Когда они приступили к поискам, часы показывали половину первого.
Получилось так, что Йенни еще с Флорианом осмотрела бо́льшую часть своего сектора. Однако все выглядело совершенно иначе, стоило пройти в одиночку по необитаемым коридорам и комнатам, скудно освещенным сквозь маленькие окна и открытые двери. Снаружи между тем по-прежнему валил снег.
В одной из комнат был выход на террасу, и Йенни увидела, что стеклянная дверь уже на две трети занесена снегом. И если утром она смотрела на эти снежные массы очарованно, то теперь ощутила подспудный страх.
Уже сейчас не представлялось возможным преодолеть эту снежную стену. Казалось, кто-то завесил дверь непроницаемым белым полотном. Страшно было представить, каково это — оказаться там, по грудь в снегу, и кругом ничего, кроме угрожающей белизны. В этот момент Йенни впервые задумалась, как спасатели доберутся до отеля, если потребуется их помощь. И смогут ли вообще добраться.
Некоторое время Йенни стояла, размышляя над этим, и смотрела, как снежная стена растет миллиметр за миллиметром. Сложно было сказать, длилось это десять секунд или пару минут, но она сделала над собой усилие и отвела взгляд от двери. Прежде всего следовало разыскать Томаса. Будучи его непосредственной начальницей, Йенни чувствовала ответственность за него. Все-таки они пребывали здесь по инициативе руководства, и фирма брала на себя все расходы, так что в каком-то смысле это и рабочая поездка.
Йенни вышла из комнаты и направилась в следующий коридор, который привел ее в новые помещения. Отель представлялся ей архитектурной иллюзией и был изнутри гораздо больше, чем это могло показаться по внешнему виду.
Коридор поворачивал и упирался в открытую дверь, за которой располагалось просторное, затемненное помещение. Окна, по всей видимости, были завешены или заколочены, но свет тонкими полосами пробивался сквозь щели, и Йенни смогла различить очертания каких-то агрегатов и полиэтиленовую штору за ними. Штора отделяла дальнюю часть гигантского зала, и пространство за ней лежало в полной темноте. Нет, почти в полной темноте, потому что в отдалении с левой стороны что-то слабо мерцало, как будто горела свеча.
Йенни пошарила по стене с обеих сторон от двери, нашла выключатель и щелкнула несколько раз. Света не было.
— Дьявол, — прошипела она и попыталась что-нибудь разглядеть со своей позиции.
В этот момент по ту сторону шторы что-то тихо стукнулось, как если бы упало что-то мелкое. Одновременно погасло мерцание, и пространство за шторой погрузилось в кромешную тьму.
Йенни стояла неподвижно, затаила дыхание и прислушалась. Снова какой-то шум, приглушенный шорох.
— Томас? — шепотом позвала Йенни, напряженно вслушиваясь во мрак. Не дождавшись ответа, она позвала громче, переборов охвативший ее страх: — Томас, это ты? Скажи что-нибудь!
Тишина. Но Йенни была уверена, что там кто-то есть. Возможно, Томас по какой-то причине не мог ответить ей.
Сердце билось учащенно и с такой силой колотило по ребрам, что казалось, это слышно даже в самом отдаленном углу громадного зала.
Йенни шагнула в помещение. Сделала еще шаг и замерла, вслушиваясь в тишину.
— Томас? — она говорила шепотом, не отдавая себе отчета.
Двинулась дальше, и вот уже три-четыре шага отделяли ее от полиэтиленового тента, так что можно было его коснуться, стоило только протянуть руку. Йенни задышала вдруг так громко, что стало слышно, вероятно, на весь зал.
Она уже раскрыла рот, чтобы еще раз позвать Томаса, как вдруг раздался шлепок, и на занавеси вспыхнуло яркое пятно. Чья-то ладонь легла на молочно-белый полиэтилен на уровне груди. Йенни исторгла пронзительный вопль, и одновременно по ту сторону пленки возникла вторая ладонь. Йенни отпрянула назад, готовая развернуться и бежать, если бы это оказался кто угодно другой, но не Томас. Тент с шелестом разошелся в стороны, и показался человек. Это был не Томас, и минула еще доля секунды на грани паники, прежде чем Йенни поняла, кто перед ней.
— Тимо?
— Ага! — ответил смотритель и спрятал руки в карманах комбинезона.
— Какого черта ты здесь забыл?! Ты должен искать внизу вместе с остальными! Ты напугал меня до смерти…
— Ну, внизу-то я закончил, — протянул Тимо с хитрой ухмылкой. — Вот и решил посмотреть здесь.
— А к чему этот спектакль с ладонями на пленке?
— Не знаю, о чем ты. Я просто искал проход.
Йенни не поверила ни единому его слову.
— Ну и?.. — Она кивнула на тент.
Тимо повел плечами.
— Не, там ничего. Дальше поищу.
Прежде чем Йенни успела что-то сказать, он прошел мимо нее и через секунду скрылся из виду.
Она повернулась и взглянула на полиэтиленовый тент. Тимо чем-то занимался там и использовал при этом в качестве источника света карманный фонарь или свечу. Но пока Йенни размышляла, стоит ли проверять это, послышался крик, приглушенный бетоном, но вместе с тем истошный. Звук доносился откуда-то снизу, до того пронзительный, что кровь стыла в жилах.
Кто-то разыскал Томаса, Йенни в этом не сомневалась.
8
Еще в тот момент, когда Йенни увидела Томаса, она поняла, что это зрелище навсегда отпечатается в ее памяти. Совершенно голый, он сидел в углу прачечной, неестественно бледный, и Нико придерживал его сзади, обхватив рукой поверх груди, чтобы тот не заваливался вперед. Объемистый живот лежал на рыхлых бедрах, милостиво прикрывая заросшую волосами область паха.
Перед ними сидела на коленях Эллен. У нее было заплаканное лицо. Она закрыла рот ладонью и повторяла, словно мантру:
— О господи, какой ужас, боже-боже…
Рядом стояла, как парализованная, Анна и молча смотрела на Томаса и Нико.
Йенни не знала, в сознании ли Томас. Дыхание его было прерывистым, голова качалась из стороны в сторону как при кошмарном сновидении. При этом сквозь сомкнутые губы вырывался стон, то нарастающий, то стихающий. Это звучало так жутко, что приводило Йенни в ужас, какого она прежде не испытывала.
Лицо у Томаса, несмотря на холод в прачечной, было покрыто потом. Глаза и борода вокруг рта перепачканы грязью. Руки безжизненно висели вдоль туловища, словно чужие.
Йенни опустилась на колени рядом с Эллен и, после секундного колебания, тронула ладонью блестящий лоб Томаса. Тот застонал громче, но — возможно, в знак того, что ощутил прикосновение — перестал двигать головой. В этот момент Йенни увидела, что глаза его запачканы не грязью, а кровью, веки слиплись и распухли.
— Боже правый, — выдохнула Йенни и машинально отдернула руку. — Его глаза… Что с ними?
— Не знаю точно, — ответил Нико сдавленным голосом. — Но выглядит так, будто… — Он сглотнул и посмотрел на Йенни, так что она прочла ужас, написанный на его лице. — Будто их как-то выжгли, что ли?
— Боже-боже, — снова запричитала Эллен и заплакала.
Йенни вспомнилась сцена из фильма, когда заключенному выжигали глаза раскаленным клинком.
Снова взглянув на жуткие раны, она подумала, что должна что-то сделать, помочь Томасу. Да, она должна помочь Томасу, потому что конкретно в этот момент никто, кроме Нико, не был в состоянии это сделать. Но тот уже был занят тем, что удерживал грузное тело Томаса, дабы оно не завалилось на кафельный пол.
Йенни сосредоточилась, заставила себя отсечь все чувства и действовать собранно, по существу. Однажды такой подход уже помог ей в крупной аварии на шоссе, с несколькими убитыми и ранеными. Вплоть до прибытия спасателей и врачей Йенни, ни о чем не задумываясь, помогала пострадавшим, как заведенная перевязывала покалеченные конечности и обрабатывала рваные раны. И только спустя полчаса рухнула в траву возле шоссе и исторгла из себя ужас последних тридцати минут.
— Что за… — Давид вошел в прачечную, и в следующую секунду последовало тихое, но различимое: — Твою ж мать!
И возглас Йоханнеса, вероятно, вошедшего вместе с ним:
— Господь всемогущий!
Йенни поднялась и увидела, что Флориан тоже пришел и потрясенно смотрел на Томаса. В сознании вдруг мелькнула мысль, настолько чудовищная, что пол едва не ушел у нее из-под ног. Если в отеле, кроме них, никого не было…
Она сделала над собой усилие, чтобы не додумывать эту мысль до конца. Чтобы логичный вывод, который последовал бы из этого, не парализовал ее.
— Нужно перенести Томаса наверх, — распорядилась Йенни. — У него явно переохлаждение. И нам нужны аптечка, мазь и перевязочный материал, чтобы обработать раны.
Она огляделась в поисках смотрителей и остановила взгляд на Тимо. Тот прислонился к дверному косяку и не выказывал особого участия к сидящему на полу Томасу. В памяти вспыхнула сцена перед полиэтиленовым тентом, но Йенни отбросила и эту мысль.
— Тимо, здесь должна быть комната первой помощи, где есть носилки и аптечка, ведь так?
— Такой комнаты нет, — отозвался Тимо и встал прямо. — Ее ремонтируют. А вот носилки остались. И бинты, и мазь, и все такое. Хотя наверняка все просрочено.
— Но ты же все принесешь? И поспешишь при этом? — У Йенни не осталось терпения на раскачку.
— Придется кому-то еще пойти. Тяжело одному все тащить, носилки и остальное…
— Я пойду, — вызвался Флориан.
— Поторопитесь, — крикнула Йенни ему вслед, когда он вслед за Тимо скрылся за дверью. Затем снова опустилась на колени перед Томасом и спросила: — Что это у него со ртом?
— Не знаю, — ответил Нико. — Я об этом еще не думал.
— Ладно, посмотрим наверху. Для начала нужно вынести его отсюда и одеть потеплее.
Йенни взглянула на блестящее от пота, обезображенное лицо. Томас опять замотал головой из стороны в сторону. Она положила руку на обмякшее правое предплечье.
— Томас?
Никаких признаков, указывающих, что тот распознал свое имя.
— Томас, ты меня слышишь? — повторила Йенни громче. — Можешь как-нибудь показать, что понимаешь меня?
Никакой реакции.
— Должно быть, у него страшные боли, — вымолвил Давид за ее спиной. — Наверное, он так оглушен, что даже не воспринимает происходящего вокруг. Дьявол, что за скотина могла сотворить с ним такое?