десь, как и мы.
Это умиротворило Аннику лишь отчасти, и она снова накинулась на Флориана.
— Я уж молчу о том, что с твоим-то прошлым это вообще бесцеремонно критиковать других или даже подозревать в чем-то. Возможно, нам лучше поразмыслить, кому хватило бы духу сотворить это с Томасом.
— Ты говоришь про нас и про него. — Йенни проигнорировала неуклюжие нападки Анники на Флориана и высказала, обращаясь к Нико, свое наблюдение: — Значит, ты не исходишь из предположения, что это мог быть кто-то из нас?
— Да, я в этом полностью уверен. Мне подсказывает чутье.
— А что чутье говорит тебе насчет меня и Хорста? — спросил Тимо, появившись в дверях. — Ты и на наш счет так же уверен?
Вместе с напарником и Йоханнесом он приблизился к остальным. При этом так скривил лицо, словно надкусил лимон.
— Я, во всяком случае, не уверен, — заявил Давид, прежде чем Нико успел ответить. — Но, пока ты не стал разыгрывать из себя несправедливо обвиненного беднягу-работягу, засунь свои комплексы куда подальше. Могу тебя заверить, что это касается не только тебя, но и всех здесь присутствующих.
— Я тоже считаю, что мы должны учитывать все возможные варианты, — сказала Сандра и оглядела всех одного за другим. — Хоть я и не могу представить, чтобы кто-то из нас оказался способен на такое, но этого нельзя исключать, пока мы не выясним точно, одни мы в отеле или нет.
Тишина, которая за этим последовала, казалась осязаемой. Йенни буквально чувствовала, как этот акустический вакуум стремится проникнуть в нее, и страх все плотнее окутывает их темным саваном.
— Как поступим с Томасом? — Эллен первой прервала затянувшееся молчание.
— А что такого мы можем сделать? — спросила Анника. — Ничего. Вернуть его к жизни у нас вряд ли получится.
— Может, твой супруг объяснит тебе, что имелось в виду? — предложил Давид.
Анника наградила его ядовитым взглядом, но потом и в самом деле вопросительно посмотрела на Маттиаса.
— Дело в запахе, — пояснил тот. — От него и прежде несло так, что рядом стоять было невыносимо. А теперь, когда он мертв…
— Его нужно поместить в холод, — сказала Анна. — Здесь же наверняка есть холодильная камера?
Эллен кивнула.
— Да, но пока работает только маленькая, и там хранятся наши припасы.
— Народ, ну вы чего… — Давид поднялся и покачал головой. — У вас от шока мозги выключились? О чем вы вообще говорите? Снаружи ведь один гигантский холодильник.
— Верно, — согласился Нико. — Если открыть какую-то из задних дверей и прокопать метра два или три, этого должно хватить.
Йенни слушала разговор лишь краем уха, поскольку разум отказывался принимать тот факт, что это не диалог из какого-нибудь детектива Клауса-Петера Вольфа или триллера Себастьяна Фитцека. Что разговаривали реальные люди, и речь при этом шла о ее сотруднике, Томасе Штрассере, чье тело они собирались поместить в снег.
— Скажите… — Йенни оглядела собравшихся. — Мне одной кажется, словно это все не по-настоящему? У меня такое чувство, будто я вот-вот проснусь и с облегчением осознаю, что это всего лишь дурной сон.
Флориан пожал плечами.
— Наверное, это естественная защитная реакция…
Краем глаза Йенни заметила, что Анника хотела что-то сказать, но Маттиас остановил ее, положив руку на запястье.
— Мы должны как можно скорее уяснить для себя, что Томас мертв, — сказал он. — И что любой из нас может стать следующим.
— Думаешь, это произойдет снова? — Эллен побелела на глазах.
Маттиас громко рассмеялся.
— Ты в самом деле настолько наивная или только притворяешься? Если б эта акция была направлена против Томаса, следовало бы задаться вопросом, зачем кому-то утруждаться и тащиться за ним в горы, чтобы здесь изувечить. Тем более сейчас, когда ясно, что отсюда просто так уже не выбраться и слишком велика опасность быть обнаруженным. Нет, по мне, так для этого психа не имеет значения, кого — лишь бы сделать свое. И Томасу просто не повезло попасться первым.
— От одной мысли мурашки, — сказала Анна и потерла запястья.
— А здесь можно спрятаться так, чтобы никто не нашел человека даже при самом тщательном обыске? — спросил Йоханнес, обращаясь к Хорсту. Это было первое, что он сказал с той минуты, как явился вместе со смотрителями.
— Определенно, — ответил Хорст. — Не удивлюсь, если здесь обнаружатся помещения, о которых даже я не знаю, хотя провел здесь немалую часть своей жизни.
— Иными словами, если мы организуем поиски, это ничего не даст? — уточнил Давид.
— Разыскивать психопата-убийцу? — Анника покачала головой. — И думать нечего. В этом случае нам придется разделиться, и мы станем легкой добычей для этого маньяка.
— Но ты всегда можешь поискать сам. — Маттиас указал на дверь, глядя при этом на Давида насмешливо и как-то враждебно. — По-моему…
— Слушай, — прервал его Давид. — Если я захочу знать твое мнение, то спрошу твою жену.
— Может, прекратите это ребячество? — вскинулась на них Анна. — Хотелось бы знать, как быть дальше.
Йенни взглянула на Йоханнеса в надежде, что он осознает свою руководящую роль в группе и возьмет слово, но тот многозначительно смотрел на Сандру. Она спокойно выдержала его взгляд. Йенни в очередной раз вспомнились слова Йоханнеса: «Если б они знали, кто ты…»
Нужно выяснить, что крылось за этой фразой. Йоханнес хоть и был пьян, но Йенни подозревала, что это не единственная причина.
13
Йенни не одна была удивлена, когда Тимо вызвался помочь Флориану, Давиду и Нико перенести тело Томаса. Другие тоже выглядели весьма озадаченными.
Они завернули грузное тело в простыню, взвалили на носилки и потащили эту тяжелую ношу вниз по лестнице. Остальные собрались в фойе, как на похоронах, и молча наблюдали.
Когда двери в дальней части фойе закрылись за четверкой мужчин, остальные развернулись и в молчании двинулись обратно в каминный зал. Только тихие всхлипывания Эллен изредка прерывали свинцовую тишину.
Йенни гнала от себя жуткие картины увечий, которые то и дело вспыхивали перед глазами. Чудовищно изуродованные глаза и язык, раны в ушах… Незрячий, глухой, обездвиженный. В нечеловеческих муках, и не в состоянии как-то воспринять происходящее вокруг или обратить на себя внимание.
Йенни искала для себя некий якорь, чтобы хоть чем-то занять мысли, отстраниться от произошедших событий. Спасение нашлось в истории, которую Давид вычитал о Флориане. Она еще не знала, как относиться к этому, но не сомневалась ни секунды в том, что Флориан говорил правду. И все же задавалась вопросом, почему он ничего ей не рассказал. Даже потом, когда между ними сложились хорошие, доверительные отношения. Йенни знала, что должна поговорить с Флорианом, но это могло подождать. Прежде всего им нужно было как-то совладать со сложившейся ситуацией. Выжить.
Не имея при этом возможности кого-то оповестить или позвать на помощь.
Неожиданно для себя Йенни подумала о своем смартфоне и о том, как все-таки полезно — невзирая на все негативные аспекты — постоянно быть на связи и, что важнее, иметь возможность дозвониться до других в любую минуту. Она многое отдала бы теперь за возможность вызвать помощь. Но в этой глуши она все равно не смогла бы ни с кем связаться.
Прошел почти час, прежде чем вернулись мужчины.
— Он лежит чуть в стороне от двери, — сообщил Нико, когда они в изнеможении расселись по креслам. — Копать было тяжело, и сначала пришлось сгребать снег внутрь.
— Как думаешь, долго еще будет идти снег? — спросила Анна.
Нико развел руками.
— Понятия не имею. На моей памяти такого еще не бывало.
— Другими словами, может пройти еще не один день, прежде чем явится помощь?
— Будем надеяться на лучшее, но да, теоретически такое возможно.
Маттиас с шумом выдохнул.
— И этот психопат заперт здесь вместе с нами… Чудесная перспектива.
— Что там с рацией? — спросил Флориан у Йоханнеса и тем самым вывел его из оцепенения.
Йоханнес растерянно огляделся.
— А… что?
— Рация. Может, удастся починить ее?
— Нет, забудь; от нее остались одни обломки. Кто бы это ни сделал, он свое дело знает.
— Хм… — протянул Хорст.
— Что? — нетерпеливо спросил Давид, когда стало очевидно, что продолжать смотритель не намерен.
— Да так, просто мысли.
— Ну и?.. Не хочешь поделиться?
— Мне как раз пришло в голову, что рация находится в таком помещении, что случайно в него не попасть, если блуждать по отелю в качестве гостя. Оно расположено в некотором отдалении. Значит, тот, кто испортил рацию, или целенаправленно разыскивал ее, или знал наперед о ее расположении.
— Что наводит на тебя и Тимо, — заключила Анника.
— Да, и на кое-кого из вас, — раздраженно ответил Тимо. — К примеру, когда мы искали Томаса, ты вместе со своим мужем была рядом с той комнатой. — Он с вызовом посмотрел на Хорста. — Ведь так?
Хорст кивнул.
— Так.
Анника в ярости вскочила.
— Хватит выдумывать. Я понятия не имею, где находится эта рация. Мы, как и все, разыскивали толстяка и наткнулись на Хорста. И если мы оказались где-то поблизости, это просто случайность. Чего не скажешь о Хорсте. — Она указала пальцем на смотрителя. — Тебе известно, где находится рация, и ты там ошивался. Кто из нас вызывает больше подозрений?
— Конечно, болваны в комбинезонах. — Лицо Тимо налилось кровью. — Богатые профурсетки вроде тебя думают, что могут пихать нашего брата, как вздумается, и неважно, что вы сами выделываете; это мы — олухи, от которых всего можно ожидать.
— Эй, — попытался утихомирить его Нико, — нет причин повышать голос.
Тимо круто развернулся к нему.
— Не указывай мне, что делать и как себя вести. — И, снова обращаясь к Аннике: — Я же прав? А то, что ты сама сидела в психушке, никого не колышет.
Воцарилось молчание. Анника мгновенно изменилась в лице и побледнела. Остальные смотрели на нее в недоумении. Только Давид страдальчески усмехнулся: