— Конечно. — Ответил я.
— Это хорошо. — Кивнул Василий Иванович.
— Это еще почему? — Удивился я.
— Потому что не боятся дураки и смельчаки. — Улыбнулся мой наставник, — Ни первые, ни вторые долго не живут на войне. Всегда выживают крепкие середнячки.
— Я похож на середнячка? — Я вернул улыбку Коневу.
— Ты похож на салагу. Правда, разумного салагу, который отдает себе отчет в том, что вокруг него происходит. Это очень ценно сейчас. Ты же запомнил хоть что-то из того, о чем я тебе рассказывал всю прошлую ночь?
— Много чего. Спасибо тебе за это, Василий Иванович. — Благодарно кивнул я.
— Потом коньяк поставишь, и мы вместе с тобой его и разопьем после того, как ты вернешься домой. — Кивнул Конев, выворачивая руль на объездную дорогу вокруг всего Петербурга.
С Василием Ивановичем мы действительно проговорили всю ночь до самого утра. Конев вывалил на меня просто тонну информации об армии, подразделениях, вооружении, порядке действий и тактиках отдельных войсковых отрядов, а также о взаимодействии различных родов войск. И просто кучу всевозможных полезных мелочей, о которых стоило задуматься… А еще он рассказал о том, как в регулярных частях относятся к почетным Стрелецким Полкам… И да, отношение это, мягко говоря, было не особо положительным.
Просто Стрелецкие Полки были почетной гвардией с постоянным денежным содержанием аристократов и дворян. В них можно было состоять, продолжая проходить службу в регулярных частях, и тогда к офицерам не было никакого негативного отношения. Но, если ты был простым гражданским, пусть и дворянского происхождения, которого «наградили» почетным званием и должностью в Стрелецком Полку, то нужно было быть готовым получить негативную встречу как от старших офицеров, так и от простых старослужащих…
Внедорожник Конева остановился рядом с контрольно-пропускным пунктом войсковой части военного аэродрома Кузьмолово в северном пригороде Санкт-Петербурга.
— Ну, пошли что ли, провожу тебя до КПП. — Конев открыл дверь, выпрыгивая наружу.
Я вылез из машины и забрал сумку с заднего сиденья. Вместе с Василием Ивановичем мы дошли до металлической двери КПП, выкрашенной в серый цвет, и Конев первым вдавил кнопку звонка справа от серого прямоугольника.
— Дневальный КПП, рядовой Сидоренко! — На дверце открылось небольшая смотровая щель, откуда и зазвучал голос, — По какому вы вопросу?
— Поручик Первого Стрелецкого Полка Волков Матвей Александрович. — Представился я, — Прибыл согласно указу Его Императорского Величества о мобилизации.
— Прошу вас предоставить документ с предписанием и удостоверение личности, господин поручик! — Бодро ответил рядовой.
Я протянул в щель повестку, врученную Ростовым и удостоверение личности офицера, которое мне вручили при награждении.
— Ожидайте, господин поручик! — Смотровая щель закрылась, и мы с Коневым услышали удаляющиеся шаги и хлопок закрывшейся двери.
Василий Иванович достал пачку сигарет, вытянул зубами одинокого никотинового солдатика и чиркнул зажигалкой. Крепко затянувшись, Конев повернулся ко мне, выпуская сизый дым через раздувшиеся ноздри:
— Матвей, я очень хочу увидеть тебя в августе дома. Не геройствуй там. Я уже говорил тебе — выжить для солдата важнее, чем убить противника.
— Я помню, Василий Иванович, не волнуйся, геройствовать не стану лишний раз.
— Лишний раз⁈ — Тут же встал в стойку Конев.
Я на его реакцию лишь весело рассмеялся. Тот непонятный липкий страх, что терзал меня всю дорогу, с того самого момента, как я вышел из дверей поместья, наконец-то отступил. Не пропал полностью, развеявшись словно дым от сигареты Конева, но ушел куда-то глубоко внутрь, словно лиса, забравшаяся в свою нору ранним утром, чтобы дождаться новой ночи… В голове прояснилось, и остался только покой.
В этот момент за дверью раздались новые шаги, приближающиеся к нам. Противный скрип мощного засова — и дверь перед нами открылась, явив нам рядового Сидоренко — молодого худощавого паренька лет девятнадцати на вид в зеленой форме на пару размеров больше, чем ему была нужна…
— Господин поручик, прошу вас пройти за мной.
— Ладно, Василий Иванович, давай, что ли, прощаться. Увидимся теперь уже только летом. — Я повернулся к Коневу.
— Может быть и раньше, Матвей. — Покачал головой Василий Иванович.
— Может и так, но я не загадываю. Получится, значит, получится, а коли нет — дольше августа не продержат. — Улыбнулся я.
Мы с Коневым крепко обнялись, и я вошел на КПП. Дверь тут же закрылась, а Сидоренко протянул мои документы.
— Господин поручик, прошу вас следовать за мной, я проведу вас к вашим сослуживцам.
— Не уже ли кто-то уже прибыл?
— Да, около десяти человек. Они сейчас все размещены в офицерском клубе. Прошу следовать за мной.
Сидоренко прошел через коридор с окном в дежурку, где сидел второй рядовой за столом перед раскрытым журналом.
Вертушка была открыта, и я спокойно прошел вслед за Сидоренко. Тот у второй двери схватил с вешалки бушлат, находу натянул его на себя, положил на голову шапку и выскочил на улицу. Выйдя за ним, я словно окунулся в воспоминания. Белые бордюры, опавшая листва собрана в кучки под деревьями, дорога для машин и пешеходные дорожки тщательно выметены… Эх, мир другой, а порядки все те же…
Сидоренко, не оборачиваясь, припустил вперед быстрым шагом. Я, не отставая, двинулся следом.
Мы прошли по дорожке и двинулись по краю строевого плаца, вынырнувшего из-за деревьев. Пройдя мимо двери, рядом с которой висела табличка «Штаб», мы двинулись дальше. Вся дорога заняла у нас минут пятнадцать. Пройдя мимо штаба и через весь плац по длинному краю, мы обогнули здание штаба и вышли к отдельно стоящему трех этажному зданию, спрятавшемуся под крышей из бордовой черепицы.
У входа висела таблица «Гарнизонный Дом Офицеров». Зайдя внутрь, Сидоренко тут же заскакал по лестнице на второй этаж. Пришлось двигаться вслед за ним. Поднявшись на второй этаж, Сидоренко подскочил к первым же дверям и распахнул их.
— Господин поручик, прошу вас, ожидайте здесь, как только все прибудут согласно списку, к вам прибудет командир полка. Дом офицеров вам разрешено покидать только до курилки, если вы курите, она слева от входа, если стоять к нему спиной, на обед вас всех сопроводят. — Сидоренко приложил руку к голове.
— Благодарю, рядовой Сидоренко. Дальше я сам. — Кивнул я и вошел внутрь.
Дверь за моей спиной закрылась. Я оказался в большой просторной комнате, заставленной круглыми столиками, укрытыми зеленым сукном. По трем стенам стояли стеллажи, заполненные книгами. С одной стороны были окна, из которых открывался вид на казармы.
В комнате находилось восемь человек, помимо меня. Все были одеты по «гражданке». И все были мужиками, которые явно разменяли уже пятый десяток!..
Это понимание меня искренне удивило — ну, куда, спрашивается, отправлять уже почти дедов? На войну? Может, еще и в передовые отряды, по окопам их рассадить⁈. М-да, государственная машина действует бессмысленно и беспощадно… Впрочем, как и всегда…
Каждый из ранее прибывших сидел за отдельным столиком на удалении друг от друга, в комнате царило почти гробовое молчание, если не считать шелеста страниц книг, которые держали в руках двое из присутствующих.
Я решил последовать их примеру. Выбрал столик, бросил рядом с ним сумку с вещами и пошел исследовать стеллажи.
Как и ожидалось, все книги были сугубо художественными. Нас явно оставили в гарнизонной библиотеке. Выбрав книгу, я вернулся за столик. Никого из присутствующих я явно не интересовал, так что почти час я смог уделить время чтению.
Когда дверь снова открылась, я оторвал взгляд от страницы. Из-за края двери выглядывал Сидоренко с КПП, а в библиотеку вошел молодой мужчина. Крепкое телосложение, короткая стрижка светлых волос, кожаная косуха и морская тельняшка под ней, синие джинсы с порванным левым коленом, серьга в левом ухе, ботинки из грубой кожи с высоким берцем, трехдневная щетина на лице, яркие голубые глаза цвета полуденного неба, острый нос с горбинкой от перелома…
Парень был высоким, около двух метров ростом, и со своей шириной плеч ему пришлось проходить в комнату боком. За спиной у парня висел выцветший от времени баул, на котором еще оставались следы синей краски и посеревшее клеймо с изображением якоря, обвитого цепью, вписанного в правильный круг, вокруг которого расходились восемь лучей белой звезды.
Осмотрев зал взглядом, парень остановился глазами на мне, улыбнулся, поправил лямку на плече и двинулся навстречу.
Приблизившись к моему столу, парень скинул баул с плеча на пол, отодвинул стул и уселся напротив.
— Уф-ф! Ну и замотался я сюда добираться! Честно говоря, ожидал здесь сборище одних стариков и профессоров увидеть, а тут такой подарок! Здорово, дружище, я — Виталик! — Здоровенная лапища протянулась через маленький столик ко мне.
Голос у парня был под стать внешности. Глубокий бас с толикой хрипоты разнесся по всей библиотеке. Виталик явно не стеснялся своих слов и говорил в полный голос, однако, злости или прямой агрессии ни к кому из присутствующих не испытывал, судя по ауре вокруг его Источника. Источник, кстати у него был интересный: три луча звезды «свет-вода-воздух», при этом лучи воздуха и воды уходили в противоположную сторону от ядра, а луч света протянулся одиноко в сторону головы, при этом расстояние между воздухом и водой было очень маленьким и увеличивалось едва-едва, что образовывало какую-то туманную голубоватую дымку между ними. Крепкий Мастер, может быть, даже на границе прорыва на Ранг Магистра…
Ко мне Виталик тоже не испытывал ничего кроме интереса. Так что я решил ответить на жест, протянув руку и крепко пожав эту медвежью лапу.
— Матвей Волков. — Представился я, — Пришлось из далека добираться?
— Неа! — Покачал головой Виталик, подтягивая второй рукой баул и открывая верхний клапан, — Я только ночью с рейса вернулся, а мне начальник порта сразу повестку в зубы засунул! Я даже по девкам пробежаться не успел, а я, между прочим, четыре месяца в плавании был! Что случилось в столице, собрат мой по несчастью, можешь рассказать? А то я вообще ничего не понимаю, только и узнал, что император умер, мир праху его, как говориться, сын его, новый император, на престол взошел, да правит он долго и мирно, как народ того чает, и тут указ, война, в порту говорят, началась, а с кем воюем никто ответить не смог… Кофе будешь⁈ — Виталик достал огромный термос, разрисованный ромашками, и пару эмалированных кружек.