.
— В любом случае, думаю, будет нелишним нести вахту по двое, — уклончиво ответила Йенни.
— Хм… это будет непросто. Нас же пятеро.
— Нет, вас будет четверо, — сказал Хорст.
— Что ты имеешь в виду? — встревожилась Сандра.
Техник разглядывал свои руки.
— Вы, наверное, не поймете, но… я не верю, что Тимо действительно отвернулся от меня. Мы столько лет проработали бок о бок… Практически круглые сутки проводили вместе, и у меня такое чувство, словно за все это время, кроме меня, у него никого не было. И если он в самом деле думает… Я должен показать, что убежден в его невиновности, понимаете? Что верю ему. Я должен его разыскать.
— А если ты ошибаешься? — спросила Сандра. — Что, если это все его рук дело? Томас, Анна, Йоханнес?
— Я знаю, что это не он. А кроме того, есть кое-что другое. Мне бы хотелось быть рядом, если ему вдруг попадется Маттиас. Не знаю, что сделает Тимо, но в любом случае мне лучше находиться рядом, чтобы он не натворил глупостей.
Сандра покачала головой.
— Ты не видишь в этом противоречие? Ты убежден, что Тимо никому не причинял вреда, но при этом боишься, как бы он не выследил Маттиаса?
— Именно так. И в этом нет противоречия.
— Мы только облегчим задачу мерзавцу, — заключил Давид, — если группа и дальше будет распадаться. Это не дело.
Хорст кивнул и поднялся.
— Знаю, но… простите, мне нужно идти.
Остальные молча смотрели ему вслед. В дверях он еще раз обернулся.
— Может, я еще вернусь вместе с Тимо.
— Ну да, посмотрим, — без особого воодушевления отозвался Давид.
Когда Хорст прикрыл за собой дверь, он поджал губы и тихо проговорил:
— Осталось их четыре[6]…
Сандра рассмеялась, коротко и цинично.
— Что теперь? И в самом деле будем нести вахту по двое, чтобы никто не застал нас врасплох, а двое других не поубивали друг дружку?
Йенни чувствовала, что и у Сандры, прежде такой сдержанной, нервы на пределе.
Нико пожал плечами.
— У тебя есть идея получше?
— Да, есть. Я, как и в прошлую ночь, запрусь в номере и забаррикадирую дверь. Так мне не придется никого сторожить, и я могу быть уверенной, что не сижу в одной комнате с психически больным маньяком. Если кто-то попытается проникнуть ко мне в номер, неизбежно поднимется шум, и остальные его услышат.
Нико взглянул на нее с изумлением.
— Значит, ты всерьез думаешь, что кто-то из нас…
— Это значит, — прервала его Сандра с несвойственной ей резкостью, — что мы не знаем, кто в действительности наш сумасшедший, кроме него самого.
— И их осталось трое. — Давид хлопнул в ладоши. — Слушайте, по-моему, Сандра права. Когда нас было человек восемь или девять, еще имело смысл оставаться вместе и дежурить по двое: тогда все мы были бы на виду. В такой ситуации нашему психопату просто не представилось бы шанса причинить вред кому-то еще. А теперь… Как вы это себе представляете, если и Сандра уйдет? Чтобы двое сторожили одного спящего? Предположим, Нико оказался бы этим умалишенным… — Прежде чем Нико успел возмутиться, Давид вскинул руку. — Чисто гипотетически. Итак, представим, что это он. Думаете, я смог бы спокойно спать, пока он дежурит с Йенни? — Он повернулся к ней. — Если б он задумал продолжить свои зверские опыты, вряд ли ты смогла бы его остановить. И совсем начистоту: ты хотела бы провести ночь только со мной и Нико? Сознавая при этом, что кто-то из нас может оказаться тем самым психом?
— Мы ничего не добьемся, если и дальше будем подозревать друг друга, — тихо проговорил Нико.
— При этом не подозревать друг друга было бы легкомысленно, а то и вовсе фатально.
— Вот видите… Именно поэтому я считаю, что будет лучше запереться в своем номере.
Давид кивнул и посмотрел на Йенни и Нико.
— Согласен, и вам советую поступить так же.
Йенни кивнула в сторону матраса.
— А как же Анна?
Все посмотрели на неподвижное тело.
— Я могу остаться с ней, — предложил Нико.
Но Йенни мотнула головой:
— Нет. Уж если на то пошло, будем доводить мысль до конца. Учитывая, что этим ненормальным может оказаться любой из нас, это касается и тебя. Анна — моя сотрудница, и я в ответе за нее. Никому не позволю остаться с ней наедине. Так что останусь я.
— Тогда останемся оба.
— Нет.
Нико нахмурился.
— Значит, ты тоже считаешь…
— Черт возьми! — воскликнула Сандра. — Может, хватит уже твердить одно и то же? — Голос у нее дрожал от волнения. — Мы уже поняли, что любой из нас может стоять за всем этим. Любой! — Она пристально посмотрела на Нико. — И если Йенни не хочет, чтобы ты оставался с ней, я могу ее понять. И если тебе хочется услышать это еще раз: да, я тоже допускаю, что ты мог устроить все это. Как и любой из нас.
Слезы потекли по ее щекам, оставляя тонкие, неровные линии, блестящие в свете ламп.
— Сандра, — начала Йенни, но та лишь отмахнулась и спрятала лицо в ладонях.
— Простите, но я просто не могу больше, — сказала она сдавленно.
Давид подошел к ней, сел на подлокотник кресла и положил руку ей на плечо. Йенни завороженно наблюдала.
— Эй, все будет хорошо. Нам всем сейчас нелегко, просто у других это проявляется иначе. Кто-то, например, выходит на тропу войны и машет ножом… Уж лучше выплакаться как следует.
В сравнении с тем, как Давид изъяснялся прежде, это можно было расценить как сочувствие. Сандра медленно опустила руки, затем коснулась ладони Давида, которая по-прежнему лежала у нее на плече.
— Спасибо, ты очень добр.
Они сидели так несколько секунд, пока Сандра, очевидно, не осознала, что Нико и Йенни смотрят на них. Она быстро отняла руку.
— Прежде чем разойдемся, можем вместе перекусить. Не знаю, как вы, а я проголодалась.
Йенни тоже почувствовала явные позывы в области желудка.
— Тогда пойдемте на кухню и посмотрим, что там еще осталось.
— Если вообще осталось после того, как там похозяйничал Маттиас, — заметила Сандра. Очевидно, она снова взяла себя в руки.
— Фирма доставила достаточно припасов, — сообщил Нико. — Сомневаюсь, что Маттиас умудрился забрать все.
— А если этот сумасшедший отравил еду? — спросила Сандра. — Вспомните виски Йоханнеса.
Давид пожал плечами.
— Ну, или придется рискнуть, или отказаться от еды до тех пор, пока нас не спасут.
— И не факт, что это произойдет в ближайшее время, — сказал Нико. — Давайте сначала посмотрим. Там есть упакованная еда, можно ограничиться этим.
— Я останусь с Анной, — решила Йенни и направилась к матрасу. — А вы принесете мне что-нибудь, если нетрудно.
— Тебе не кажется, что она может пару минут полежать одна? — спросил Нико. — Она даже не заметит, что рядом…
— Нет! — оборвала его Йенни. — Я не оставлю ее одну.
Лицо у Анны было бледным, кожа тонкой, как бумага, натянутая поверх скул. Голова завалилась набок, так что Йенни видела струйки засохшей крови, сбегающие от ушей и по шее, под бинты, которыми была перевязана рана в области гортани.
Йенни почувствовала, как слезы подступают к глазам, и сделала над собой усилие, чтобы не заплакать. Она вновь повернулась к Нико.
— Вот поэтому я и хочу остаться с ней на ночь. Ты спокойно оставишь ее здесь одну и позволишь безумцу вернуться и довести дело до конца?
— Но…
— Я бы так не сказал, — опередил его Давид. — По-моему, ты несправедлива к Нико, потому что он явно думает о том же, о чем и я.
— И о чем же? — Йенни сама слышала агрессию в своем голосе, но ей было уже все равно.
— Я думаю, он уже довел до конца свое дело. — Давид скользнул взглядом по неподвижному лицу Анны. — Думаю, именно этого он и добивался.
На это Йенни нечего было возразить. Возможно — скорее всего, — Давид был прав.
Она опустилась на колени рядом с матрасом, прислушалась к удаляющимся шагам. Остальные ушли. Она осталась одна с Анной.
Йенни осторожно коснулась лба Анны, замерла так на пару секунд, затем стала гладить ее по волосам.
— Знаю, ты меня не слышишь, но все равно скажу, что не оставлю тебя одну. Я останусь и присмотрю за тобой. То, как с тобой поступили, просто ужасно. Хотелось бы мне сделать хоть что-нибудь, только бы облегчить твои страдания…
Йенни продолжала гладить ее голову, не прерываясь ни на миг. И когда она в очередной раз отняла руку, Анна вдруг качнула головой.
Вправо-влево. Странный булькающий звук вырвался из ее горла, затем голова качнулась вновь. Вверх-вниз… вправо-влево… вправо-влево…
37
Вот, снова прикосновение. Возможно, это рука Йенни?
Как все-таки ужасно задаваться таким вопросом. Не знать, кто к тебе прикасается. С тем же успехом это может быть тот монстр, ненормальный…
Нет, нужно гнать эти мысли. Кто-то вновь оказался рядом, и это кто-то из группы. Необходимо сосредоточиться на том, чтобы они распознали ее сигнал. Разобрались в коде.
Если все получится, у нее будет шанс — хоть и исчезающе малый, — что монстра обезвредят, их всех спасут, а ее доставят в больницу.
Снова этот образ. Он словно ведет борьбу в ее голове, стремится занять первый план. Эта странная дверь…
Вот рука уже гладит ее по волосам.
И хотя ей можно полагаться лишь на собственные чувства, Анна более чем уверена, что это Йенни.
Нужно попытаться еще раз. Она знает, что за этим последует, и панически боится этого. И все-таки… она должна. Сейчас.
Анна поворачивает голову, и боль, исходящая одновременно от ушей и горла, пронизывает ту малую часть ее тела, которая способна еще чувствовать. Боль сливается воедино где-то за лобной костью, едва не увлекает Анну во тьму, не дает сосредоточиться. Что… что же она хотела? Зачем повернула голову, сознавая, что за этим последует. Боль просто невыносима…
Что же такого странного в этой двери? Почему она знает, что с этой дверью что-то