– Во Дундук дает! Сам не свой из Улан-Батора вернулся. Не иначе, канцелярского клею нанюхался.
Сундуков, не замечая смешков и фырканья с «Камчатки», вдохновенно продолжал свою речь:
– И обойти, товарищи офицеры, закрепленные казармы на предмет чердаков, каптерок и прочих помещений. Так как вот! Ставят солдаты брагу – имею я такие слухи. А на Новый год зачем пьянствование нижнего состава? Правильно, незачем. Нам и офицерского употребления вполне по горлу хватит.
Улыбаясь, оглядел повеселевших командиров. Продолжил:
– И на закусь, приятно скажу. Во-первых, кого не увижу – с наступающим вас восемьдесят девятым годом! Во-вторых, как товарищи в курсе, я только что приехал из штаба армии. Нам объявили благодарность от имени командующего округом. Майору Морозову из батальона РАВ досрочно присвоят к званию подполковника. А меня, дорогие товарищи, – при этих словах полковник прослезился, – меня… Простите мои чувства. Меня представили к награждению орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР»… Третьей степени, товарищи! От так от!
Офицеры оживленно загудели, кто-то даже попытался аплодировать. Быкадоров спросил:
– А за что нам… то есть, вам, конечно, такие вкусняшки?
– А за то, капитан, – сказал Сундуков, – что мы правильно воспитываем подчиненных, которые потом героически спасают гражданские пекинские поезда. Таких, как комсорг батальона РАВ.
Все одобрительно посмотрели на порозовевшего от удовольствия Тагирова.
– И это, Марат, – полковник впервые за месяцы службы назвал лейтенанта по имени, – мы ходатайствовали перед партийной комиссией армии, чтобы там не утверждали твое партийное взыскание. Так что ты теперь чист перед партией. Ну, и строгий выговор по служебной линии, конечно, начальник базы с тебя снял. От так от!
Офицеры радостно зашумели. Те, кто сидел поближе, протягивали Марату руки для рукопожатия.
– Товарищи офицеры! Что вы, как детки малые, галдите тут? – строго сказал Сундуков. – Я еще не закончил совещания. Ладно, закончил. Все свободны. Тагиров, а вас я попрошу остаться.
Счастливый Марат подошел к Сундукову. Проговорил, запинаясь:
– Большое… огромное вам спасибо, товарищ полковник!
– Не за что, лейтенант. – Дундук похлопал его по плечу, – молодец. Значит, тасазать, приступаешь Дедом Морозом сегодня работать? Адреса, подарки, шубу с бородой – все имеешь? Рая-продавщица готова у тебя?
– Так точно, все в порядке. Про Раю точно не знаю, думаю, что…
– Раиса уж не подведет, – перебил полковник, – в третий раз Снегурочкой будет. Главное – сам соответствуй. Не напейся. А то каждый год с Дедами Морозами такая петрушка, что… Неважно. Тебе теперь доверие. Считай, все с чистого листа. Не подведи уж.
– Постараюсь, Николай Александрович! – бодро сказал Тагиров.
– А ты, это, должен понимать: мало стараться. Надо, чтобы было сделано. От так от. Иди уже, – напутствовал Сундуков.
Казармы украшали к празднику, кто как смог. Во второй роте бойцы сделали эрзац-елку из швабры, прикрутили веточки из проволоки, повесили самодельные игрушки из фольги, цветной бумаги и медной обмотки конденсаторов. В четвертой какой-то умелец разрисовал окна зубной пастой: снежинки, зайчики, Снегурочка с нескромными формами.
Тагиров забежал во все роты и в штаб батальона, поздравил ребят. Успел на «подкидыша» до гарнизона; в автобусе явно пахло спиртным – счастливчики-офицеры, не попавшие на праздник в число дежурных и ответственных, уже начали отмечать.
Заскочил в магазин, что-нибудь купить съестного. Там встретил Воробья с супругой. Алексей был без настроения, что-то выговаривал Лене. Та выглядела совсем уж квашней: в потертой огромной шубе из искусственного меха, теплом старушечьем платке. Лицо опухшее, бледное. И, как показалось Марату, заплаканное. Тагиров отвел приятеля в сторону:
– Ты чего как мешком ушибленный? Случилось что?
– Да так. Бабские капризы, – хмуро пробормотал Лёша. – Ты-то холостой, везунчик! Вот женишься – поймешь, что такое счастье. Но будет уже поздно.
– Ладно, помиритесь. Я часов в десять вечера планирую закончить с этим дедморозовским представлением. К вам приду, коли приглашали.
– Знаешь, Марат, – Воробей фальшиво кашлянул, отвел глаза, – не надо приходить. Отменили мы праздник. Настроения нет, да и Ленка приболела.
Тагиров расстроился (Новый год без компании – не фонтан, конечно), но виду не подал:
– Ладно, что-нибудь придумаю. Найду, к кому в гости напроситься. Давай, удачи и с наступающим!
– И тебя с праздником. Ты только не обижайся, ладно? – попросил Воробей.
Марат чмокнул квелую Лену в серую щеку, махнул рукой Лёхе и побежал домой.
В Дом офицеров Тагиров пришел минут за пятнадцать до назначенного времени. Подошел к двери кабинета Ольги, прислушался к себе: где-то в глубине шевельнулось чувство стыда. Вспомнил, как чудил в Иркутске, официантку Свету. Зло сказал сам себе: «Ну и что? Она мне не жена, вообще никто. Воробей правильно сказал: я человек холостой, свободный. Куда хочу – туда вставляю». Вздохнул, постучался, нарочито шумно ввалился в комнатку:
– Приветствую! Как вы тут без меня, Ольга Андреевна? Вот, заглянул на минутку, поздравить с праздником.
Ольга встрепенулась, поднялась из-за стола, огладила юбку. Радостно сказала:
– Лейтенант, ну разве можно так мучить девушку? Где вы были так долго, почему не заходили? Я уже две недели как вернулась из Читы, а вас все нет. Ну, что же вы молчите?
Подошла, поправляя волосы, заглянула снизу своими ведьмиными глазищами. Тагиров почувствовал, как вся с таким трудом приобретенная нагловатость исчезает и рот сам расплывается в идиотскую счастливую улыбку. Ольга Андреевна продолжала щебетать:
– Так интересно было на курсах, вы не представляете! Но это все ерунда. Я очень соскучилась, а вы стоите и молчите. Что у вас новенького? Ах, да, я слышала о ваших успехах – то есть, что это я? – не успехах, а о подвиге, вы молодец! Сейчас я принесу чайник, посидим, вы все мне расскажете…
Марат с трудом смог влезть в поток, несущийся из очаровательного рта:
– Ольга Андреевна, у меня вправду нет времени. Надо идти по квартирам, детишек поздравлять, я же Дед Мороз!
Женщина всплеснула легкими руками, засмеялась:
– Точно! Я как вас увидела – так и забыла про все. У вас же там Раиса Снегурочкой. Смотрите, мой лейтенант, – Ольга погрозила пальчиком, – она девушка резвая, я буду ревновать.
Марат чувствовал, как растекается по душе нега (надо же – «ревновать»!). Собрал волю в кулак, сосредоточился. Не поддаваться, блин!
– Ольга Андреевна, ну зря это говорите, Рая как Рая. Я чего к вам заглянул – маленький сувенир привез из Союза. Вы в записке писали, что очень скучаете по новогодней елке. Вот.
Тагиров достал маленький сверток из-за пазухи. Бережно развернул, достал еловую лапку длиной с ладонь. Аккуратно положил на стол.
– Это я в аэропорту, в Иркутске. Там на площади голубые ели растут – так я отломал для вас.
Ольга молча взяла веточку. Осторожно поднесла к лицу, как драгоценность. Зажмурила глаза. Улыбнулась.
– Пахнет… Представляете, лейтенант, она пахнет детством! Я не знаю, как вас и благодарить!
Тагиров подумал: «Знаешь…». Но вслух сказал:
– Не стоит. Рад, что вам понравилось. Я пошел.
– Подождите, – заторопилась Ольга, – так мы уже и не увидимся в этом году?
– Не знаю, – пожал плечами Марат, – я часов в десять закончу. Вы тут будете?
– Ну что вы, лейтенант! Не все же на работе! Мы в офицерскую столовую с мужем приглашены на банкет для комсостава частей гарнизона.
«Вот именно, – зло отметил про себя Марат, – с мужем и для комсостава». Сухо сказал:
– Значит, не увидимся. Всех благ!
Резко развернулся и вышел, оставив за спиной растерянную Ольгу.
Подъезды, ступени, квартиры… Мальчики и девочки, маленькие и постарше, читающие одни и те же стишки про Новый год, стоя на табуреточках… У Марата уже голова шла кругом, а Рая чувствовала себя как рыба в воде – сказывался трехлетний Снегурочкин опыт. Она ловко разбиралась с подарками – ни разу не перепутала, кому что вручить; спасала Тагирова, когда тот забывал текст поздравления. Некоторые детишки стеснялись, пугались нарочито громкого Марата в красной шубе из сатина и пышной бороде из ваты – тогда Раиса присаживалась рядом с малышом на корточки, что-то ласково шептала на ушко, успокаивала. Заодно успевала следить за хронометражем, подталкивая Деда Мороза на выход, – иначе они бы и к утру не управились. Самое трудное происходило после окончания представления, когда счастливые ребятишки убегали раскрывать коробки с подарками. Отцы семейств, чаще всего уважаемые и многозвездные, подступали со стаканами и требовали у «Дедушки Мороза» непременно осушить за праздник и вообще. Снегурочка быстренько сворачивала незапланированный банкет и утаскивала Марата на следующий адрес. Она нравилась все больше – черноглазая, с толстой черной косой, в изящной синей шубке, ловкая и ласковая с детьми.
Вышли на улицу. Оставалась последняя пятиэтажка, четыре адреса. Рая сказала:
– Подожди, давай передохнем. А то хороший темп взяли, я уже мокрая вся. Сигареты у тебя есть, дедушка? – и рассмеялась.
Марат долго путался в балахоне, докопался до кармана брюк, достал пачку «Ростова», протянул напарнице.
– Прикури, – попросила Рая. Взяла сигарету, затянулась, оставляя на фильтре красный отпечаток помады. Прищурилась от дыма, похвалила: – А ты молодец, не теряешься! И спиртягу не допиваешь, как ни уговаривают, держишься. А то у меня такие напарники раньше были, – махнула рукой, усмехнулась, – и двух подъездов пройти не могли, падали.
Похвала была невесть какая, но Тагиров почувствовал гордость. Спросил:
– А ты разве куришь?
– Бывает, – улыбнулась Рая, – если компания хорошая. Когда напарник толковый – не грех и покурить, и выпить. И грех – не грех.