Йенни кивнула, еще раз заглянула в темный коридор и последовала за Флорианом. Сандра, как и прежде, держалась позади.
Наверное, Сандра права, и это ей действительно только послышалось. У нее тоже нервы были натянуты до предела. К тому же недосып…
Они только приближались к прачечной, когда услышали голоса. Йенни сразу их распознала: Нико и Эллен. Должно быть, они с Хорстом шли к прачечной с другой стороны.
Флориан первым оказался у двери. Ему навстречу уже выходил Нико.
— Здесь ее нет, — сообщил он удрученно и двинулся дальше. Эллен и Хорст озабоченно переглянулись с ними и последовали за Нико в том же направлении, откуда они и пришли.
— Ладно, ищем дальше, — сказал Флориан.
И по его голосу было слышно, что надежда разыскать Анну тает с каждой минутой.
Они один за другим обыскали коридоры и все помещения, но так ничего и не обнаружив, вернулись к назначенному времени в обеденный зал. Там их ждало новое открытие.
17
Она приходит в себя, и ее тут же подхватывает огненный вихрь. Боль сосредоточена теперь не только в глазах, но охватывает голову целиком, вплоть до шеи.
Тьма — слепота — облечена тишиной такой интенсивности, что прежде ей не доводилось переживать.
Во рту словно пересохшая пустыня, и хотя нет ни капли слюны, рефлекс срабатывает безотчетно, и она сглатывает против воли.
Ощущение такое, как если бы она вогнала нож себе в глотку. В панике она пытается издать стон, но это ей не удается. Инстинктивно порывается поднять руку, хочет тронуть больное место, и… ничего не происходит. Но ведь невозможно, чтобы она была пристегнута так крепко.
Должно быть, сигнал от мозга где-то прерывается. Она пытается снова, хотя бы ничтожное движение рукой, кистью, пальцем… ничего. Такого не может быть. Ногой? Носком? Никакой реакции. Она пробует поднять голову, и ей это удается. Но уже в следующую секунду голова бессильно валится назад. Приходится приложить все усилия, чтобы снова не потерять сознание. Она думает о Томасе. Незрячий, глухой и лишенный возможности выразить себя. Как и она теперь? Она тоже обездвижена? И больше не сможет говорить?
Ее охватывает паника, достигает таких масштабов, что рано или поздно лишит рассудка, она в этом уверена.
Язык! Она чувствует язык. Во рту нет ужасающей раны, как у Томаса. Но какое в этом утешение?
Она не слышит собственного дыхания. Ей всегда казалось, что если человек глухой, то собственный голос все равно звучит в голове. Но внутри царит акустический вакуум.
Почему она думает обо всем этом? Или она уже сошла с ума? Как она вообще может размышлять над такой глупостью, тогда как понятия не имеет, где находится. И одна ли она. Быть может, ее уже разыскали? Возможно, они все стоят вокруг нее, а она не может ни выяснить это, ни привлечь к себе внимание. Разве что головой. Как Томас. Она пытается двинуть головой из стороны в сторону, но малейшее движение запускает волну невообразимой боли.
В плену. Заключена в собственном теле, в собственной вселенной. И ни единого шанса вступить в контакт с другими, хоть как-то выразиться. Если у нее что-то заболит, если она испугается… если захочет в туалет. Она не сможет ничего предпринять или сообщить об этом.
Отныне ты до конца своих дней останешься самой одинокой из людей, говорит ей внутренний голос. По крайней мере, он еще с ней. Нет, она его не слышит. Вероятно, его воспроизводит какая-то область сознания. Измышляет.
Отныне ты до конца своих дней останешься самой одинокой из людей…
Когда она сознает это во всей полноте и страх пожирает ее голодным хищником, что-то щелкает в голове.
Она не слышит щелчка, но чувствует. Внутри.
Что-то происходит. Изменяется.
Возникает чувство, как будто с этим щелчком на мгновение глубоко внутри все меркнет. Как при скачке напряжения предохранитель со щелчком отсекает сеть.
Снова этот мысленный голос. И он отличается от того, который воочию представляет ей жуткие перспективы. Этот голос скорее… веселый.
Представляет воочию. Она так и подумала? Ха-ха. Как будто у нее есть глаза.
В самом деле? Она мысленно рассмеялась этой шутке над собственными глазами? Над своими утерянными глазами?
Она теряет рассудок, теперь сомнений в этом нет.
Только вот… почему этот безумец сохранил ей язык и взамен что-то сделал с горлом?
Ей вспоминается другое. Она хотела на какое-то время оказаться вне доступа. И это ей удалось как нельзя лучше.
Ха-ха.
18
Они пришли в обеденный зал последними. Йенни увидела его сразу, как только вошла в комнату.
Он лежал на столе среди остатков завтрака. Никто уже не следил за порядком. Кто-то расчистил место и положил его так, чтобы было видно со всех сторон. Йенни, Флориан и Сандра подошли ближе, и все взоры были устремлены на них.
— Что это? — спросила Сандра.
Ей ответил — ну конечно — Давид:
— Нож?
Это был типичный походный нож, клинок длиной примерно в десять сантиметров с рифленым обухом. Рукоять цвета оливы, похоже, пластиковая. Но вовсе не это приковало взгляд Йенни и заставило тихо простонать. Она увидела темные потеки на лезвии. Йенни была далека от судебной экспертизы и никогда еще не видела настоящего орудия преступления, но у нее не возникало сомнений в том, что клинок испачкан кровью, возможно, человеческой.
— Это мы его нашли, — сообщил Маттиас таким тоном, словно хотел заявить на него свои права. — Валялся в одном из помещений, еще без ремонта, разделенном на две части.
У Йенни свело желудок.
— На… две части? Где именно?
Сама того не желая, она устремила взгляд на Тимо. Тот поначалу нахмурил лоб, словно удивился такому вниманию с ее стороны, но в следующий миг он переменился в лице, как будто что-то вспомнил. Что-то неприятное. И мгновенно побледнел.
— В дальней части, на первом этаже, — сказал Маттиас, вновь переключив на себя внимание Йенни. — И это еще не всё. Рядом лежало вот это.
Он показал на прозрачный пакет размером с сигаретную пачку, лежавший на столе чуть в стороне от ножа. Пакет примерно на четверть был наполнен светлым кристаллическим веществом.
— Что это? — спросила Сандра.
— Я, конечно, не эксперт, — ответил Давид, — но полагаю, что наркотики. Вероятно, мет.
Йенни лихорадочно обдумывала услышанное. Помещение без ремонта в дальней части отеля…
— Ты сказал, что помещение разделено на две части, — она вновь обратилась к Маттиасу. Тянущее чувство в желудке нарастало пропорционально волнению. — Чем оно разделено?
— Полиэтиленовой пленкой, — ответила Анника вместо мужа.
У Йенни от волнения затряслись руки. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы снова не взглянуть на Тимо.
— Свисала с потолка, а за ней темно, хоть глаз выколи. Не самое приятное место. Наш почтенный куратор показал нам помещение, но предпочел дожидаться нас в коридоре.
Анника наградила Йоханнеса презрительным взглядом. Тот хотел было возразить, но потом лишь отмахнулся.
— Йенни, — заговорил Нико, — тебе это о чем-то говорит?
— Да, я была там, когда мы разыскивали Томаса. Правда, я не заглядывала за этот полиэтилен. Меня отвлекли.
Она больше не могла совладать с собой — должна была посмотреть на Тимо. Его лицо снова переменилось и теперь было залито красным. Он глядел на Йенни так, словно хотел взглядом поставить ее на колени.
Йенни не знала, как ей поступить. Она видела там Тимо, и он напугал ее — вероятно, чтобы ей не пришло в голову заглядывать за тент. Но если она сейчас скажет об этом, для остальных это станет неоспоримым доказательством, что Тимо и есть тот психопат. Он сам собственным поведением давал им повод для этого.
Йенни сама не понимала, почему, но еще не знала, что думает насчет Тимо.
— Йенни? — повторил Нико. Он переводил взгляд с нее на Тимо. — Ты ничего не хочешь нам сказать?
— Я… — проговорила Йенни и взглянула на Флориана в поисках поддержки, но тот опустил глаза и смотрел в пол. Вероятно, ему представилось, что этим ножом сделали с его коллегой и другом. И, возможно, с Анной. С еще одним сотрудником, за которого она несла ответственность. Анну так и не нашли. Возможно, еще не все потеряно. Если незримый палач лишен возможности вернуться к ней и завершить свое дело…
Йенни снова посмотрела на Тимо. Тот, вероятно, распознал ход ее мыслей. Он едва заметно покачал головой, буквально моля ее взглядом.
— Я была там, — произнесла она твердым голосом. — И услышала шум за пленкой.
— Нет! — тихо, с мольбой проговорил Тимо.
— Я спросила, кто там, и шум сразу стих. Зато послышался шорох — наверное, чьи-то шаги…
— Хватит!
— Когда я приблизилась, за пленкой кто-то появился и напугал меня.
Их взгляды снова пересеклись.
— Это был Тимо.
— Нет, черт подери! — прорычал Тимо и буквально бросился на нее, но Давид и Нико вовремя встали у него на пути. Он попытался оттолкнуть их, однако Нико перехватил его руку и скрутил за спиной, так что смотритель скривился от боли.
— Отпусти меня, скотина! — взревел Тимо. — Я не имею к этому отношения, и это не мой нож. Впервые вижу эту хрень.
— Как здорово, что ты только сейчас об этом вспомнила, — съязвила Анника. — Надо было сразу сказать, а не после того, как еще кто-то пропал.
— Я сразу понял, что этот тип стоит за всем, — проворчал Маттиас.
— Тебе не жить, придурок! — выкрикнул Тимо и попытался высвободиться из хватки Нико.
Давид ударил его в живот. Тимо согнулся со стоном и обмяк.
— Прости, приятель, но повторять не советую, — предупредил Давид. — В следующий раз слабым тычком я не ограничусь.
Тимо поднял голову и устремил взгляд на Йенни. Ей трудно было истолковать этот взгляд. Казалось, в его глазах застыл упрек, но прежней ненависти, с которой он смотрел на Маттиаса и на нее, уже не осталось.