Вот он – шанс начать все сначала.
Можно без страха мечтать, что однажды Элла станет моей навсегда. Моей женой. Моей семьей. Моим будущим.
Я никогда-никогда о таком и думать не смел.
Однако надежда гаснет быстрее, чем появилась. Замечания, высказанные Кенджи, вспыхивают у меня в голове, и я волнуюсь. Получается, сделать Элле предложение намного сложнее, чем я себе воображал. Видимо, надо составить план. Кольцо. Встать на колено. Как же нелепо. Не понимаю, почему нелепо, но это точно не для меня. Я даже не знаю, как все устроить. Не хочу никаких сцен. Для меня мучительно стать уязвимым на виду у всех или в незнакомой обстановке. Что же мне делать?..
Ладно, чтобы завоевать Эллу раз и навсегда, я справлюсь со всем этим. И на колено встану, если она так хочет. И предложение сделаю перед лицом всех ее друзей, если ей это так нужно.
Но больше всего меня страшит другое.
То, что Кенджи сказал сегодня. То, что потрясло меня до глубины души. Элла может мне отказать! Мне никогда не приходило в голову подобное чудовищное предположение, что она может мне отказать.
Конечно же, может.
Есть куча причин для отказа. Например, она еще не готова. Или ее вообще не интересует замужество. Или, возможно, она просто не захочет привязываться ко мне надолго.
От этих мыслей меня колотит.
Я самоуверенно полагаю, что наши с ней чувства одинаковы. Но из-за своей самонадеянности я часто оказывался в трудном положении, намного чаще, чем мне хотелось бы признаться даже самому себе, да и ставки сейчас слишком высоки, чтобы не принимать в расчет опасения Кенджи. Я совершенно не готов узнать, во что превратится мое сердце в случае ее отказа.
Я глубоко и с силой вдыхаю воздух.
По словам Кенджи, Элле нужно подарить кольцо. Он оказался прав во многом, что касается наших с ней отношений, и сейчас я склонен довериться ему в этом вопросе. Только совершенно не представляю, где здесь найти кольцо. Может, когда мы вернемся домой, где я знаю каждый уголок…
А тут?
Слишком многое надо обдумать.
Столько, что я просто недоумеваю, как можно тратить время на обдумывание такого, да еще в такое время? Отец, очевидно, возродился, а у меня даже минутки не появилось, чтобы разобраться с этим, а также с другими разоблачениями чудовищных тайн. Нам еще бороться и бороться за наши жизни, за будущее мира.
Я крепко зажмуриваюсь. Наверное, я все-таки идиот.
Еще пять минут назад конец света был серьезным поводом, чтобы сделать Элле предложение: забрать все, что можно в этом бренном мире – и ни о чем не горевать. И вдруг это решение кажется мне непродуманным. Наверное, в конце концов сейчас – не самое подходящее время.
Наверное, Кенджи был прав: у меня с головой не все в порядке. Наверное, потеря Эллы и возвращение всех воспоминаний…
Наверное, это действительно лишило меня ума.
Я отлипаю от стены, встряхиваю головой, чтобы прочистить мозги. Прохожу по остальной части нашей палатки, заглядываю в ванную комнату. Водопровод, замечательно. На самом деле, чем больше я осматриваюсь, тем больше понимаю: это не палатка вовсе. Тут самые настоящие полы и стены, только потолок сводчатый. Похоже на отдельный домик. Палатки просто прикрывают его сверху… и как я полагаю, служат для какой-то, пока непонятной, цели.
Десять лет, по словам Нурии.
Десять лет они тут живут, здесь их дом. Они и в самом деле нашли способ, как из ничего сделать все.
Ванная комната нормального размера – есть где двоим развернуться, хотя для самой ванны места не хватило. И я совсем не ожидал, что у них есть водопровод и личные принадлежности для каждого. И чем больше я смотрю на душ, тем отчаяннее мне хочется смыть с себя всю грязь последних недель. Я всегда очень болезненно относился к личной гигиене, даже в тюрьме, кроме того, я давно не принимал душ с хорошим напором горячей воды, и сопротивляться соблазну нет никаких сил.
Я уже скинул с себя почти всю одежду, как слышу: Элла зовет меня, ее сонный голос доносится из нашей спальни. Или спальной зоны, уголка, где стоит кровать.
– Да? – откликаюсь я.
– Куда ты ушел?
– Хотел принять душ. – Едва сдерживаюсь, чтобы не завопить.
Разделся и встал под душ, а ручку повернул не туда, и на меня хлынула ледяная вода. Вот досада! Отскакиваю и чуть не сшибаю Эллу с ног.
Она уже у меня за спиной.
Не знаю, что меня заставляет: привычка, инстинкт, чувство самосохранения, но я хватаю с ближайшей полки полотенце и прикрываюсь. Не понимаю, почему я вдруг застеснялся, мое тело мне всегда нравилось, нравилось, как я выгляжу обнаженным.
Однако Элла застала меня врасплох, и я почувствовал себя беззащитным.
– Привет, любимая, – виновато улыбаюсь, – я тебя не заметил.
Элла, скрестив на груди руки, делает вид, что рассердилась, но я-то вижу, что она еле сдерживает смех.
– Аарон, – строго говорит она, – ты пошел в душ без меня?
От удивления даже не знаю что сказать. Потом решаюсь уточнить:
– Ты хочешь, чтобы мы вместе?
Она подходит вплотную, обнимает меня за торс и смотрит, хитро улыбаясь. Ее взгляд такой красноречивый, что я отпускаю полотенце.
Низким от волнения голосом шепчу ее имя.
Она прижимается плотнее, губами мягко касается моей груди, я боюсь даже шевельнуться. Она целует все настойчивее и настойчивее, обжигающими губами скользит вниз, по груди, по животу, во мне разгорается огонь. И зачем мне полотенце?
Я даже не замечаю, как оно падает.
Освободившимися руками глажу ее, осторожно обнимаю. Невероятно, как идеально совпадают наши тела, я слегка запрокидываю ее голову, рукой поддерживаю сзади за шею, нежно и долго целую, мое сердце разгоняет кровь с бешеной скоростью. Я обнимаю ее сильнее, она вдруг ойкает, невольно отшатывается, чуть не падает, я подхватываю ее, прижимаю к стене. Приподнимаю подол платья, осторожно касаясь пальцами бархатистой кожи, скольжу вверх по бедру, по животу. Коленкой я чуть раздвигаю ее бедра, и она тихо гортанно вскрикивает – вот так ее чувствовать, слышать, быть источником ее нарастающего удовольствия и желания…
Это сводит меня с ума!
Лицом прижимаюсь к ее шее, мои руки скользят вверх, под платьем я ощущаю ее горячую гладкую кожу. Я так скучал по ней, по ее телу. Скучал по запаху ее кожи, скучал по легкому прикосновению, будто перышком, ее волос. Я целую ее шею, стараясь не замечать напряжения, отчаянного настойчивого желания продвинуться дальше, вперед, к сумасшествию. Тупая боль нарастает внутри меня и требует, требует, чтобы я развернул ее и затерялся в ней здесь, прямо сейчас, а она шепчет…
– Как… ну как тебе всегда так хорошо удается?
Она льнет ко мне, ее полузакрытые глаза блестят от возбуждения. Лицо горит. Ее слова полны страсти.
– Как тебе удается так заводить меня?
Я отрываюсь от нее.
Тяжело дыша, отступаю на два шага, пытаюсь обрести над собой контроль, а ее глаза распахиваются, руки замирают.
– Аарон? – спрашивает Элла. – Что…
– Сними платье, – тихо прошу я.
В ее глазах мелькает догадка.
Она ничего не говорит, только внимательно смотрит, как я наблюдаю, пригвожденный к месту сильнейшей агонией, в то время как она освобождает себя от платья. Ее руки слегка дрожат, глаза горят, ждут, желают. Она стягивает платье и позволяет ему упасть на пол. Я упиваюсь ею; я теряю рассудок.
Какая же она красивая! Безумно красивая!
Мое сердце бешено колотится.
По моей просьбе она снимает лифчик. Секундой спустя к нему на полу присоединяются трусики. Не могу отвести от нее взгляд, мой рассудок не в состоянии охватить все совершенство этого счастливого мгновения. Она так восхитительна, что я чуть дышу. Едва могу осознавать, что она – моя, что она хочет меня, что она любит меня. Не слышу даже себя, так грохочет пульс у меня в ушах, сердце отчаянно стучит, словно оно где-то в черепной коробке. Мне сносит крышу от одного ее вида, оттого, что она стоит передо мной, уязвимая и сгорающая от желания. Господи, о таком я мог только мечтать! Я теряю рассудок.
Подхожу к ней и подхватываю ее, она удивленно вскрикивает и отчаянно льнет ко мне, я поддерживаю ее под бедра, ее ноги обхватывают меня за талию. Мне нравится ощущать тяжесть ее мягкого, гибкого тела. Мне нравится ощущать ее близость. Мне нравится, как ее руки обнимают меня за шею, а бедра – за пояс. Мне нравится каждый дюйм ее тела, прильнувшего ко мне, нравится, что она уже готова, ее бедра раскрыты. Когда она руками касается моей обнаженной спины, я еле сдерживаюсь, чтобы не отодвинуться от нее. Я больше не хочу стесняться шрамов на спине. Не хочу, чтобы что-то во мне было для нее под запретом. А хочу, чтобы она знала меня всего, и как бы ни было мне тяжело, я, закрыв глаза, заставляю себя расслабиться под ее прикосновениями, в то время как она скользит ладонями по спине, плечам, рукам.
– Ты просто потрясающий, – нежно говорит Элла. – Я всегда тобой восхищаюсь. Не имеет значения, сколько раз я видела тебя без одежды, я всегда восхищаюсь. Нечестно, что кто-то может быть таким безумно красивым.
Она смотрит на меня, она пристально смотрит на меня, будто ждет ответа, а я не могу говорить. Боюсь словом разрушить очарование. Беспредельное желание, которого я прежде не знал, отчаянное, полное боли желание накрывает меня с головой, я тону. Мне нужна она. Нужна. Сейчас. Я глубоко неуверенно вдыхаю и несу ее под душ.
Она вскрикивает.
Струя горячей воды сильно и жестко бьет нас, я прижимаю ее к стене и растворяюсь в ней так, как никогда прежде. Поцелуи все глубже, все отчаяннее. Жар, как взрыв. Все между нами дикое и необузданное, и уязвимое.
Я теряю счет времени.
Не знаю, сколько мы здесь. Не знаю, на сколько времени я себя потерял. Она вскрикивает, сжимая мои руки так, что ее ногти впиваются мне в кожу, ее крики глушит моя грудь. Чувствую слабость, дрожь, она обвисает в моих руках; я одурманен мощью ее эмоций: нескончаемые волны любви и желания, любви и доброты, любви и радости, любви и нежности. Столько нежности.