Она откашлялась.
— Я куплю вам другой!
Он сглотнул, поскольку в горле внезапно пересохло.
— Да… нет, все в порядке! — Он оглядел тысячи людей, собравшихся в парке, — жующих, пьющих, беседующих, смеющихся. — Ты одна?
Она не ответила.
Он продолжал вопросительно смотреть на Кенни. Щеки у нее были бледные, губы дрожали. Он поднял брови.
— Я приехала с кузиной, — тихо ответила она. — Эшли. Ей девятнадцать лет… она живет в Сиэтле. Но… она кого-то встретила, какого-то знакомого парня, и он увел ее. — Кенни беспомощно пожала плечами. Броуди пришел в ярость:
— Она тебя бросила?
Господи, да девочка просто в ужасе; и неудивительно! Скоро стемнеет, и это место станет совсем неподходящим для одинокой девушки-подростка, особенно такой, как Кендра Уэстмор!
— Я должна встретиться с ней после концерта в ее машине. — Кенни повернулась и указала на огромную иву в западной части парка. — Она стоит там. — Кендра убрала со лба прядку волос. — Слушай, мне очень неудобно из-за твоего гамбургера! Но если ты действительно не хочешь другого, тогда… я тебя оставлю.
Она его оставит? Оставит? Он чуть не рассмеялся вслух. Он одержим этой девушкой, сколько себя помнил; можно ли упустить такой шанс? Да ни за какие деньги!
— Можешь пойти посидеть с нами! — Он пытался говорить небрежно, словно ему было совершенно безразлично, пойдет она или нет. — Я с тремя ребятами работаю в «Лейквью констракшн». Сюда мы приехали втроем рано утром в фургоне.
По ее лицу он увидел, что она колеблется, и внутри у него все оборвалось. До сегодняшнего дня она не сказала ему ни слова. Она была принцессой Уэстмор; он же был сыном ее садовника.
— Впрочем, извини, — с горечью произнес он. — Я забыл, что я тебе не пара.
Ее бледные щеки покраснели. Она невозмутимо посмотрела на него.
— Нет, — возразила она и впервые за все время улыбнулась ему. — Спасибо, с удовольствием!
Остаток дня они провели, гуляя вместе с ребятами. А когда стемнело, Дерк принес из фургона пиво.
Сначала она не хотела даже пробовать. Затем отпила из его банки. При лунном свете он увидел, как расширились ее глаза.
— Вкусно, — похвалила она. — Я никогда его раньше не пробовала!
— Вот возьми себе банку…
Она улыбнулась.
— Нет, спасибо! Я лучше выпью шипучки.
Он протянул ей бутылку и, улегшись на траве, любовался ею. Кенни сидела рядом с ним, обхватив колени руками. Лишь изредка девушка одаривала его застенчивой улыбкой.
Антракт закончился, и все ждали, когда артисты снова появятся на сцене. Он сел, обнял ее и прошептал на ухо:
— Хочешь, улизнем в какое-нибудь укромное местечко, чтобы дослушать концерт вдвоем?
Он услышал, как у нее перехватило дыхание. Даже в полумраке он увидел, как в глазах ее загорелись огоньки.
— Да, — прошептала она в ответ. — Давай улизнем!
Они нашли уединенное местечко подальше от толпы. Он взял свою рубашку и разложил на теплой траве под молодой ивой. Густые ветви бросали на них широкие тени, а лунный свет танцевал на них, когда они целовались.
Их охватила такая страсть, которую он раньше не мог даже вообразить; а от потрясающего открытия, что она подарила ему свою невинность, он чуть не расплакался.
Этой ночью, прежде чем они расстались, она пообещала, что отныне будет девушкой Броуди Спенсера.
А еще она пообещала позвонить ему на следующий день, как только вернется в университетское общежитие.
Он следил, как она скользила сквозь толпу, чтобы встретиться со своей кузиной, следил, пока машина — «проуба» — не выехала на шоссе.
Чувствуя себя счастливее, чем когда-либо в жизни, и безнадежно мечтая о новой встрече с ней, он вновь присоединился к своим друзьям…
Теперь, когда воспоминания снова мучили его, Броуди чувствовал, как в нем снова закипает гнев.
Она так и не позвонила. А когда ему наконец удалось раздобыть ее номер и позвонить ей, она не сняла трубку. Он звонил ей восемь дней подряд. Потом сдался.
Он понял, что был дураком. Понял, что при ярком дневном свете она уже пожалела о том, что их встреча состоялась. И поклялся больше не думать о ней.
Три месяца спустя он узнал, что она приехала в Лейквью на Рождество, но не сделал ни малейшей попытки связаться с ней.
А в Сочельник он столкнулся с ней у дверей клиники. Столкнулся в буквальном смысле. Она не смотрела, куда идет. Он схватил ее, чтобы остановить. Она выглядела такой красивой в голубой лыжной куртке, с вьющимися золотистыми волосами и бледным, как молоко, лицом, что он забыл о данных самому себе обещаниях.
— Кендра! — Он усилил хватку. — Я хочу поговорить с тобой!
Она смотрела сквозь него, словно не понимая, что он здесь. Ее глаза, прекрасные лучистые глаза, были мертвы.
Он отдернул руки, как от горячей картофелины.
Глядя, как она бежит по улице, словно стремясь как можно скорее скрыться от него, он поклялся, что больше никогда не заговорит с ней о том, что произошло между ними. Он больше никогда так не унизится!
А когда на прошлой неделе она вернулась в город, он вспомнил свою клятву.
Он ни минуты не сомневался, что Кенни никогда не заговорит на эту тему, но он был не менее уверен: он уж точно не станет заводить этот разговор! Она уже дважды отвергла его: в первый раз — когда не позвонила ему, как обещала; а во второй раз — когда убежала, не сказав ни слова.
А прошлой ночью… она снова пренебрегла им!
«Я никогда раньше не пробовала пива», — произнесла она холодным, как лед, голосом.
Никогда?
Никогда, — отрезала она.
И рассмеялась. Смех был предназначен для того, чтобы стереть малейшие воспоминания о том, что произошло между ними, даже о пиве, которым он поделился с ней в тот вечер, первом пиве, которое она попробовала… во всяком случае, так она говорила.
Как он теперь может ей верить?
В глубине души он всегда понимал, почему она его отвергла: секс с Броуди Спенсером был ошибкой, которую она не намеревалась повторять.
Но то, что она лгунья, он и представить себе не мог!
Как же он ошибался!
На следующее утро Кенни заехала к Спенсерам за Меган.
Дверь открыла Хейли.
— Меган готова, — сообщила она. — Хотите кофе?
— Свою норму я уже выпила, — улыбнулась Кендра. — Но все равно спасибо! И спасибо за то, что посидела с Меган.
— Я теперь ваш вечный должник! В следующий раз, когда вы с Броуди захотите куда-нибудь пойти, достаточно будет одного слова!
Следующего раза не будет, мрачно подумала Кендра. Броуди ясно дал это понять.
— Спасибо, Хейли. Ты приведешь Меган? Я подожду ее в машине.
Какая же она трусиха: боится, что появится Броуди, боится его враждебного взгляда.
Несколько мгновений спустя появилась Меган и с сияющей улыбкой побежала по лужайке. Она перелезла через изгородь и бросилась к матери. А когда машина отъехала, она помахала Джоди, стоявшей в дверях.
Броуди нигде не было видно.
Спасибо хоть за это…
— Мистер Спенсер сегодня в плохом настроении, — сказала Меган, когда они выехали на улицу. — Наверное, Джоди плохо себя чувствует или что-то вроде этого, потому что он никогда не бывает в плохом настроении. Он всегда в субботу утром занимается уборкой, но, так как ты уже все убрала, он куда-то ушел. Обещал к ленчу вернуться.
Внезапно ее настроение резко изменилось, и возбуждение бесследно исчезло.
— Что случилось, солнышко? — Кендра бросила на нее взгляд.
Меган вздохнула.
— Я надеялась, что Джоди пригласит меня…
— А сама ты не догадалась пригласить?
— Конечно, нет, мама! Я знаю, что это невежливо. Во всяком случае, даже если бы и пригласила, это все равно было бы без толку. Папа Джоди поговорил с ней перед завтраком, и она мне рассказала, что он напомнил о семейном дне в субботу и попросил никого не приглашать.
Не из-за вчерашнего ли происшествия он воскресил это правило? Если дело в этом, тогда с его стороны низко вымещать неприязнь к ней на ее дочери. Неужели он такой? Да нет, не похоже.
— И это тебя расстроило?
Меган откинулась назад.
— Я же не член их семьи.
— Нет, — спокойно ответила Кендра, — ты не член семьи.
И никогда не будешь!
Ей было невероятно жаль дочку. Меган никогда не говорила, что ей одиноко, но, когда ее вдруг приняли в большую дружную семью, она сразу же почувствовала, как здорово иметь братьев и сестер. Она узнала, что значит быть членом семьи Броуди…
Кенни, разумеется, попытается восполнить то, чего так не хватает ее дочери… но чем заменить то, что девочка нашла в доме на Колдер-стрит?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Прошел сентябрь, а вместе с ним кончилась и теплая погода. По утрам стало свежо и прохладно, начали опадать кленовые листья, а в горах выпал первый снег.
Кенни все еще жила в мотеле, и это ее беспокоило: ей не терпелось попасть домой, но еще больше не терпелось уехать подальше от «Лейквью констракшн», чьи неоновые огни, казалось, насмехаются над ней…
Вскоре после их ссоры Броуди передал проект «Роузмаунта» человеку по имени Сэм Флит. В последующие дни Сэм посоветовал ей купить новые электроприборы и дал несколько дельных советов по переделке кухни.
Броуди она не видела.
Меган и Джоди продолжали дружить, но, приходя друг к дружке в гости, не задерживались дома, а хватали велосипеды и куда-то укатывали. Отец Джоди так и не появлялся в «Роузмаунте», да и Кендру больше не приглашали на Колдер-стрит.
Она часто ловила себя на мысли о том, как приятно ей было в доме у Броуди… самого же Броуди старалась не вспоминать.
Когда однажды вечером Меган сообщила, что мистер Спенсер встречается с сестрой Мици, Файфи, Кендре удалось сделать вид, что это ее нисколько не задевает. Но от вопроса она все-таки не удержалась. С нарочитой небрежностью листая журнал, она поинтересовалась:
— А ты ее знаешь?
— Да. Она работает в школе, в кафетерии.
— Понятно. Она… хорошенькая?