— Определенно нет, — вновь ответил Нико. Как показалось Йенни, он говорил все реже с момента исчезновения Томаса. — Если честно, то мне кажется, что тебя больше заботит не наша безопасность, а твоя собственная. И, вероятно, ты боишься, что Тимо исполнит свои угрозы.
— Чепуха, — отмахнулся Маттиас, и в голосе его сквозило притворство.
Давид опустился в кресло и со вздохом откинулся на мягкую спинку.
— Я, во всяком случае, не собираюсь разыскивать Тимо. Но ты не сдерживай себя. Будет и впрямь забавно, если ты его разыщешь.
Маттиас медлил, стоя в дверях, но и возвращаться на свое место не спешил. В конце концов Анника разрешила ситуацию.
— Возможно, Давид прав, — сказала она мужу. — Этот тип явно тебе угрожал. Если он подкараулит тебя где-нибудь в коридоре, у тебя не будет шансов. Кто знает, что он тогда с тобой сделает. Так что… вернись на место.
Маттиас что-то неразборчиво проворчал, но вернулся к Аннике и сел рядом.
— Молодец, — прокомментировал Давид, заслужив тем самым озлобленные взгляды от Анники и от Маттиаса.
Внимание Йенни вновь переключилось на Анну. Она дернула головой, и в следующий миг из ее горла вырвался столь нечеловеческий, жуткий звук, что у Йенни мороз пробежал по спине. Это напоминало скрежет ржавых шарниров на тяжелой двери. Теперь все взоры были обращены к Анне. Эллен тихо простонала, закрыла лицо ладонями и заплакала.
Анна еще раз дернула головой и затихла.
Йенни в панике тронула ее сонную артерию и облегченно выдохнула.
— Похоже, потеряла сознание, — сказала она, но это было лишь предположение. Сказать с уверенностью Йенни не могла.
Она поднялась и придвинулась поближе к камину. Ей стало холодно, но трудно было понять, связано ли это с температурой в комнате.
— Теперь я уверена, — сказала Йенни, ни на кого не глядя, — что в отеле никто не скрывается. Это сделал кто-то из нас.
— Почему? — спросила Эллен плаксивым голосом.
— Прошлой ночью мы все заперлись в своих номерах из страха, что с нами случится то же, что и с Томасом. Анна ни за что не открыла бы дверь кому-то чужому. Однако же она ее открыла, иначе никто не смог бы проникнуть к ней в номер. — Она оглядела присутствующих. — Я уверена, что этот человек среди нас.
— А как насчет него? — Анника указала на Флориана. — Однажды он уже был вовлечен в историю с угрозами расправы и с чем там еще.
— Глупости, — вскинулся Флориан. — Я же вам сказал, что не делал ничего такого. Мне даже не предъявили обвинения, потому что в полиции не сочли это нужным.
— Возможно, будет лучше, если ты расскажешь нам, что произошло, — предложила Йенни и взглянула на Аннику. — Может, это положит конец подозрениям.
— Ну извини. Здесь происходят жуткие вещи, и вполне логично задаться вопросом, если чье-то имя уже попадало в газеты в связи с угрозами.
— И это после того, как вы заперли в холодильнике того, кто побывал в помещении, где позже вы якобы обнаружили нож, — напомнил Давид.
— Что значит якобы? Ты в своем уме? Что ты хочешь нам предъявить?
Давид пожал плечами.
— А что вы предъявили Тимо? Что ты предъявляешь теперь Флориану? И кого ты потом возьмешь на прицел? Меня? Эллен? Йоханнеса?
— Ладно, — прервал перепалку Флориан. — Я расскажу, что произошло.
Он подался вперед, уперся локтями в колени и сделал глубокий вдох.
— Ее звали Катрин. Понятия не имею, как она узнала про меня. Возможно, мы когда-то случайно пересеклись, не знаю. Как бы там ни было, однажды вечером мне позвонили с незнакомого номера. Она с ходу сказала: «Привет, милый, это я, твоя Катрин». Поначалу я решил, что кто-то ошибся номером, но потом она назвала меня по имени и спросила, как прошел мой день на работе. В то время я работал в другой фирме, мобильном операторе. Просто уму непостижимо, сколько она знала обо мне. Когда же я поинтересовался, кто это, она стала агрессивной, начала допытываться, почему я так поступаю с ней и не появилась ли у меня другая. Я решил, что это уже слишком, и сбросил звонок. Не прошло и двух минут, как она позвонила снова и принялась просить прощения. Говорила, что наша любовь столь необыкновенна и что не стоит отягощать ее ссорами. И она знает, что я люблю только ее.
— Но ты ее не знал? — удивилась Эллен.
— Нет, не знал. Все, что она говорила, звучало полнейшим бредом. Я объяснил ей, что не знаю, кто она, что между нами точно ничего не было, и ей лучше оставить меня в покое. Остаток вечера прошел спокойно, и я принял все за недоразумение или неудачную шутку. Но следующим вечером она позвонила снова. Говорила, как сильно любит меня и как ей больно оттого, что я не позвонил ей за целый день. Она знала, когда я еду на работу и когда возвращаюсь. Даже знала, с кем я виделся в обеденный перерыв.
— Господи, жуть какая, — вымолвила Сандра и зябко поежилась.
— Да, именно так. И становилось только хуже. Звонки участились. В какой-то момент мне это надоело, и я обратился в полицию. Там никто не воспринял меня всерьез; сказали, что особо ничего не могут предпринять, если мне не поступает угроз. И присоветовали сменить номер. Я так и поступил, и на один день все стихло. А потом она сама заявила на меня в полицию.
Эллен недоуменно уставилась на него.
— Но… по какому поводу?
— Ночью она позвонила в полицию и сообщила, что я внедрил вирус в ее смарт-колонку и телефон и тем самым получил возможность угрожать ей через устройства. — Флориан покачал головой так, словно до сих пор не мог поверить в произошедшее. — Чистый бред, но, по всей видимости, она представила все так правдоподобно, что ко мне заявилась полиция. Они изъяли у меня телефоны и компьютер на проверку. И у нее тоже. Разумеется, проверка не дала результатов. С тех пор она каждую ночь звонила в полицию и утверждала, что я снова говорил с ней посредством какого-нибудь устройства, угрожал изнасиловать или как-то еще замучить. И решила, что я хочу таким образом свести ее с ума. Когда в полиции ей объяснили, что этому нет никаких доказательств, у нее снесло крышу. Видимо, она так бесилась и буянила, что ее поместили в психиатрическую клинику. Что с ней стало потом, я не знаю.
— Она попыталась убить себя, — подсказал Давид. — Так, по крайней мере, было написано в статье. Потом пришлось поместить ее в закрытое учреждение.
Некоторое время царило молчание. Затем Йенни повернулась к Аннике.
— Ну? Если я правильно поняла, такое могло произойти с каждым. По-прежнему подозреваешь Флориана?
— Я подозреваю каждого из вас, — ответила Анника.
Йенни заметила, как сузились глаза у Давида, и он вновь остановил взгляд на Флориане.
— Только это еще не всё.
— Ну что еще?
— Я помню, что эта часть показалась мне наиболее интересной. Несчастная составила рукописное завещание, в котором называла тебя единственным наследником, при условии что ты в случае ее смерти не обзаведешься другой женой или иной спутницей.
У Йенни свело желудок.
Давид добавил:
— Полагаю, любому полицейскому это показалось бы достаточным мотивом.
— Да твою ж мать, — процедил Флориан и резко поднялся. Лицо его стало пунцовым. — Она была совсем поехавшая. Я ничего не знал про завещание, я и ее-то саму не знал. Единственное, что я видел, это фотографии. Она выдумала это, чтобы подкрепить подозрения против меня. Ей хотелось, чтобы я отправился за решетку в наказание за то, что отказался от нее. К чему вся эта херь? Хочешь всеми правдами и неправдами сделать меня подозреваемым?
— Нет, но если рассказываешь историю и упускаешь детали, которые могут выставить тебя не в лучшем свете, то не стоит удивляться, когда другие воспринимают это с недоверием.
Анника пренебрежительно посмотрела на Йенни.
— В одном я с тобой соглашусь. Этот психопат явно один из вас, — и, взглянув на Флориана, добавила: — Мне как-то не по себе рядом с вами.
— Но случай с Анной показывает, что запираться у себя в номере бесполезно. — Йенни попыталась сбавить накал дискуссии.
Поднялся Маттиас.
— С тем отличием, что теперь мы знаем: никому доверять нельзя. Мы однозначно никого не впустим к себе в номер, неважно, кто это будет и что скажет. — Он повернулся к жене. — Пойдем на кухню и обеспечим себя средствами защиты на крайний случай.
— И что это значит? — спросил Нико.
— Это значит, что мы с супругой вооружимся ножами и будем дожидаться службы спасения у себя в номере. А поскольку этот псих — один из вас, я бы хорошенько подумал, прежде чем приближаться к нам. Анника, мы уходим.
Остальные молча наблюдали, как они покидают зал. Даже Давид воздержался от едких комментариев. И только спустя некоторое время первой заговорила Эллен:
— И вы позволите им просто уйти?
— А как, по-твоему, мы должны им помешать? — спросил Давид. — Запереть их в холодильнике?
Тем самым он намекнул, что Эллен тоже голосовала за изоляцию Тимо.
— Нет, — сказала она робко. — Это было ошибкой. — Посмотрела в сторону дверей. — Такое чувство, что мы начинаем понемногу трогаться рассудком.
Давид кивнул и тоже бросил взгляд на дверь.
— Кое-кто — определенно.
26
— И что будем делать? — Йоханнес оглядел оставшихся.
Йенни взглянула на восковое лицо Анны.
— Нужно дать Анне попить. Кто-нибудь принесет воды?
Нико и Давид встали практически одновременно и вскоре принесли несколько маленьких, еще закрытых бутылок.
— Вот, это из столовой, — сообщил Нико и протянул Йенни одну из бутылок. Остальные расставили рядом на столике.
Когда Йенни осторожно капнула воды Анне на губы, та приоткрыла рот.
— Ну так что? — снова спросил Йоханнес. — Что дальше?
— Так или иначе, нам нужно держаться вместе, — сказала Эллен.
Нико встал перед камином и протянул руки к огню.
— Я тоже считаю, что нам лучше держаться вместе, но хотелось бы также знать, кто освободил Тимо. Важно, чтобы мы могли доверять друг другу, и не очень-то приятно сознавать, что один из нас сделал что-то и умолчал об этом.