[112]» и таможней.
Аэропорт – спасибо! – отработал настолько оперативно, насколько это было возможно. После всех согласований к нам прибыл пожарный расчет, подъехали два трапа, начали заправку с пассажирами на борту. Слева от нас тем же образом заправляют «эрбасик» уральцев, приземлившийся чуть раньше – тоже ушел на запасной.
Пассажиры вели себя молодцом, за исключением пары мужиков, которые нудели хуже избалованных девиц! Один был явно нетрезвым и все пытался объяснить мне, командиру корабля, что «гроз в Москве на самом деле не было». Забавно, что он тут же добавлял: «Если мы сейчас полетим, то снова будут грозы. Зачем лететь, командир?»
Второй возмущался, потрясая смартфоном: дескать, он только что в Интернете вычитал, что заправку с пассажирами на борту надо производить иначе. Я предложил ему написать в авиакомпанию свои соображения, почерпнутые из Интернета.
Некоторые интересовались возможностью «сойти» в Нижнем – они летели далее в Казань, и их вполне устраивал вариант добраться на такси. Я переадресовал их вопрос стражам границы, но те ответили отрицательно: по отдельности растаможить пассажиров и багаж нельзя, только целиком весь рейс.
Примерно через час мы были готовы вылетать обратно, и это, поверьте, великолепный результат! Помогло то, что мы прилетели одними из первых, поэтому нас и успели обработать так оперативно. По просьбе ЦУП авиакомпании мы заправились с бо́льшим запасом, чтобы не искушать судьбу – погода в Москве не особо улучшилась.
А пока вокруг нас шла суета, один за другим присоседились еще несколько бортов, в том числе и зеленый собрат, следовавший в Москву из Новосибирска.
Вылетать-то мы готовы, но окончательного разрешения все еще нет. Подошел к сотрудникам «границы»:
– Ребят, если у вашей службы нет к нам вопросов, мы можем вылетать?
– Так аэродром ведь закрылся! – удивленно взглянул на меня пограничник.
Что значит «закрылся»?
Влетел в кабину, вызываю по радио «Нижний-Транзит»… И в самом деле, аэропорт закрыт – на полосе нашли вспучившуюся бетонную плиту, будут ремонтировать.
– Поня-а-атно… А до какого времени закрыт, не подскажете?
– Предварительно на два часа.
Упс. Приплыли!
Опять аналогия с памятным полетом, только тогда подвел самолет, а теперь – довольно редкий случай! – бетонная плита на полосе. Повезло так повезло!
«А ведь кому-то могло и “повезти” по-крупному – прилететь на запасной на остатках керосина и узнать, что аэродром закрыт», – приходит мысль в голову. Да, оказаться в небе в такой ситуации было бы совсем не весело. Хороший шанс получить медаль… ну, если президент успеет опередить прокуратуру.
И смех и грех. Я лишь несколько минут назад радостно объявил пассажирам о том, что мы вылетим в ближайшее время. Как же я поторопился! Теперь надо снова брать микрофон и пытаться найти слова, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию.
Слова я нашел:
– Уважаемые пассажиры! Вы, конечно, будете смеяться, но…
Ситуация сложна тем, что она труднопрогнозируемая. Аэропорт дал задержку на два часа, но мы-то не первый день в авиации… Летали, знаем! Плиту недостаточно уложить обратно, ее потребуется залить раствором, дать время высохнуть… А сначала необходимо все организовать: технику, людей. Процесс долгий, никто в аэропорту сейчас не возьмет на себя ответственность назвать точное время окончания ремонта.
На первый план выходит фактор рабочего времени, следом маячит проблема наличия пассажиров на борту, многие из которых уже хотят есть, курить, да и попросту истомились в тесноте за часы полета и ожидания. Дети измучились, а родители еще больше…
Сидеть в самолете нет резона. Прошу Сергея связаться с авиакомпанией, провентилировать вопрос с размещением в гостинице, а пограничников – узнать у начальства, как скоро они закончат со всеми формальностями, если мы примем решение всех высаживать. Сам выхожу в салон, чтобы лично ответить на вопросы и предупредить разброд и шатания. Наталкиваюсь на пассажира, что был не в себе, он уже немного протрезвел, но все равно излил на меня все претензии, которые смог накопить за это время:
– Что за фашизм? Мы прилетели в свою страну, а вы тут нас держите, не выпускаете!
И так далее и тому подобное. Остальные пассажиры держались значительно достойнее.
Как обычно, мнения разделились: кто-то захотел уйти с самолета, кто-то остаться… Кто-то крикнул о необходимости голосования, пришлось повысить голос и еще раз спокойно, но твердо сказать, что решение будет принято одинаковое для всех – иных правил в данном случае нет.
Если Нижний нас примет, нужно будет пройти процесс «растаможки» и пограничного контроля: и людям, включая экипаж, и багажу. Для этого надо будет всех отправить на «границу», чтобы формализовать свое возвращение на родину. Багаж с самолета выгрузят, пассажиры получат его в аэровокзале.
Надо принимать окончательное решение. Вариантов два: можно сидеть в самолете следующие пару часов и надеяться, что полосу починят (ну-ну!), либо, основываясь на здравом сомнении в том, что это случится в разумные сроки, начинать процедуру «растаможки».
Предполагая самый неблагоприятный вариант, выбираю второе.
…Полосу не починили ни через два часа, ни через пять.
Хочется поблагодарить работников границы и таможни аэропорта Стригино за исключительно хорошее отношение и стремление помочь. Для них это была не самая привычная ситуация – растаможить чужой рейс, свалившийся как снег на голову, но в итоге мы все оказались в аэровокзале. Сначала увезли пассажиров, а мы, закончив формальности, дождались «маршрутки» и тоже покинули самолет.
В представительстве авиакомпании ожидаемо жарко – в прямом и переносном смыслах. Представитель взял в каждую руку по телефону и то и дело отвечает на звонки, проявляя терпение, достойное восхищения.
Кроме нашего рейса в Нижнем приземлились еще с десяток бортов, в том числе и «эрбасик» братской авиакомпании[113]. Пассажиры «зеленых» ждут решения, а рядом толпятся бедолаги, прилетевшие на самолете другой авиакомпании, периодически пытаясь протиснуться в представительство S7 Airlines – видимо, у нас объясняли лучше, чем у конкурентов.
Очевидно, что остаток рабочего времени не позволит нам вернуться в Москву. По правилам, для того чтобы начать новую полетную смену, нам нужен отдых в гостинице (минимум десять часов), который должен обеспечить представитель авиакомпании.
Ох, как же несладко пришлось представителям в тот вечер! Экипаж разместить в гостинице не проблема, а что делать с двумя сотнями пассажиров? В гостинице аэропорта нет столько номеров. Повиснешь тут на двух телефонах одновременно…
Пока ждали размещения, я общался с людьми, хоть как-то помогая наземным коллегам – все-таки слово человека в форме имеет вес. Порадовало то, что пассажиры в своей массе вели себя спокойно, вежливо, не кричали, не кидались с оскорблениями, как это часто случается в подобных ситуациях. Я верю, что не последнюю роль сыграла наша открытость – мы держали их в курсе происходящего, показывали, что мы с ними в одной лодке, лично общались, не прятались в кабине за запертой дверью.
Да, в подобных обстоятельствах работать надо только так и не иначе!
Наконец около полуночи мы оказались в гостинице. Приветливая женщина на рецепции оформила нас максимально быстро, после чего мы отправились на поиски кафе в надежде утолить подступивший за эти часы голод.
Давненько я тут не был… Пожалуй, с того самого случая в 2007-м. Мне достался номер «люкс» (я и не знал, что в этой гостинице такие есть), а мои коллеги вспоминали о своих комнатах с улыбкой.
Назад мы тоже улетали с приключениями.
Авиакомпания приняла решение, что для нас работа закончилась: мой экипаж вывезут на утреннем рейсе братской авиакомпании, доставив сюда же коллег, которые завершат эпопею нашего лайнера, вернув его в Москву. То есть в гостинице находиться нам придется меньше десяти часов, раз мы летим пассажирами к месту отдыха. Да, с точки зрения Минтранса, это законно.
Я было обрадовался скорой возможности оказаться дома… но не тут-то было! Бардак закончился (условно) только для нас, а в Москве локальный апокалипсис все еще продолжался. И хоть Домодедово он затронул в меньшей степени, чем Шереметьево, все же помучиться пришлось и пассажирам, и экипажам, и сотрудникам ЦУП авиакомпании. После сбойной ситуации требуется время, чтобы восстановить нормальное расписание. А для нас сбой вылился в задержку с убытием на базу, которую мы, к сожалению, не в полной мере смогли превратить в сон – поспать удалось не более двух часов, затем нас обрадовали, что надо срочно собираться и бежать в аэропорт регистрироваться на рейс. В итоге очень долго сидели в аэровокзале в ожидании прибытия самолета и оказались в Москве лишь около десяти часов утра.
Когда я зашел в зеленый «эрбасик» после бесконечной процедуры регистрации, которую мне пришлось, как и всем остальным пассажирам, отстоять на ногах, эмоции мои били через край:
– Девчонки, как же я рад вас видеть!
Родная авиакомпания выделила мне перелет в бизнес-классе, правда, сон уже был поломан. Не получилось даже подремать. До дома добирался «со спичками в глазах».
Совсем не скучно закончился очередной жизненный отрезок, но я ни капли не жалею о том, что скучать не пришлось. Сергею полет подарил полезный опыт, да и мне тоже. Мы неплохо справились, а чтобы в следующий раз работать еще лучше, по пути в Москву скрупулезно обсудили нюансы этого полета.
Да уж… Разбавил так разбавил свою офисную рутину! Как раз настолько, чтобы перед отпуском сполна прочувствовать вкус романтики своей основной профессии, ставший уже было забываться.
Дайте двигателю воду!
Давайте отдохнем от грозовых пилотских будней, расслабимся и поюморим о журналистах, шлепающих фотографии «кукурузника» поверх статей о гиганте A-380.