– Йонас! Или ты сейчас же спускаешься, или я тебя оставлю без ужина!
– Напугала, – фыркнул Йон и повернулся к Питеру: – Слушай, мне придется пойти и узнать, чего она хочет. Скорее всего, это надолго. Давай я к тебе сам приеду? Ну, как разгребусь с делами.
– Конечно, какие вопросы, – развел руками Питер. – Йон, я хотел тебе предложить в Дувре в кафе сходить. Мороженое, кока-кола…
– Йонас!!! – донеслось со двора снова.
– Ш-ш-шайсе… – процедил мальчишка сквозь зубы. – Пит, а что в Дувре сразу? Может, в нашей лавке купим? Там еще булочки чертовски вкусные.
Питер пожал плечами.
– Можно и так. Но я хотел тебя познакомить со своим школьным приятелем.
– А… – тряхнул отросшими светлыми вихрами Йон. – Тогда понятно. А давай в Дувр смотаемся! На великах?
– Ага! Как насчет этого четверга?
– Забились!
Мальчишки ударили по рукам. Йонас приоткрыл стоящий в глубине чердака старый сервант, посадил Лу за стеклянную дверцу. Пикси протестующе запищал, но мальчишка строго показал ему кулак:
– А ну, паукашки по локоть в рот – и цыц! Ты помнишь, что тебя тут нет? – Фиолетовый малыш испуганно покивал, и Йонас миролюбиво закончил: – Я не буду тебя запирать. Вернусь – принесу покушать. Все, сиди тут. Пошли, Пит. Рассказывай пока, чего у тебя нового.
Они специально спускались, останавливаясь на каждой ступеньке, тянули время. Питер тарахтел, стараясь уложить все новости в максимально короткое время:
– Я к тебе ехал, а там овцы! И баран такой зловещий, просто гора. И я на него на велике ка-а-ак разогнался! А он ка-а-ак драпанул! Йон, я думал, он меня забодает или затопчет, но я его сам перепугал!
– Ты крут, – покачал головой Йонас. – Где ты его встретил?
– В пяти домах от вашего.
– Ох ты ж! – присвистнул мальчишка и вытаращил глаза. – Это баран Милтона, он оборотень!
– Охренеть! – в тон другу отозвался Питер. – Людей жрет?
– Целиком! Только ногти и волосы отрыгивает. И подошвы от башмаков!
Ребята задорно, звонко рассмеялись. На первом этаже послышались шаги, и тетка снова заорала:
– Йонас! Сколько можно?
– Орать не надо, – спокойно отозвался он. – Голос посадишь. Иду.
Питер вздохнул.
– Когда я решу убежать, – шепотом произнес Йонас, – я сожгу к чертовой матери и этот склеп, и эту жирную алкоголичку. Если уж мне светит исправительная школа, я постараюсь ее заслужить.
– Перестань об этом думать. – Питер ободряюще хлопнул его по плечу. – В четверг мы едем есть мороженое и напузыриваться колой. За мой счет!
Йонас кивнул, шагнул вперед. Как бы невзначай коснулся кармана, в котором лежало мамино фото.
– Пойдем, а то тетка в рукопашную перейдет. А удар у нее слева – как у профессионального боксера, ах-ха. Кстати. Ты ни словом не обмолвился о русалке. Как она?
– Мы с ней научились играть и смотреть картинки в книгах. Придешь – покажу. А еще отец ей тренера выписал зачем-то. Приедет на днях.
– Хоть бы она этого тренера сожрала.
– Почему? – удивился Питер.
– Увидишь.
Тетка Йонаса заскрипела ступеньками лестницы, поднимаясь на второй этаж.
– Чертов ублюдок, сколько можно испытывать мое терпение?
Йонас загородил Питера плечом, выпрямил худую спину.
– У меня гость, – спокойно сообщил он появившейся в поле зрения тетке. – Это мой друг. И прекрати меня при нем оскорблять.
– Марш в сарай за лопатой, – мрачно громыхнула тетка, игнорируя присутствие Питера. – Чистить стойло, менять воду скоту. Как закончишь – отчитаешься. Пошел.
Мальчишки спустились во двор под суровым взглядом тетки. Питеру хотелось хоть что-то сказать такое, что подбодрило бы Йонаса, поддержало его сейчас, но слов не находилось. Да и вид у Йона был такой, что, казалось, он мог взорваться от любого лишнего слова. И Питер молчал.
У ворот Йонас пожал Питеру руку, озорно подмигнул. Подхватил пустое ведро, стоящее у бочки с водой, повернулся в сторону дома, в котором скрылась тетка, и заорал:
– Я-то вычищу и стойло, и сарай, и хлев свинячий, и птичник, а ты как была жирной пьянью, так ею и останешься!
Он изо всех сил метнул ведро через ровно подстриженный кустарник. Оно с грохотом ударилось об крыльцо и покатилось по дорожке, пугая кур и уток. Йонас расхохотался, дружески толкнул Питера в плечо, перемахнул через забор, отделяющий сад от заднего двора, и умчался отбывать трудовую повинность.
Питер вздохнул, оседлал велосипед и медленно поехал домой. И ни один баран ему на обратном пути не встретился.
Глава 15
В день приезда тренера небо щедро дарило жаркое летнее солнце. По случаю Агата вытащила из сарая шезлонг и улеглась загорать невдалеке от пруда. Мистер Палмер в доме громко разговаривал с кем-то по телефону. Миссис Палмер и Йонас закончили притенять растения в оранжерее и вместе с Питером в кухне пили холодный лимонад, который сам Питер и приготовил. – М-м-м! – Йонас зажмурился от удовольствия и погладил живот. – Это круче, чем кока-кола! Классно ты придумал добавить в него базилик!
– Какой базилик? – Питер растерянно достал из стакана листочек. – Я думал, это мята… – Это действительно базилик! – удивленно воскликнула миссис Палмер. – Но получилось невероятно вкусно! Питер сконфуженно допил остатки, дождался Йонаса, и они вдвоем пошли играть в бадминтон возле пруда. Погода была самая подходящая: ни ветерка. Воланчик гулко стукался об сетку ракеток, порхая между Питером и Йонасом. Мальчишки азартно сопели, перебегая с места на место.
– Кто первый пропустит – с того футбольная карточка! – сказал перед игрой Йон, и теперь оба старались не уронить волан.
С шезлонга за мальчишеской игрой с интересом наблюдала Агата, а из пруда – Офелия. Русалочка выглядывала между цветущих водяных лилий и чуть заметно шевелила ушами. Черные, как омута, глаза с красными зрачками внимательно следили за перелетающим туда-сюда воланчиком. Офелия так увлеклась, что осмелела и подплыла совсем близко к ребятам. Вынырнула по плечи, ухватилась тонкими пальцами за бортик у воды. Воланчик летал почти над ней, и русалочка восторженно разевала рот и расправляла плавнички ушей. А потом дунул ветер, и пенопластовый мячик с перьями шлепнулся в воду. Офелия мгновенно скрылась в глубине и снова появилась рядом с незнакомой для нее вещью. Обнюхала с расстояния, смешно двигая ноздрями, оплыла вокруг и, осмелев, тронула странный предмет пальцем.
– Офелия, это воланчик, – пояснил с берега Питер. – Бросай его сюда!
Русалочка приняла волан в ладони, окунулась под воду и взвилась ввысь, в прыжке бросая вещицу Питеру. Но воланчик был легче мяча, потому не долетел и упал в метре от берега. Офелия удивленно склонила голову вбок, снова ушла под воду. И вынырнула у бортика с воланчиком в пальцах. Она смело передала его стоящему у края мальчишке и изобразила руками птицу – как учил по книжке Питер.
– Нет, это не птица, – услышала она голос, который не принадлежал Питеру.
Офелия испуганно отпрянула, замерла на расстоянии, вгляделась в лицо стоящего в шаге от нее Йонаса.
– Привет, – миролюбиво произнес он. – Спасибо за воланчик.
Питер подошел, встал рядом. Ему показалось, что Офелия испугана.
– Это Йонас, – показал на друга он. – Как Питер. Хороший. Не бойся.
Русалочка погрузилась в воду по подбородок. Питер помнил, что так она делает, когда ее что-то смущает настолько, что она готова в любой момент метнуться в грот. Так она вела себя несколько дней после того, как ее ударила Агата.
Йонас присел на корточки. Он молчал, а Офелия все так же напряженно разглядывала его со стороны. Когда она прижала уши к затылку, Питер заволновался:
– Эй, ну ты чего? Тревора-то ты так не боишься. И Кевина тоже. Это Йонас, мой друг. Человек.
Офелия оскалила зубы, взвилась в воздух, окатив мальчишек брызгами, с шумом плюхнулась в воду и исчезла.
– Что это с ней? – растерянно спросил Питер.
– Это гнев и бессилие, – раздался позади ребят женский голос.
Питер обернулся. На ступеньках каменной лестницы, ведущей к пруду с лужайки, стояла одетая в темно-зеленый брючный костюм стройная невысокая леди лет тридцати пяти. Остриженные до плеч локоны каштановых волос были красиво завиты, большие светло-карие глаза подведены, как у кинозвезд. Только губы гостьи Питеру не понравились: ярко-алая помада превращала приятную, милую улыбку в хищный оскал.
– Здравствуйте, – вспомнил о приличиях мальчишка. – Я Питер Палмер, это мой друг Йонас, а вон там загорает моя сестра Агата. А вы?..
– Миссис Вайнона Донован, – представилась дама. – Буду заниматься выставочной карьерой вашей русалки. Вижу, она у вас не совсем дикая. Но людей уважать не приучена. Мистер Палмер занимался с ней?
Сердце Питера так и упало. «Вот так все хорошо начиналось, – подумал он. – И вот, пожалуйста…»
– Да, папа играл с Офелией, – ответил он. – Давал ей кусочки рыбы, когда она подплывала на голос. А мы с ней играем в мяч и смотрим картинки в книгах.
– Пит, я пойду? – тихо спросил Йонас.
– Не уходи, – спохватился Питер и добавил: – Пожалуйста.
Он повернулся так, чтобы Йон видел его лицо, а миссис Донован – нет, и прошептал:
– Йон, я не хочу, чтобы эта леди сделала с Офелией что-то плохое. Не оставляй нас с ней одних.
Йонас молча кивнул, отошел в сторону и сел на скамейку у пруда. Питеру показалось, что он чувствует себя очень неуютно и чем-то расстроен. «Неужели дуется, что Офелия его не признала?» – удивился он про себя.
– Мистер Палмер, – окликнула его Вайнона Донован. – Вы не проводите меня туда, где я могу переодеться?
Питер довел гостью до дома, где ее тут же перехватила мама, принялась щебетать, предложила чаю. Мальчишка покосился на яркие губы дамы и про себя подумал: «Офелия, просто не выходи к ней. Сиди в своем домике-гроте. Пусть она хоть весь чай у нас выпьет – лишь бы уехала».
Он вернулся к Йонасу и встретил у пруда еще и отца: тот устанавливал на скамье граммофон.