«Мы любим так, как способна любить наша душа, и если твоя душа больная и черная, мой друг, то и любовь твоя будет точно такой же. Излечи душу, и ты научишься любить так, как велел Бог.»
Получилось ли у меня?
«Но пока ты не попробуешь, то никогда не узнаешь, что случится. Так ведь?» – слова еще одного мыслителя. Мне стыдно признаться, что без Джона и Нджы мне бы долго еще пришлось прозябать во тьме. Мне страшно подумать, что случилось бы, останься я наедине со своими мыслями три года назад. Каждая моя ночь была новым погружением в кошмар, который дерзал меня снова и снова. Я мог сойти с ума, угодить в психушку, стать наркоманом, алкоголиком, покончить с собой. Если бы я закрылся, отгородившись от людей железобетонными стенами, то закончил бы свои дни весьма плачевно.
Я надеюсь, что и в жизни Лекси были люди, которые помогли ей пережить кошмар, в который я превратил ее жизнь. Но я так же понимаю, что наши жизни связаны неразрывно, и как бы мы не сопротивлялись, нас снова притянет обратно, столкнет и раскидает вновь. Я должен собрать разрушенные осколки, соединить воедино, потому что у нас нет другого выхода. И никогда не было. С того самого момента, как я увидел ее спускающейся по лестнице в вульгарном платье, под которым с первого взгляда разглядел ту самую женщину, которая перевернет мой мир. И она сделала это.
Теперь я сделаю это. Для нее.
И к черту здравый смысл и судебные запреты. Я всегда успею вернуться в личную зону комфорта… если придется отпустить ее в случае неудачи.
Глава 19
Лекси
После операции, которая прошла успешно, отца не продержали в клинике долго. Через три дня его выписали домой в отличном настроении и удовлетворительном состоянии здоровья. Мама, Андреа, я – все мы были счастливы, что все закончилось, и папа теперь видит нас не как расплывчатые фигуры, а достаточно четко. Он заговорил о возвращении на работу уже в такси, которое мчало нас домой из больницы. Это было так похоже на Клаудио Памер. Мама беззаботно смеялась, обнимая его, мы с Дреа смущенно улыбались, когда родители целовались, как влюбленные подростки.
Идея пришла внезапно. Не сегодня, конечно. Позавчера, когда доктор уже дал благоприятный прогноз состояния отца, я купила им с мамой путевки на две недели в Румынию. Пусть побывают на родине предков, побудут вдвоем. Дреа была в восторге, узнав о моей задумке. Она бы с удовольствием поехала с ними, но я не могла остаться одна, и сестра тоже это понимала и не настаивала.
И когда отец в очередной раз заговаривает о срочных поисках работы, я вручаю им заветные путевки. Это происходит дома, за праздничным ужином, который мы все утро готовили с мамой и сестрой. Развесили шарики, поставили цветы. Сегодняшний день должен стать особенным, идеальным; праздничным началом новой жизни для главы семейства.
Мама счастлива и благодарна. А папа кажется немного смущенным. Ему неловко принимать от меня подарки, как и любую другую финансовую помощь. А как он не хотел переезжать в новую квартиру? Гордый. Теперь ему не придется стыдиться и переживать, что старшая дочь содержит всю семью. Мама снова сможет вернуться к работе швеи, а место для отца уже есть. В нашей компании. Его примут с августа. Они с мамой как раз вернутся и успеют привести в порядок дела.
– Три дня. Мария, ты с ума сошла. Как я успею собраться? – с радостной улыбкой качает головой Лаура Памер, благодарно глядя на меня. – Это просто мечта, милая.
Мы обнимаемся. Сначала с мамой. Потом к нам присоединяется Дреа и отец. Семья. Люди, которые любят меня беззаветно и вопреки всему, как и я их. Меня переполняют чувства, слезы подкатывают к глазам, но я сдерживаю их усилием воли. Я крепко стою на ногах только рядом с ними, только благодаря им. Они держат меня от шага в пропасть, сами того не зная. Мой тыл, щит, моя крепость.
– Милая, я должен не отдыхать, а начинать помогать семье, – произносит отец, когда мы рассаживаемся вокруг стола. Ему неудобно отказываться, и он знает, что мой подарок сделан от чистого сердца.
– И ты начнешь, когда вернешься. Моя компания нашла тебе подходящую работу. Это новое направление. «Боско» открывает небольшое производство бытовой техники, которое постепенно будет расширяться. Тебе предлагают место инженера, ты же чем-то подобным занимался до того, как резко упало зрение.
– Ты серьезно? – глаза отца вспыхивают надеждой. – Но разве я подойду? Мне сорок пять, не мальчик уже. И давно не работал. – В голосе появляется сомнение, даже паника.
– Пап, когда прилетите с мамой из Румынии, ты пройдешь двухнедельные курсы по восстановлению квалификации, и все вспомнишь, ознакомишься с новыми технологиями и компьютерными программами, а дальше будешь обучаться в процессе работы. Все будет хорошо. И оклад неплохой. – Я хитро подмигиваю отцу.
– Я смогу оплатить обучение Дреа в Колумбии?
– Еще останется, пап, – улыбаюсь я. – Маме на цветы и подарки.
– Как нам повезло, что у нас есть Лекси с ее мозгами, – восклицает Дреа, обнимая меня за плечи. Непосредственный порыв сестры вызывает у меня нежную улыбку. Они считают меня сильной, и я не могу и не должна их разочаровывать.
Никто не должен знать, каким адом стали для меня последние две недели. Сколько раз я проезжала на такси мимо небоскреба в Верхнем Ист-Сайде, в котором располагался пентхаус Марка Доминника? Каждый день. Несколько раз в день. Я выходила и бродила рядом, словно наркоманка в поисках новой дозы. Она была нужна мне, необходима. Я умирала, чувствуя, что с каждым днем подхожу все ближе и ближе. Однажды, я войду внутрь и потеряю себя окончательно.
Если бы это просто могло остаться моей ошибкой, одержимой зависимостью и болезнью, от которой нет лекарства, я бы шагнула вперед, не задумываясь. Что мне терять? Я погибала не раз, сжигая крылья. Моя душа давно уже не принадлежит мне, как и сердце. Я лишь пустая кукла, которая может только работать. Заведенная марионетка, у которой сломался заряд. Но я не одна. У меня есть семья, друзья, ответственность. Когда я умирала три года назад, мои близкие были рядом, они вытащили меня из пучины безумия. И Джейн.
Джейн. Я по-прежнему не отвечаю на ее звонки. Я просто не могу лгать ей. И боюсь увидеть разочарование и осуждение в ее глазах. Она попытается скрыть, но я все равно почувствую фальшь, мы слишком давно и близко знакомы.
После ужина мама и отец уходят спать первыми. Наверное, они сейчас переживают свою вторую молодость. Никогда не видела их такими счастливыми. И мое сердце болит еще сильнее. Андреа закрывается в ванной, и я слышу, как она болтает со своим парнем, пока я готовлюсь ко сну. Проходит не меньше часа, прежде, чем она выходит с мечтательной туманной улыбкой. Боже, я так завидую им. В их жизнях есть то, чего нет и не было у меня. Моя единственная противоестественная влюбленность переросла в зависимость и закончилась трагедией. Почему я не влюбилась в простого, хорошего парня? Такого, как Мик? Как было бы просто и легко. Я могла бы выглядеть сейчас так же, как Дреа, предвкушая встречу или свидание.
– Мы с Джеком завтра идем в кино, потом на дискотеку, – сообщила мне Дреа. – Можно, я надену твое черное платье? То, с паетками и открытой спиной.
– Не слишком ли вызывающе? – строгим тоном старшей сестры, спрашиваю я, забираясь под одеяло. Дреа смешно морщит носик и тоже ложится в свою кровать.
– Ты же носила, и ничего. Никто тебя не похитил в сексуальное рабство.
Я мрачно улыбнулась про себя. Конечно, меня никто не похищал. Я сама…
– Дреа, можешь надеть, но будь осторожна. И возвращайся до полуночи. Родители тоже собрались в гости к нашим соседям в Бруклине, а я.... Ну, ты знаешь, как я не люблю оставаться одна.
– В двенадцать буду, Лекс. Можешь и с предками пойти. У миссис Джун сын приезжает на каникулы из Принстона. Они, кстати, на тебя рассчитывали. – Дреа заливисто рассмеялась. – Ты помнишь Дэни? Сына Джун? Он в пятнадцать лет весил почти сто килограмм.
– Ты знаешь, я почти не общалась с соседями. Некогда было. Черт, телефон. – На тумбочке вибрирует мобильник. Переворачиваясь на бок, протягиваю руку, глядя на незнакомый номер вызывающего абонента. Звонят на рабочий корпоративный номер. Смотрю на время. Половина одиннадцатого. Слишком поздно для звонка по работе, и я невольно напрягаюсь. Мне редко звонят с неизвестных номеров после десяти вечера. Принимаю решение не брать трубку. Дреа вопросительно смотрит на меня. Потом теряет интерес, отворачивается, утыкаясь в свой телефон. Вибрация прекращается, и я слышу сигнал сообщения. Открываю одним скольжением пальца по экрану.
«Нужно увидеться, детка».
Я застываю, задерживая дыхание, в голове раздается гул. Облизываю пересохшие губы, чувствуя бесконтрольный выброс адреналина в кровь. Необходимая доза. Неполная. Мне нужно больше.
«Напомнить про судебный запрет?» – быстро набираю, отключая доводы разума. Нельзя вступать в переписку, переговоры, исключить любое общение. Просто вызови полицию. Так бы сказала Джейн Кларк. Но ее здесь нет.
«Хочешь увидеть меня в камере и наручниках? Тебя это заводит, малышка? Приходи, поиграем. Я один.»
«Вообще не хочу тебя видеть. Ты в своем уме?».
«Более чем. Я был в своем уме, пока снова не увидел тебя. Что будем делать, детка?»
«Оставь меня в покое. Уезжай.»
«Не могу, и ты тоже этого не хочешь. Давай просто поговорим. Я не трону тебя. Клянусь.»
«Однажды я уже поверила тебе, и все кончилось плачевно. Напомнить, как?»
«Напомни, детка. Можешь высказать все, что накопилось. Я готов выслушать, и понести любое наказание на твой вкус)))»
«Ты псих».
«Больше нет».
«Я тебе не верю».
«А ты проверь.».
«Иди к черту».
«Полиция до сих пор не стучит в мою дверь, а это значит, что ты, все-таки, хочешь меня видеть.»
«Ненормальный, я просто не хочу скандала».
«Слабое оправдание. Я приду сам, детка. Ты этого ждешь от меня? Придется повторно познакомиться с твоими родителями. Уверен, что они будут рады меня видеть, а ты?»