– Ты это заслужил! – ожесточённо выпалила Лекс.
– Конечно. И это говорит та, что стреляла в меня! – зло бросаю я, чувствуя дискомфорт в области груди. Шрам начинает ныть, стоит о нем вспомнить.
– Ты и это заслужил, Доминник. Дай мне пистолет – выстрелю снова.
– Серьезно? – Я упираюсь коленями на край кровати, глядя на внезапно притихшую Лекс сверху вниз. Задираю футболку, заметив ее испуганный взгляд, скользнувший по перемотанному торсу. Пистолет за поясом шорт.
– Я вижу, ты подготовился. На кого охотишься, Доминник? Неужели на меня? – спрашивает она, бесстрашно глядя мне в глаза.
– Здесь могут водиться дикие животные, анаконды всякие ползать… – произношу, щелкая затвором и вкладывая оружие в руку Лекси. В глубине ее глаз мелькает ужас.
– Анаконды? – переспросила она, испуганно озираясь. – Ты куда меня приволок, сумасшедший?
– Ты вроде собиралась в меня стрелять, – напоминаю я, взглядом указывая на пистолет в ее руке.
Кстати, держит она его на удивление твердо. Ей значительно лучше, отмечаю я. Мой взгляд скользит по ее приоткрывшимся розовым губам, вспыхнувшим от волнения щекам. Потом ниже, спускаясь к напряженным соскам под обтягивающим тонким платьем на бретельках. Я сам надел его на нее, после того как вымыл в холодной воде. Только платье. Больше ничего. У меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю, как мало преград между нашими телами. Кому-то покажется мое желание в сложившихся обстоятельствах неуместным, но я смотрю на вещи проще. Мы живы, мы молоды. Несколько часов назад я боялся, что увижу ее мертвой, а сейчас она держит пистолет напротив моей незажившей раны. Мне определенно необходимо снять стресс. Самым естественным для мужчины способом. Ни одному нормальному парню не пришла бы мысль о горячем, бешеном сексе с едва живой девушкой, которая держит его под дулом пистолета. Но кто тут видел нормального парня?
– Или ты стреляешь, или я тебя трахну, – говорю я. Причем я предоставил выбор, а не просто поставил перед фактом, как делал до этого.
Она нервно моргает, прикусывая нижнюю губу. Отрицательно качает головой.
– Нет, – произносит тихо. Я нависаю над ней, опираясь на локти, заключая ее в плен между своих рук. Слышу, как она сглатывает.
– Нет? – переспрашиваю я, немного приподнимаюсь, чтобы скинуть с нее одеяло. Втискиваюсь между ее бедер, давая почувствовать, как я не согласен с ее «нет». – Ты помнишь, что это слово из запрещённого словаря, детка? – спрашиваю я приглушенным шепотом и почти касаюсь губами ее губ.
Мой каменный член трется о ее беззащитную киску. Хлипкий подол ее платья да мои шорты – вот тот минимум, который разделяет нас. С моих губ срывается рваное дыхание, когда я, удерживая вес на одной руке, второй резко дергаю вниз лиф платья, обнажая грудь с заострившимися сосками, сжимаю пальцами один. Щипаю, потираю, снова сжимаю до боли. Я клацаю зубами от резкой режущей боли слева. Вздрагиваю всем телом, заваливаясь на бок. Черт… Гребаные раны. Переворачиваюсь на спину, сажая Лекс сверху. Пистолет валяется где-то… там. Кому он нужен теперь? Вывалился из ослабевших пальцев, пока я ее перемещал. Мои руки обрели полную свободу действий. Я ласкаю ее грудь одной, пока другая накрывает ладонью лобок, чувствуя дрожь в ее пробуждающемся теле. Большим пальцем прижимаю чувствительный бугорок, двумя пальцами надавливая на вход, не проникая, а дразня, размазывая влагу. Она всегда так легко заводится. Мне нужно прикладывать минимум усилий. Но я не хочу минимум. Отпускаю ее грудь, напоследок ущипнув чувствительный сосок, заставив ее ахнуть. Ее зрачки расширены, дыхание шумно срывается с прикушенных зубками губ. О да, малышка, я хочу, чтобы ты прикусила кое-что еще, но чуть позже. Пока я трахну твою узкую малышку. Я глажу ее выпирающие ключицы, подбираясь постепенно к шее, мой взгляд опускается на изящную цепочку из белого золота на ее шее… Моя монета нанизана на драгоценный металл. Я заметил, когда раздевал ее на острове, чтобы опустить в ванную. Женщины любят реликвии. Даже если они напоминают о боли и унижении. Эта монета злила меня, напоминая о другом… другом мужчине. Она еще не заметила, что я снял кольцо с ее пальца, оно осталось там… в сгоревшем доме. Не просто так… Я не оставил ей выбора.
Мне жаль, Лекс. Теперь ты моя. Навеки. Наша сказка. Долго и счастливо. Тебе понравится.
Моя ладонь распластанной пятерней мягко, но властно обхватывает хрупкую шею. Лекси шумно выдыхает, закрывая глаза, когда два пальца проникают в нее с влажным звуком. Несколько быстрых движений, которые заставляют ее выгнуть спину и откинуться назад. Я убираю пальцы, продолжая держать ее за горло. Она жалобно стонет, сидя на мне с раздвинутыми ногами с задравшимся до талии платьем. Разлепляя глаза, Лекс смотрит пьяным взглядом на мои губы.
– Как же я хочу прекратить это… И не могу. Не могу, – шепчет она с мукой в голосе, опуская вниз мои шорты. Когда ее пальцы дотрагиваются до моего члена, дергаюсь от острой потребности закончить нашу жалкую прелюдию. Обхватываю ее ягодицы, насаживая на себя. Толкая бедра вперед, рычу сквозь зубы, когда ее внутренние мышцы сжимают меня по всей длине.
– Черт, ты, как перчатка, детка. Еще, ну же. Сильнее, не скромничай, – подбадриваю я, вдалбливаясь в нее все глубже, заставляя скакать на мне. Ее маленькие грудки подпрыгивают, и я не могу отвести от них глаз. – Малышка, мне больно. Поработай сама, – хрипло шепчу, я, чувствуя, как от напряжения боль снова начинает простреливать в поврежденной половине.
– Отлично. Мне нравится, когда тебе больно, – выдыхает Лекси, мои пальцы находят ее клитор, и она выкрикивает ругательство, начиная самостоятельно двигаться, постепенно наращивая темп. Свободной рукой блуждаю по ее груди, талии, глажу влажную спину. Низ живота скручивает. Я близко. Сжимаю пальцами сосок, усиливая трение клитора.
– Давай, детка. Пора, – шепчу я. – Да, бл*дь! – Тело пронизывает судорога удовольствия, но я сдерживаю оргазм, как могу.
– Подожди, Джейсон. Я почти… – Она наклоняется, почти ложась на меня, ее губы накрывают мои, воруя дыхание. Она сладкая. Мой член сжимается, умоляя меня дать ему кончить, но я не могу оставить ее на грани…
– Пошли со мной, – шепчу я, ударяя ладонью по ее ягодицам.
– Сильнее, – просит она, задыхаясь. Я, зарываясь пальцами в темную копну взмокших волос, впиваюсь в ее рот до стука зубов. – Ах! – Ее бедра быстрее насаживаются на меня, почти отчаянные стоны срываются с губ, когда она отрывает их от моих, чтобы вдохнуть воздуха.
– Давай, детка… – рычу я, теряя самообладание, сжимая ее волосы, натягивая сильнее.
Желание и удовольствие настолько мощные, что я почти не отдаю себе отчет в том, что делаю, оставляя синеющие засосы на ее шее, наматывая шелковистые пряди на кулак, дергая на себя. Удар по ягодице, еще и мои пальцы впиваются в нежную плоть. Лекси вскрикивает, выгибаясь, достигая пика с гортанным воплем, ее киска сжимает меня так сильно, что кайф, который меня накрывает, становится болезненным и от этого еще более острым. Я притягиваю ее за волосы, жадно впиваюсь в губы. Она падает рядом со мной, обхватывая меня руками и ногами, прижимаясь всем телом. Какое-то время мы просто лежим, остывая и выравнивая дыхание.
– Прости меня, детка, – шепчу я, сдергивая с тонкой шеи монету вместе с цепочкой. Пальцы, которые минуту назад драли ее волосы, теперь нежно перебирают темные локоны.
– Никогда, – отвечает она, целуя меня в плечо.
Ее свежие отметины от нашей страсти не будят во мне чувства вины. Напротив, приносят волну нового болезненного желания.
– Я люблю тебя, детка, – шепчу я, нежно обводя кончиками пальцев синяки на ее бедрах. – Наверное, слишком сильно… Прости, но по-другому я не умею. Не могу.
– Дело ведь не в сексе, Джейсон, – произносит она, глядя мне в глаза. – В постели делай, что хочешь. Но ты бьешь и в жизни тоже. По самому больному. Ты не оставил от моего мира даже руин. Как мне жить дальше, Джейсон? Помоги мне. Расскажи… Как это сделать, зная все, что ты натворил? Все преступления, что мы совершили. Я люблю тебя, и это тоже правда. Но такая любовь не подарит никому из нас счастья.
Она столько раз говорила мне это. Глупая. Слепая. Только такая любовь и нужна нам.
– Генри Лайтвуд был тем человеком, который похитил меня, когда мне было шесть, – произнес я.
После той историей с альбомом, я был уверен, что не смогу смириться с тем, что Лекси знает. Она залезла туда, когда я не звал ее. Но теперь… Мне больше нечего прятать. Я знаю, что будет, если она снова уйдет, если я позволю нам потерять друг друга снова. Ничего не будет. Я без нее не живу. Я бы грохнул того, кто устроил мне подобные качели. Эта девчонка соблазнила бы и святого, не прикладывая особенных усилий. А я всегда был плохим мальчиком, ни грамма святости. И Лекс никогда не просила меня быть другим. Мне кажется, она любит во мне именно того Джейсона, который заставляет ее дрожать и покоряться. Она нуждается в моей власти и силе. Но будет сопротивляться до последнего. Сейчас я не хочу никаких закулисных игр. Она права. Пусть местом для игр остается постель.
– И сегодня он умер на моих глазах, – добавляю я. Лекси ничего не говорит, глядя на меня задумчивым туманным взглядом. Не знаю, о чем она думает. Почему ты не можешь любить меня, вопреки всему? Почему не можешь смириться и просто позволить мне решать за двоих? Я не задам ей этих вопросов. Не сейчас.
– Мне жаль, – прошептала Лекси, ласково погладив мое плечо. – Ты убил его? – спрашивает она настороженно и в то же время с пониманием, наблюдая за мной.
– Нет, – качаю головой. – Дино. У него веские были причины его ненавидеть.
– А Майкла? – спросила Лекси, невольно опуская взгляд на свои пустые пальцы.
– Я даже не знал, что Купер погиб, – качнул головой. – Точнее, я знал, но не так давно. Накануне переговоров Цюрихе случайно наткнулся на статью об убийстве молодого бизнесмена в сводках новостей. Увидел знакомое имя, но на тот момент мне было не до него. Когда увидел обручальное кольцо на твоем пальце в конференц-зале, я уже знал, что его нет в живых.