– Срок? – сухо осведомился подполковник.
– Примерно сорок первый год. Лето. – Адмирал, как и все суеверные люди, опасался называть точные даты, тем более что план нападения на СССР все время дополнялся, изменялся и переносился по срокам. О неизбежности войны с Россией в офицерской среде говорили еще в тридцатые годы, и со временем эта уверенность только крепла. – Вашим заместителем назначен Теодор фон Хиппель. Он займется непосредственным формированием подразделений, и их подготовкой, а на вас ляжет административная и общая организационная работа. Не подведите меня, Эрвин. Это очень важно для всех нас.
Зимний светский сезон в Нью-Йорке шел своим чередом, и ничего странного в том, что несколько джентльменов решили собраться для беседы в одном из зданий Рокфеллер-центра.
Здесь присутствовал и Рокфеллер-младший – Джон Дэвиссон, похоронивший в 1937 году основателя династии тоже Джона Дэвиссона Рокфеллера, но старшего. Кроме того, среди приглашенных был Прескотт Буш, Джордж Блюменталь, Джеймс Варбург и некоторые другие уважаемые и весьма состоятельные господа.
А инициаторами встречи были Аарон Зелигманн, Арманд Хаммер и Виктор Ротшильд, имевшие разнообразные и существенные интересы в большевистской России.
Собравшиеся никогда не называли себя ни мировым правительством, ни какими-нибудь еще громкими и глупыми названиями. Они, прежде всего, были группой людей, трепетно и горячо влюбленных во власть и в деньги.
Обогащение на войне было делом привычным и понятным, тем более что колониальное наследие потихоньку проедалось, а аппетиты власть имущих только росли. Но с некоторых пор планы начали входить в противоречие с реальностью.
Страны Оси, на военное перевооружение которых было потрачено более двухсот миллионов, не торопились начать войну, а Россия, назначенная на роль жертвенного барана, внезапно оказалась гораздо сильнее, чем предрекали специалисты.
И теперь предстояло решить, как развивать ситуацию, чтобы не только спасти вложения, но и преумножить их.
Аарон Зелингманн и Варбург рассказали о ситуации в Европе, и теперь слушали Джона Дэвиссона Рокфеллера-младшего, который делился информацией о положении в Юго-Восточной Азии и прилегающих регионах. Японцы, проиграв второй раз за неполные два года, совершенно не рвались воевать с русскими, а Германия, увидев результаты польской и финской кампаний, решила взять еще время на дополнительное перевооружение армии.
Таким образом, начало войны откладывалось как минимум до сорок первого года, тогда как любое промедление грозило лишними убытками.
– Аарон, а как продвигается объединение Франции и Германии?
– План вчерне готов, и к лету сорок первого будет реализован. Но Шпеер и Крупп просят дать им время на переваривание такого огромного куска. Сторонников рейха во Франции не так много, как хотелось бы, а гестапо не вездесуще. Но даже с учетом объединения экономик Германии, Франции, Австрии, Италии и некоторых других государств, у них нет уверенности в победе над Россией.
– Англичан никак не пристегнуть к этой системе, – проворчал Варбург, предвосхищая вопросы собравшихся. – Среди элиты очень сильны левацкие настроения, и так просто, как во Франции, ситуация не разрешится. Кроме того, есть ряд принципиальных возражений против вступления Великобритании в рейх.
– А зачем мы вообще делаем ставку на бошей и Европу в целом? – Гарольд Хант неприязненно посмотрел на Рокфеллера. – Они уже обгадились в двух войнах, и нет никакой гарантии, что не обгадятся вновь? Может, сделать ставку на Россию? Во всяком случае, я вижу перспективы у нее более серьезные. А этот рейх… – Он небрежно взмахнул рукой с зажатой в ней сигарой.
– Рейх, СССР, все это только названия, Гарольд, – Варбург пыхнул сигарой. – Англичане вступят в войну вместе с Гитлером?
– Только косвенно. – Джон Дэвиссон кивнул. – Помощь технологиями и нейтралитет в войне. Это максимум. Но наши английские друзья обеспокоены воинственной риторикой Гитлера. Вы уверены в том, что сможете контролировать национал-социалистов?
– А нам и не нужен контроль, Джон. – Ротшильд вздохнул, словно учитель, объясняющий прописные истины. – Нам нужно просто обильно полить эту кучу дров керосином, а спичку поднесут другие. В конце концов, не нам же сидеть в окопах?
Но на этот вопрос Варбург ответить не успел. В зал широкими шагами вошел Джером Стоунволл Басс – богатейший человек штата Одинокой Звезды. Все присутствующие невольно вздрогнули. Почти незаметно для других, но вполне ощутимо для самих себя.
Басс был представителем магнатов Юга – не того Юга, который семьдесят лет назад отчаянно сражался за право остаться патриархальным, аристократичным и независимым! – нет. Это был представитель совсем другого Юга – того, который делал деньги на нефти и порохе, на меди и алюминии, а самое главное – этот новый Юг умел делать деньги на деньгах!
Правда, во всем остальном этот новый Юг оставался старым Югом – Югом реднеков[253] и самогона, Югом кланов и вендетт, Югом, в котором еще не умер дух авантюризма и благородства. Пока еще не умер…
Стоунволлу Бассу больше подошли бы револьверы на поясе и стетсон на голове, потому что безукоризненно сшитый по фигуре смокинг смотрелся на нем как-то неубедительно. Среди финансовых магнатов Северной Америки Бассов хоть и уважали за грандиозные капиталы, но все же слегка сторонились: какие-то они… непредсказуемые, что ли? Но с Бассами охотно заключали династические браки, сливали капиталы, объединяли усилия. Бассы были свои – но такие же свои, как кровные родственники, долгое время прожившие среди дикарей. Вроде и кровь одна, и воспитание, а нет-нет да и увидишь своего дорогого кузена, танцующего с бубном вокруг костра. Мелочь, на которую не обращают особого внимания, но осадочек-то остается.
Вместе с Бассом вошел и его нынешний союзник – Джо Кеннеди. Этот был свой полностью. Ну почти. Удачливый бизнесмен, игрок, политик. Бассы и Кеннеди дружили общими интересами в нефтепроводах, танкерах и банках.
Из-за этих двух крупных как в прямом, так и в переносном смысле фигур третьего гостя сперва не разглядели. Молодой человек с удивительно подвижным, не по годам морщинистым лицом, чем-то похожий на обезьяну, обряженную в изысканный вечерний костюм. Разглядев его, присутствующие Варбурги, Ротшильды, Дэвиссоны и Морганы слегка скривились. Что это за новости? С чего это вдруг сюда привели этого парвеню, этого выскочку Хаммера[254]?
– Вот что, господа! – заявил Басс, подойдя поближе к столу. – До нас с Джо докатились слухи, что вы затеваете какую-то грандиозную спекуляцию с Германией против России. Это так?
– Да с чего вы это взяли, Джером? – возмутился Джеймс Варбург. – Чтобы мы и вдруг с Германией?..
Кеннеди поморщился:
– Прекратите, Варбург. Вандербильт сказал, что это так, а своим наш газетчик не врет.
Уильям Киссэм Вандербильт был крупнейшим газетным магнатом, который обеспечивал нужное общественное мнение. Он был близок к клану Кеннеди – настолько близок, что в известных кругах шептались об уступленной Уильяму любовнице Джозефа. Всего-то за полподвала на второй странице в каждой газете, сроком на полгода.
А Басс тем временем продолжал:
– Я бы хотел отметить, что у нас наладились совсем неплохие отношения с Россией. Вот он, – Джером Стоунволл чуть тронул Хаммера за плечо, что в зале Рокфеллер-центра было равносильно здоровенному пинку, которым господин награждает слугу, – обеспечил нам нужные связи, и теперь у нас появились некоторые интересы в той части земного шара.
Вот это был удар так удар. Кто бы ни находился у власти в Белом доме, кто бы ни составлял большинство в Конгрессе и Сенате, те, кто сходились на вечера в Рокфеллер-центр, всегда были заодно. Во всяком случае, с тех самых пор, как были окончательно разделены сферы интересов, влияний и владений.
Конечно, еще случались иной раз стычки во вновь осваиваемых регионах, а изредка – и маленькие войны, но никогда более Владыки Мира не опускались до примитивного выхватывания изо рта своего брата по крови всего куска целиком. Не из благородства, разумеется, а исключительно из меркантильных соображений: обиженный станет мстить, возможностей у него хватит, а сильное потрясение может затронуть весь любовно выстроенный миропорядок. Целиком.
Дэвиссон встал, подошел к Бассу и Кеннеди и широким жестом пригласил их присесть поближе к нему.
– Слушайте, Стоунволл, мне кажется, что ваша поддержка наших программ просто необходима. Если бы вы уделили нам время, то наши предложения будут у вас не позднее послезавтра.
Это было предложение к дележу прибылей. Честное и откровенное, в чем ни Басс, ни Кеннеди, да и никто в зале не усомнился ни на секунду. Оставшийся стоять у стола Арманд Хаммер облился холодным потом: сейчас его хозяева примут предложение равных себе, а его… да его просто выбросят, как использованную туалетную бумагу!
Но тут произошло нечто совершенно неожиданное. Огромный, словно медведь-гризли, Басс навис над креслом Дэвиссона:
– Как странно выходит, Джон, – пробасил он. – Мне в голову тоже пришло, что без вашей поддержки мне тоже не обойтись. И мы уже распорядились подготовить для вас наши предложения.
В том, что Басс не отдавал никакого распоряжения, сомнений не было. Как не было их и в том, что предложения Бассов-Кеннеди-Вандербильтов будут у Дэвиссонов-Рокфеллеров-Морганов ровно в тот же день, когда они понадобятся.
– Вам нравятся красные, Кеннеди? – осторожно поинтересовался Зелигманн.
– Нам нравятся их деньги, – отрезал Басс. – Все остальное может отправляться к дьяволу.
– Я вообще не понимаю, – заметил Кеннеди, – почему вы решили ставить на Германию. Я считаю – и, надеюсь, Варбург и Ротшильд подтвердят мои слова, что развитие России пошло по имперскому пути. Во что они там верят, нас касаться не должно, а вот прибыли от них… – Он помолчал, подбирая слова. – Какой смысл резать курицу, несущую золотые яйца?