― повторял он. Он также говорил менеджерам, что «эти облигации торгуются на очень низких уровнях. Те, кто могут вкладывать капитал на этих рынках теперь, реализовали бы замечательный доход». Каждое утро Карлос тратил час на обсуждение ситуации с рыночными экономистами по всему земному шару. Они все, казалось, рассказывали аналогичную историю: эта распродажа преувеличена.
Отдел Карлоса понес потери также и на других развивающихся рынках. Он потерял деньги и на внутреннем рынке российских рублевых облигаций. Его убытки росли, но он продолжал доносить своему руководству слухи об очень больших потерях среди других банков ― больших, чем у него. Он находил оправдание, подчеркивая, что «он поживает хорошо относительно остальной отрасли». Это признак системных неприятностей, который показывает, что все сообщество трейдеров проводит точно такую же деятельность. И утверждения, что другие трейдеры также попали в неприятности, являются самообвинением. Ментальная конструкция трейдера должна направлять его делать то , что другие люди не делают.
К концу августа ведущие облигации России торговались ниже 10$. Собственный капитал Карлоса был уменьшен почти вполовину. Он был уволен. А также его босс, глава департамента торговли. Президент банка был понижен в должности до «недавно созданной вакансии». Члены Правления не могли понять, почему банк так много ссужал правительству, которое не платило собственным служащим, среди которых, к всеобщему беспокойству, были и вооруженные солдаты. Это был один из тех маленьких пунктов, которые экономисты развивающихся рынков по всему миру, так много общающиеся друг с другом, забыли принять во внимание. Трейдер-ветеран Марти О\'Коннелл называет подобное эффектом пожарной команды. По его наблюдениям, пожарные, долгое время не занимающиеся своим прямым делом, а дискутирующие друг с другом, приходят к заключениям, которые беспристрастный внешний наблюдатель нашел бы смехотворными (они развивают политические идеи, подобные рассуждениям экономистов). У психологов для обозначения такого явления есть научный термин, но мой друг Марти не имеет никакой подготовки в вопросах клинической психологии.
Российским правительством были наняты умники из Международного валютного фонда, но оно обманулось на их счет. Позвольте напомнить, экономисты оцениваются по тому, насколько интеллектуально звучат их речи, а не по научной мере их знаний действительности. Цену облигаций не одурачить, она знает больше, чем экономисты, больше, чем карлосы из отделов развивающихся рынков.
Луи, старый трейдер за соседним столом, который перенес много унижений от богатых трейдеров отдела развивающегося рынка, был отмщен. Луи тогда был 52-летним рожденным и выращенным в Бруклине трейдером, который более чем за три десятилетия пережил каждый мыслимый рыночный цикл. Он спокойно смотрел на Карлоса, сопровождаемого до двери охранником, подобно захваченному солдату, и бормотал на своем Бруклинском акценте: «Экономика-шмекономика. Это все рыночная динамика».
Карлос теперь вне рынка. Возможно, история докажет его правоту когда-нибудь в будущем, но это не имеет никакого отношения к тому факту, что он является плохим трейдером. Он имеет все черты вдумчивого джентльмена, достаточные для того, чтобы быть идеальным зятем. Но он и обладает большинством признаков плохого трейдера. И, как случается, самые богатые трейдеры ― часто худшие трейдеры. Я назову это кросс-секционной проблемой: в установленный момент на рынке наиболее прибыльными трейдерами вероятно будут те, которые наиболее пригодны к самому последнему циклу. Это случается не слишком часто с дантистами или пианистами ― из-за природы случайности.
Высокодоходный трейдер Джон
Мы встретили Джона, соседа Неро, в главе 1. В возрасте 35 лет он уже в течение семи лет с момента окончания им Школы Бизнеса Пасе был на Уолл-Стрит корпоративным высокодоходным трейдером облигаций. Он поднялся по служебной лестнице и возглавил команду из десяти трейдеров за рекордное время, благодаря переходу из другой подобной фирме Уолл-Стрит. Ему предоставили щедрый контракт о разделении прибыли, который давал ему 20 % прибыли на конец каждого календарного года. Кроме того, ему позволяли вкладывать собственные личные деньги в сделки ― большая привилегия.
Джона нельзя отнести к категории людей, кого можно назвать интеллектуалами, но он, как полагали, имел здравый смысл. Он, как обычно говорят, был прагматиком и профессионалом, создавая впечатление, что является прирожденным бизнесменом, никогда не говоря что-либо явно необычное или неуместное. Он сохранял спокойствие, редко выказывая любые формы эмоций. Даже его высказывание в сердцах («это Уолл-Стрит!») было в таком контексте, что звучало, в общем, профессионально.
Джон одевался безупречно. Это было отчасти из-за его ежемесячных поездок в Лондон, где его отдел имел подразделения, контролирующие Европейские высокодоходные активы. Он носил темный деловой костюм от Saville Row с галстуком Ferragamo ― вполне достаточно, чтобы создать впечатление, что он воплощение успешного профессионала Уолл-Стрит. Каждый раз, когда Неро сталкивался с ним, он чувствовал себя плохо одетым.
Отдел Джона преимущественно был занят деятельностью, называемой «высокодоходной» торговлей, она состояла в приобретении «дешевых» облигаций, которые давали доходность, скажем, 10 %, в то время, как ставка заимствования для его учреждения была на уровне 5,5 %. Эти чистые 4,5 % дохода, также называемого дифференциалом процентной ставки, казались небольшими, но позволяли использовать кредитный рычаг, что умножало прибыль. Джон делал это в различных странах, заимствуя по местной ставке и вкладывая в «рисковые» активы. Для него было несложно собрать около 3 миллиардов долларов в номинальной стоимости таких сделок на разных континентах. Он хеджировал риски ставки процента, продавая фьючерсы на правительственные облигации США, Великобритании, Франции и других стран, ограничивая таким образом дифференциал процентной ставки между двумя инструментами. Он чувствовал себя защищенным выбранной стратегией хеджирования, спрятавшимся в кокон (или он так думал) от тех противных колебаний всемирных процентных ставок.
Человек, который знал компьютеры и уравнения
Джону помогал Генри ― иностранный кадр с плохим английским, но, как полагали, по крайней мере он был компетентен в методах управления риском. Джон совсем не знал математики и полагался на Генри. «Успех ― это его мозги и моя деловая хватка», ― обычно говорил он. Генри снабжал его оценками рисков для всего портфеля. Всякий раз, когда Джон чувствовал беспокойство, он просил Генри представить обновленный отчет. Генри был аспирантом по теме исследования операций , когда Джон нанял его. Его специальность называлась к омпьютерные финансовые вычисления , которая, судя по названию, фокусируется исключительно на компьютерных программах. За три года доход Генри вырос с 50 000$ до 600 000$.
Большая часть прибыли, заработанной Джоном для компании, не относилась на счет описанного выше дифференциала процентной ставки между инструментами. Прибыль формировалась в результате роста стоимости ценных бумаг, держателем которых был Джон. Многие трейдеры, подражая стратегии торговли Джона, приобретали их, тем самым вызывая рост цены этих активов. Дифференциал процентной ставки стоял ближе к тому, что Джон считал «справедливой стоимостью». Он верил, что методы вычисления такого параметра были надежны и устойчивы. Его поддерживал весь отдел, который помогал анализировать и определять привлекательность облигаций, прогнозировать потенциал роста капитала. Доходность бизнеса в таких условиях ― явление закономерное.
Джон стабильно делал деньги для своих работодателей, возможно, даже более чем стабильно. Каждый год полученные доходы практически удваивались. В течение последнего года доходы росли еще стремительнее, поскольку ему был предоставлен капитал для проведения сделок, бульший. чем его самые дикие ожидания. Сумма премиального чека Джона составила 10 миллионов (до вычета налогов, сумма налога около 5 миллионов). Личный капитал Джона достиг 1 миллиона, когда ему было всего 32 года. К 35 он уже превысил 16 миллионов. Большая часть дохода сформировалась в результате накопления премий, но значительную долю капитала составили прибыли от бумаг его личного портфеля. Из 16 миллионов, почти 14 были вложены в дело, что позволило ему благодаря «рычагам» (использованию заимствованных денег) держать портфель стоимостью в 50 миллионов, 36 из которых, были заимствованы у банка.
Потребовалось всего только несколько дней, чтобы 14 миллионов превратились в воздух. Ведь эффект рычага таков, что даже маленькая потеря усиливается многократно. И в то же время Джон потерял работу. Все случилось летом 1998 из-за обесценивания высокодоходных облигаций. Рынки вошли в волатильную фазу, при которой кризис ударил почти по всем сферам вложения капитала одновременно. Его хеджи больше не работали. Он был зол на Генри, обвиняя его в том, что он не предупредил его о рисках таких событий. Возможно, в программе была ошибка.
Игнорировать рынок ― такова была реакция Джона на первые потери. «Можно было сойти с ума, если прислушиваться к колебаниям настроения рынка», ― говорил он. В его душе жила надежда, что «шум», имеющий реверсивный характер, будет, вероятно, возмещен «шумом» противоположного направления ― ростом котировок. Однако «шум» продолжал нарастать в том же направлении.
Как в библейском цикле, потребовалось семь лет, чтобы Джона сделать героем, и только семь дней, чтобы превратить в идиота. Джон был раздавлен, у него нет работы, его телефонные звонки оставались без ответа. Одновременно многие из его друзей оказались в такой же ситуации. Как!? Имея доступ ко всей необходимой информации, имея прекрасную репутацию, великолепные отчеты о сделках, что, по его мнению, красноречиво свидетельствовало об интеллекте и навыках, применяя сложные математические расчеты, как мог он потерпеть неудачу!? Может быть он забыл о темной фигуре случайности?