- А как зовут эту костюмершу?
- Любовь Трофимовна.
5
- Любовь Трофимовна, кто, по-вашему, шил костюм Кешалаве?
- Откуда ж я знаю, товарищ полковник. Я не Мессинг. Лучший закройщик делал - это точно. А таких раз-два, и обчелся.
- Давайте загибать пальцы.
- Что? - Женщина удивилась.
- Раз-два, и обчелся. Вот и начнем счет.
- Замирка.
- Что? - Теперь удивился Костенко. - Какая Замирка?
- Это фамилия закройщика в Москве. Замирка. Великолепно работает. Милютин и Гринберг в Ленинграде, Калнин в Риге и Тоом в Таллинне. Да, еще Куров хорошо шьет во Львове и Нимберт в Одессе.
- Вы говорили Чоткерашвили, что теперь так шьют только три мастера.
- Не помню я, что ему говорила.
- Ну, хорошо. А кто лучше всего шьет?
- Замирка, Гринберг и Милютин, - сразу же ответила женщина, и Костенко не мог скрыть улыбки.
«Все-таки женская логика совершенно разнится с нашей, - подумал он, - и с этим ничего не поделаешь. Сплошные импульсы и чувствования».
- Ну а Кешалаве кто из этих трех мог шить?
- Трудно сказать. Плечи вшиты по-американски, внутрь, а так теперь умеет только Замирка делать. Но Замирка больше любит букле, это фигуру утяжеляет, для худых это хорошо, торс кажется могучим. А цвет Замирка обычно предлагает нейтральный - серый, пепельный, коричневый. А у Кешалавы у этого синий костюм, гладкий, миллионерский.
- Почему миллионерский?
- Скромный. Очень скромный, но зато все линии отработаны, и шлицы - разрезы мы называем - замечательно сделаны, и пуговицы плоские, из ореха, а не пластмассовые. И главное - цвет. Синий цвет сейчас самый миллионерский. Наш автор рассказывал, как он в Нью-Йорке пошел на Уолл-стрит смотреть миллионеров. Ну вышли там из банка два мужика - все в переливных костюмах, ботинки на каучуке, подошва в ладонь, рубашки розовые, сели в красный автомобиль, и наш автор решил, что это и есть миллионеры, а ему спутник его, американец, показал на старикашку в синеньком костюме, который ждал такси. «Это, говорит, - настоящая акула бизнеса, а те пижоны - мелкие клерки».
Костенко посмеялся вместе с женщиной, - видимо, она очень любила эту историю о скромном миллионере и часто ее рассказывала, - а потом спросил:
- Любовь Трофимовна, а вот на мне какой костюм, можете определить?
- Венгерский. «Венэкс», пятьдесят второй размер, третий рост.
- В милицию не хотите перейти работать?
- У вас платят мало.
- Старыми сведениями пользуетесь.
Женщина улыбнулась.
- Тогда подумаю, товарищ полковник. Могу еще сказать, что пиджачок вам перешивали - обузили спину и рукава укоротили.
«Поскольку я работаю в ателье, то у меня нет свободного времени для работы на дому. Ничего добавить к этому показанию не могу.
Мастер-закройщик Замирка».
«В последние два года я не работаю дома, поскольку финорганы требуют непомерные налоги. Являюсь мастером-закройщиком ателье высшей категории № 67. Избран членом профкома.
Мастер-закройщик Милютин».
«Я работаю в ателье № 12 и дома заказов не принимаю. Больше добавить мне нечего.
Мастер-закройщик Гринберг».
С закройщиками работали параллельно: Костенко в Москве, подполковник Тимофеев в Ленинграде. Работали они по одной схеме, утвержденной начальником угрозыска страны.
Угро министерства действовал четко, как отлаженная машина, подчиненная некоему «закону ритма». Дежурные сидели у аппаратов ВЧ на связи с республиками и областями; люди в научно-техническом отделе в пятый и в десятый раз искали хоть малейшую зацепку, наново анализируя все то, что было привезено с мест происшествия; оперативные группы дежурили во всех автомагазинах страны; были блокированы аэродромы и вокзалы; работники архивов подняли старые досье на всех тех, кто когда-либо был связан с автомобильными аферами и мошенничеством. Преступник был обречен, все решало время, ибо ум, воля, опыт десятков и сотен людей были подчинены одной задаче - найти бандита и обезвредить его.
6
- Гражданин Замирка, - сказал Костенко, убирая в папку объяснение закройщика, - теперь мы с вами перейдем ко второй стадии нашего разговора.
- Можем перейти хоть к третьей, товарищ полковник, но от этого существо дела не изменится и я не напишу вам ничего нового. Не могу только не высказать удивления: неужели у вас нет более важных дел, чем проверять доносы соседей по лестничной клетке?
- Пишут? - поинтересовался Костенко.
- По-моему, у вас здесь на меня скопилась «Война и мир» из доносов. - Замирка усмехнулся.
- Надо бы почитать.
- Неужели государству - это я так, в порядке заметок на полях, - будет очень плохо, если мне позволят шить на дому?
- По-моему, нет.
- Я ездил туристом в Венгрию и ГДР; там, между прочим, тоже социализм, и ему не мешают портные, отдающие государству хорошие деньги в налоговые отчисления.
- Вы меня напрасно убеждаете в этом. Я согласен с вами, полностью согласен.
- Вы согласны, но попробуй-таки я шить, как меня сразу же тянут за хобот в ОБХСС и делают каким-то пособником классового врага.
Костенко устало прищурил глаза.
- Ладно. В отправных экономических оценках мы с вами сходимся. Теперь перейдем к шершавому языку юриспруденции. Я хочу просить вас подписаться вот тут. Предупреждение, что вы будете привлечены к уголовной ответственности за дачу ложных показаний по этому делу.
- По какому именно?
- Сейчас отвечу. И здесь, пожалуйста, распишитесь. Спасибо.
- Пожалуйста.
- Так вот. Сейчас я вам предъявлю для опознания фотографию преступника. У него костюм сшит первоклассным мастером. Первоклассным.
- Помилуйте, помимо меня в Москве есть еще двадцать первоклассных мастеров!
- С ними я тоже побеседую. Только сначала позвольте мне закончить, ладно?
- Слушайте, товарищ полковник, зачем вы делаете из людей преступников?! Зачем вы заставляете людей нарушать закон вместо того, чтобы приучать их следовать букве и духу закона? Ну я шью, шью! Я шью дома! Я не напишу этого, естественно! И у вас не будет доказательств. Я шью народным артистам, которым надо отстаивать престиж Союза в Каннах и Венеции! Да, я шью! Я патриот моей Родины, и мне обидно, если наши режиссеры поедут в Канны, одетые как выдвиженцы в пору военного коммунизма! Я хочу, чтобы они поехали туда как внуки выдвиженцев военного коммунизма, которые представляют державу Спутника! Да, да, я очень волнуюсь, когда говорю об этом, и не надо мне предлагать воду! Вода тут не поможет! А народные артисты и лучшие режиссеры никогда не предадут несчастного Замирку, для которого так дорог престиж советского художника! Я получаю за это деньги?! Так за престиж всегда платили! Я же не прошу себе государственной премии! Я прошу честной оплаты за честный труд!
- А я ведь с вами опять-таки не спорю, товарищ Замирка.
- Слава богу, из гражданина я снова стал товарищем.
- Посмотрите на это фото.
- Очень похож на Отара Чиладзе. «Отец солдата», помните?
- Помню. Только это не Отар Чиладзе.
- А я и не сказал, что это Отар. Я сказал, что он похож на Отара.
- Этот человек у вас не шил себе костюм? Он убийца и грабитель. Поверьте мне, я не хочу ловить вас, товарищ Замирка. Просто этот парень очень опасный бандит. А у нас мало данных, за которые мы смогли бы зацепиться.
- Товарищ полковник, клянусь вам, я не видел его ни разу в жизни.
- Я верю вам.
- Почему вам мне не верить?! Слушайте, дайте подумать до завтра, и я подскажу, с кем стоит о нем поговорить. Он шил из своего материала или пришел к мастеру голый?
Костенко вздохнул:
- Милый человек, если б мы знали, с какими материалами он ходит.
Зазвонил телефон. Костенко снял трубку.
- Алло, товарищ полковник, это Тимофеев. У Кешалавы на послезавтра назначена примерка. Он заказал себе два костюма как раз накануне того дня, когда вы приезжали по последнему эпизоду. То есть в день перед ленинградским убийством он пришел к Милютину шить обновки.
7
Совещание у комиссара, начальника управления МВД Союза ССР, началось сразу же, как только Костенко систематизировал и разложил по числам все полученные за последние часы материалы.
- А если он, пока мы его станем водить, отравит еще одного человека? Вы можете дать гарантию, что этого не случится? - спросил комиссар.
- Могу. Пожалуй что могу.
- Мне импонирует ваша уверенность, полковник. Но его профессия отлична от вашей. Он людоед. Понимаете? Он спокойно наблюдает за тем, как отравленные им люди медленно умирают, а потом, надев перчатки, спокойно их грабит и не забывает взять со стола бутылку и стакан… Это - хладнокровие людоеда… Допустите на миг, что он ушел от слежки, сел на другой самолет и встретился с очередной своей жертвой. Попробуйте «проиграть» свое состояние, когда он оторвется от наблюдения.
- Попробовал. - Костенко нахмурился.
- Ну и как?
- Его надо брать.
- Я понимаю, что этим усложняем себе задачу, усложняем до предела. Когда вы возьмете Кешалаву, вам предстоит поединок, сложный поединок, и я убежден - вы этот поединок выиграете. Во всяком случае, добьетесь, как говорят спортсмены, преимущества и захватите инициативу. А когда вы установите, где теперь так называемый Урушадзе, зачем он скрылся из больницы и почему этот человек воспользовался чужим паспортом, ваша позиция сразу же укрепится.
- Урушадзе мы сейчас ищем так же тщательно, как и Кешалаву. Я не знаю, кто сейчас для нас важней.
- С точки зрения профессиональной, - заметил комиссар, - конечно же, Урушадзе. Он есть ваше главное доказательство. Однако с точки зрения ЧП, с которым мы столкнулись, все-таки Кешалава важней. Не поймите меня так, что я против разработки линии Урушадзе, отнюдь. Просто давайте научимся отделять злаки от плевел - древние в этом смысле были мудрей нас. И прочитайте вот это письмо, - сказал комиссар, - министр просил ознакомить вас с этим письмом. Можете прочитать вслух, пусть все послушают.