Стоянка в Полтаве омрачилась, к сожалению, характером службы и военными заданиями, которые обнаруживали постоянно нерешительность ведения борьбы и чрезвычайно утомляли людей и лошадей. Располагая силами большими, нежели плохо организованные бандиты, начальник Полтавского отряда не решался, однако, предпринять уничтожение их, а полтора месяца ограничивался ежедневным разгоном мелких разъездов кирасир для разведки по всем направлениям, давая вместе с тем возможность бандитам развивать свою деятельность и увеличивать силы. Когда под конец, 25 ноября, бандиты снова подошли к самой Полтаве и заняли село Жуки, туда был послан один из запасных армейских батальонов, с придачей ему полуэскадрона 2-го эскадрона. Энергичной атаки, однако, не решились предпринять, равно как и на следующий день, когда отряд был собран на окраине города у Киевского вокзала, где, простояв несколько часов и не решившись начать бой, а выставив лишь охранение вокруг города, возвратился обратно.
Интересным эпизодом в истории дивизиона было появление в это время в его рядах женщины-добровольца. Рогнеда Константиновна Сахарова (рожденная Константинович), жена ротмистра 8-го гусарского Лубенского полка, провела на фронте почти все германскую войну, несколько раз была ранена, награждена Георгиевскими крестами и унтер-офицерским званием. Не менее доблестно она продолжала свою службу в Добровольческой армии. Ей очень понравилась лихая атака кирасир на село Британы 15 сентября, которую она наблюдала, состоя в рядах новгородских драгун, и она решила перейти в наш дивизион. Несмотря на отказ командира дивизиона, считавшего присутствие молодой, интересной женщины в рядах боевой части нежелательным новшеством, она с чисто женской настойчивостью добилась своего и за два месяца, проведенные ею в дивизионе, при безупречном поведении и большом такте, выказала себя бесстрашным воином и превосходным строевиком, великолепно знающим военную службу. Окруженная общей симпатией, она покинула дивизион в конце ноября, уехав к мужу.
Тем временем запасная и хозяйственная части дивизиона, переведенные в город Лубны, не только развивают усиленную деятельность по формированию пополнений для действующих эскадронов, но приступают к формированию 3-го эскадрона. Туда прибывают новые офицеры, произведенные из юнкеров в корнеты Кашин и Сементовский и бывшие вахмистры старого полка, ныне офицеры, корнет Маляр[405] и прапорщик Магда[406]. Последний, будучи послан в октябре в командировку под Киев за приводом лошадей, пропал без вести. Прибывает также несколько старых кирасир: унтер-офицер Лышенко и старый кирасир ефрейтор Силюков, впоследствии вахмистр 2-го эскадрона.
В глубоком тылу, в живописном Гурзуфе, на Южном берегу Крыма, заботами семьи штабс-ротмистра Дерюжинского учреждается санатория для выздоравливающих от болезней и ран чинов Сводно-кирасирского полка, просуществовавшая вплоть до самой эвакуации 1920 года. Во главе санатории встает Екатерина Александровна Чернявская, а сестрой санатории становится Анна Александровна Дерюжинская, благодаря исключительным заботам которых кирасирская санатория делается образцовым учреждением по своему порядку и чистоте. Кроме санатории, расположенной в одной из гостиниц курорта Гурзуфа, дача семьи Дерюжинских была широко раскрыта для кирасир Ее Величества, и все офицеры, побывавшие на Южном берегу Крыма хоть краткий срок, были гостями этой милой семьи, окружавшей всех заботами, лаской и уютом.
Разразившаяся в ноябре над Добровольческой армией гроза – прорыв большевиками фронта у Купянска – приблизила вскоре линию фронта к Полтаве, которая была оставлена нами без давления противника.
26 ноября генерал Кальницкий созвал военный совет для принятия решения о защите или оставлении Полтавы. Большинство начальников частей высказалось за оставление города и присоединение к армии. Пехотные начальники заявили, что не ручаются за настроение своих частей, составленных из недавно мобилизованных солдат.
Полковник барон Таубе предложил остаться в Полтаве с дивизионом кирасир и другими кавалерийскими частями, дабы в случае благоприятного поворота военных событий сохранить Полтаву от разграбления бандами, уже подступившими к самому городу и ожидавшими только ухода войск, чтобы начать грабеж. В случае же дальнейшего отхода армии и взятия красными Полтавы кавалерийский отряд, не обремененный ни пехотой, ни обозами, пробился бы на соединение с главными силами.
Не желая ослаблять ядро своего отряда, генерал Кальницкий не принял это предложение, и 27 ноября дивизион начал отход в составе Особого Полтавского отряда. 1 декабря дивизион прибыл в Константиноград, где оставался до 6-го числа, неся сторожевое охранение к северу от города в селах Тишинковка, Берестовенька и Староверовка. 7 декабря, согласно полученному приказанию, дивизион двинулся на присоединение к полку, с которым встретился в ночь с 7-го на 8-е в селе Дмитровка, на реке Орели. В это время Сводно-кирасирский полк, потеряв 9/10 своего состава, частью в боях, частью обмороженными и больными, имел совместно со 2-м гвардейским полком всего лишь около 60 шашек. Налицо оставались лишь кавалергарды и Конная гвардия, а от кирасир Его Величества лишь 2—3 человека без офицеров. 5-й Кавалерийский корпус, под командой полковника Барбовича, потеряв часть своих полков, оторвавшихся и отходивших на Одессу, и понеся громадные потери, состоял всего из трех бригад, самого ничтожного состава.
Исключительно тяжелая обстановка сложилась в это время для армии. Эпидемия сыпного тифа свирепствовала по Югу России, а одушевление сменилось, под влиянием неудач на фронте, разочарованием и упадком духа. Тиф стал косить и ряды кирасир. В конце ноября и начале декабря были эвакуированы в тифу штабс-ротмистр Сахаров, корнет Кисель-3агорянский, вахмистр 1-го эскадрона подпрапорщик Курятенко и много кирасир. Штабс-ротмистр Одинцов заболел воспалением легких, и в командование эскадронами вступили: 1-м – корнет Корженевский и 2-м – корнет Литвинов 2-й, кроме которых в эскадронах оставалось по одному лишь офицеру – корнеты Тимченко и Собинов. В полковой пулеметной команде были налицо штабс-ротмистр Гончаренко и корнет Кашин. Полковник барон Таубе вступил в командование полком, штабс-ротмистр Полянский – в исправление должности полкового адъютанта.
Дивизион, имевший в момент присоединения к полку свыше 200 шашек, начинает сразу таять. В первом же бою 8 декабря на реке Орели 2-й эскадрон, будучи послан в обход наступающего противника у села Марьинского, попал в тяжелую обстановку и потерял убитыми и ранеными свыше 30 кирасир, а под корнетом Литвиновым была убита лошадь. Следующий за этим ночной бой 9 декабря у села Преображенского, где дивизион, после целого дня боя, подвергся в непроглядной тьме нападению противника, уменьшил сразу 1-й эскадрон почти на треть. 10 декабря полк двинулся к станции Краснопавловка, а оттуда, 11-го, вдоль линии железной дороги на Лозовую, где, по слухам, были приготовлены укрепленные позиции, на которых предполагалось задержаться. Еще за несколько дней до этого в полку стало известно о назначении генерала барона Врангеля командующим Добровольческой армии, вместо уволенного генерала Май-Маевского. Решительные приказы нового командующего о сокращении обозов, уничтожении полковых эшелонов, прекращении отпусков и т. п. дали надежду на возможность перемены к лучшему. Однако по приходе в Лозовую все убедились, что никакой укрепленной линии фронта нет, а корпус получил приказание идти форсированным маршем на Таганрог.
12 декабря утром 1-й эскадрон, в командование которым накануне вступил штабс-ротмистр Полянский, получил задачу задержать у станции Панютино сильно наседающих красных, чтобы дать возможность корпусу оторваться от противника. Эскадрон отражает ожесточенные атаки во много раз превосходящей его неприятельской пехоты и, выполнив возложенную на него задачу, следует в арьергарде наших отходящих войск. Идти пришлось среди верениц обозов и бегущих местных жителей, заполнявших деревни и дороги. Фуража и продовольствия был крайний недостаток. Железные дороги работали плохо, пути были забиты брошенными и пустыми эшелонами. Корпус проходил по каменноугольному району, мимо станции Ясиноватая, в направлении на Матвеев Курган, и по ночам зарево непогасших еще доменных печей смешивалось с блестками отдельных орудийных выстрелов и заревом горящих станций. Вдалеке была слышна орудийная стрельба – это дрался отступавший корпус генерала Кутепова. Невзирая на тяжесть положения, оторвавшись от своих обозов, страдая от холода, разутые и раздетые боевые части отходили в порядке, везя за собой своих раненых и тифозных, число коих со дня на день увеличивалось, а ряды эскадронов таяли. В течение двух недель, начиная с 8 декабря, дивизион потерял убитыми и ранеными 3/4 своего состава и, подходя к Таганрогу, имел лишь 50 шашек. Тем временем полковые тылы тоже отходили на юг, частью по железной дороге, частью походным порядком по маршруту Полтава—Карловка—Константиноград—Лозовая—Павлоград.
Почти не выходя из нарядов по охранению и разведки, полк продолжал движение на юго-восток. 17 декабря прибыло пополнение, приведенное полковником Коссиковским, и полк снова вывел в строй полные эскадроны, вследствие чего и запасный и формировавшийся 3-й эскадроны кирасир Ее Величества были сведены почти на нет, а оба действующих эскадрона снова слиты в один. Полковые мастерские и хозяйственные части отошли из Павлограда по железной дороге в Крым, а колесный обоз, под начальством ротмистра Афанасьева, с остатками запасного эскадрона двинулся на Ростов, совершая ежедневно громадные переходы. С обозом отходили прибывшие два офицера полка, штабс-ротмистр Михайлов[407], воевавший до сего времени с начала Гражданской войны в Уральской казачьей армии, и корнет Ракович