу я. Слезы рвутся наружу, мне приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не разрыдаться. – Ты помнишь меня так, как я помню тебя?
Его глаза меняются. Становятся глубже, наполняются болью.
Он кивает.
– Потому что я помню тебя. – Мой голос дрожит. – Я помню тебя, Аарон. Я помню все-все. И ты должен знать… Должен знать, как я виновата. За то, что поругалась с тобой. – Слезы текут у меня по щекам. – Я так жалею обо всем, что тогда наговорила. Обо всем, что я тебе…
– Дорогая, – нежно перебивает он меня, недоумение в его глазах сменяется пониманием. – Больше ничего нет. Все было в прошлой жизни. Все произошло с другими людьми.
Я вытираю слезы.
– Знаю, но когда… как представлю, что мы могли с тобой больше не увидеться, как вспомню, что я натворила… это убивает меня наповал.
Я поднимаю взгляд, Уорнер смотрит на меня, его глаза такие яркие, блестящие. Замечаю, как он с усилием сглатывает.
– Прости меня, – шепчу я. – Теперь это все кажется пустяком, но я больше не хочу никаких недомолвок между нами. Прости за то, что причинила тебе боль. Прости, что не доверяла тебе. Что свою боль выплеснула на тебя, мне так жаль. Я была жуткой эгоисткой, прости меня.
Он молчит так долго, что мне становится не по себе.
Наконец хриплым от волнения голосом произносит:
– Любимая. Не за что прощать.
Уорнер
Элла спит в моих объятиях.
Элла.
Больше не могу о ней думать как о Джульетте.
Летим уже час. Элла плакала, пока не иссякли слезы, плакала очень долго. Я боялся, что не переживу этого. Не знал, что сказать. Был так ошеломлен, что не понимал, как утешить ее. Лишь когда она устала плакать, то успокоилась и затихла в моих объятиях. Уже полчаса я прижимаю ее к своей груди, радуюсь нашей близости. Проскакивает мысль: не сон ли это? Она лицом прижимается к моей шее. Крепко держится за меня даже во сне, у меня кружится голова, и я чувствую, что она хочет быть со мной, что я ей нужен. Мне так хочется защитить ее, хотя она и не нуждается в защите. Мне хочется увезти ее далеко-далеко. И потерять счет времени.
Осторожно убираю прядь волос с ее лба и касаюсь его губами.
Она вздрагивает.
Такого я не ожидал.
Чего только не воображал себе, думая о встрече с ней, но такого поворота событий точно не предвидел.
Никто прежде не извинялся передо мной. Уж точно не так.
Бывало, мужчины падали на колени, умоляя пощадить им жизнь. Но я не припоминаю ни единого случая, чтобы передо мной извинялись за то, что ранили мои чувства. Никого они не беспокоили настолько, чтобы еще и извиняться. Обычно это я был чудовищем. Тем, кто должен загладить вину.
А теперь…
Я потрясен. Я потрясен новым для себя ощущением. Я настраивал себя на то, что придется заново ее завоевывать. Убеждать ее не замечать моих демонов. И вплоть до этого момента и не думал, что смогу хоть кого-то убедить разглядеть во мне человека, простить мне все прегрешения. Дать мне еще один шанс.
Более того, сейчас она знает все.
Каждый темный уголок моей души. Весь тот ужас, который я пытался скрыть. Она знает и все еще любит меня.
Господи!
Устало тру лицо.
Она умоляла ее простить. Не понимаю, что со мной происходит. Радость и страх переполняют меня. На сердце тяжесть, даже не знаю, как ее описать.
Может, признательность?
Тупая боль в груди усиливается, становится очень больно. Быть рядом с ней одновременно и счастье, и страдание. Столько всего нас ждет впереди, столько всего надо преодолеть вместе, но прямо сейчас я не хочу даже думать об этом. Прямо сейчас я хочу наслаждаться ее близостью. Хочу следить за ее тихим ровным дыханием. Хочу вдыхать запах ее волос и ощущать тепло ее тела.
Осторожно касаюсь ее щеки.
Ее лицо спокойно, нет ни боли, ни напряжения. Она выглядит безмятежной. Она прекрасна.
Моя любовь.
Моя прекрасная любовь.
Она внезапно открывает глаза, я, наверное, разговаривал вслух. Взгляд у нее сонный, рассеянный, я легонько глажу ее по щеке, и она опять закрывает глаза. Улыбается.
– Я люблю тебя, – шепчет она.
От ее слов у меня захватывает дух. Я могу лишь смотреть на нее, любоваться ее лицом, его мельчайшими черточками, которые я всегда каким-то образом помнил.
Она медленно выпрямляется.
Потягивается, будит затекшие мышцы и, когда улавливает мой взгляд, робко улыбается в ответ.
Наклоняется ко мне, берет мое лицо в свои ладони.
– Привет, – нежно шепчет и, мягко взяв за подбородок, притягивает мои губы к своим.
Целует. Ее губы мягкие и сладкие. Прикосновение нежное, оно вызывает во мне сильное, острое желание.
– Я так по тебе скучала, – говорит она, губами касаясь моих губ. – Все еще не могу поверить, что ты здесь. – Она снова меня целует, крепче, жарче. Мое сердце так колотится, что эхом отдает в ушах. Я едва могу что-то слышать. А говорить не могу совсем.
Я ошеломлен.
Когда мы отрываемся друг от друга, в ее глазах плещется беспокойство.
– Аарон, все в порядке? – спрашивает она.
А я осознаю, что мое желание меня пугает. Я осознаю, что хочу, чтобы так было всегда. Я хочу провести с ней остаток жизни. Я вижу свое будущее только с ней. Я хочу состариться вместе с ней.
Я хочу, чтобы она вышла за меня замуж.
ДжульеттаЭлла
– Аарон? – стараюсь говорить помягче. – Ты в порядке?
Он испуганно моргает.
– Да, – резко вдыхает. – Да. Да. Я в полном порядке.
Я чуть улыбаюсь.
– Я рада, что ты наконец со мной согласен.
Он хмурится, в недоумении, а потом понимает…
И краснеет.
В первый раз за все эти недели я расплываюсь в искренней улыбке.
Однако Аарон, слегка обиженный, качает головой. Его лицо пылает, он старательно отводит взгляд. Отвечает мне тихо и осторожно:
– Это не совсем то, что я имел в виду.
– Эй. – Моя улыбка гаснет. Я беру его руки в свои и тихонько сжимаю. – Посмотри на меня.
Он смотрит.
И я напрочь забываю, что хотела сказать.
У него такое лицо… Такое, что забываешь обо всем на свете: где ты, кто ты, что хотела сделать, сказать. Я по нему безумно скучала! Скучала по его глазам. Всего лишь пара недель, а кажется, прошла целая вечность с тех пор, когда я видела его в последний раз, целая жизнь, полная кошмарных открытий, грозящих разлучить нас. Не могу до конца поверить, что он здесь, что мы нашли друг друга и помирились.
Нам еще предстоит бороться со всем этим ужасом и кошмаром, но находиться сейчас рядом с ним – уже огромная победа. Все заново. Мой разум – новый, воспоминания – новые. Даже лицо Уорнера какое-то новое. Теперь он выглядит для меня немного по-другому.
Родным.
Будто всегда был здесь. Всегда жил в моем сердце.
У него прекрасные волосы, густые, золотистые, как я помню, великолепные – должно быть, Иви что-то с ними сделала. И хотя он, на мой взгляд, очень исхудал, его лицо все еще изумительно. Прекрасные четкие линии. Пронзительно зеленые глаза настолько светлые и яркие, что в них почти больно смотреть. Все в нем совершенно. Нос. Подбородок. Уши и брови. Чувственные губы.
На них я задерживаю взгляд чуть дольше, глаза выдают мое желание, и Уорнер улыбается. Его рот приоткрыт, блестят белоснежные зубы. Он спрашивает:
– Что ты делаешь, милая?
– Любуюсь. – Я продолжаю смотреть на его рот.
Двумя пальцами касаюсь его нижней губы. Воспоминания стремительным потоком обрушиваются на меня. Долгие ночи. Ранние рассветы. Он целует меня. Везде. Снова и снова.
Он вдруг резко выдыхает, и я будто просыпаюсь. Глаза его темнеют от желания.
– О чем ты думаешь?
Я, смутившись, качаю головой. Необычно осознавать, насколько мы были близки. Внезапно я чувствую робость. Кроме того, он будто и знаком мне, и нет, нам словно предстоит узнать друг друга. Разобраться, что значат наши отношения и что мы значим друг для друга. Все так непросто.
Все намного серьезнее.
Я снова беру его ладони. Шепчу:
– Как ты?
Он смотрит на наши переплетенные пальцы и говорит:
– Отец еще жив.
– Я слышала, – мягко отвечаю. – Мне так жаль.
Он кивает. Отводит взгляд.
– Ты его видел?
Снова кивок.
– Я пытался его убить.
Тихонько ахаю.
Догадываюсь, каким тяжким испытанием стала для него встреча с отцом лицом к лицу. Андерсон был для него грозным противником. Аарон никогда не мог ему противостоять, а уж угрожать ему убийством – тем более.
Невероятно, как он решился на такое.
А потом Аарон поведал мне, как его отец заполучил, правда не полностью, исцеляющую суперспособность, как Иви пыталась воссоздать для него ДНК близняшек.
– Значит, твоего отца нельзя одолеть? – замечаю я.
Аарон смеется. Качает головой.
– Я так не думаю. Убить его теперь труднее, но я уверен, что в его броне найдется слабое место. – Он вздыхает. – Поверишь или нет, но самое странное после всего – то, что отец стал гордиться мной. Гордиться тем, что я пытался его убить. – Аарон смотрит мне прямо в глаза. – Можешь представить?
– Да, – шепчу и стараюсь улыбнуться. – Могу.
Глаза Аарона темнеют от волнения. Он придвигается ближе ко мне.
– Мне так жаль, любимая. Сожалею обо всем, что они сделали с тобой. Обо всем, что тебе пришлось пережить. Мысль, что ты страдала, а я не сделал ничего, что меня не было рядом, убивает.