Methinks it is like a weasel), а это заметно отличается от того, как действует эволюция в действительности. В жизни выживает то, что выживает. Нет никакой заданной цели – как бы ни было соблазнительно представлять ее задним числом. Исходя из этих соображений, позже я написал гораздо более интересный и правдоподобный набор программ-“биоморфов”, о которых расскажу в одной из следующих глав и которые тоже сыграли немалую роль в фильме.
Чтобы снять одну из дальнейших сцен, мы отправились в Берлин. Мы хотели снять немецкого инженера Инго Рехенберга: он был пионером внедрения дарвиновских методов для проектирования ветряных мельниц и дизельных двигателей. Заодно мы воспользовались возможностью посетить Берлинскую стену и посмотреть на часовых из Восточной Германии, готовых застрелить любого, кто попытается сбежать от оруэлловской тирании Штази. При виде этого гнетущего мрачного зрелища обычная жизнерадостность Джереми изменила ему, и я никогда не забуду вопль отчаяния, который вырвался у него, не адресуясь ни к кому конкретному, вверх, в серое от дождя небо.
Я рад, что снялся в этих двух фильмах “Горизонта” Би-би-си, но пересматривая их, чтобы писать эту книгу, я был поражен – и даже слегка смущен – тем, как нервно и нерешительно я говорил на камеру. Возможно, это объясняется еще и тем, что я помнил: каждая ошибка обходится дорого. В те времена мы снимали на 16-миллиметровую пленку; она стоила дорого, и повторно использовать ее было нельзя. Сегодняшние цифровые способы записи не стоят ничего. Ошибка ведет только к трате времени на дополнительный дубль. Джереми был очень добр и никогда не упоминал о затратах на съемки и об ограниченном бюджете от Би-би-си, но каждый раз, как я допускал оплошность в тех “Горизонтах”, я чувствовал, что должен извиниться.
Джереми отрицает запинки и неуверенность, в которых я только что признался, и подозревает меня в сверхчувствительности к собственным недостаткам. В любом случае – возможно, из-за сокращения денежных затрат на ошибки благодаря переходу на цифровые средства записи, а возможно, из-за того, что я был на десять лет старше, – я не вижу подобной неуверенности, пересматривая документальный фильм для Четвертого канала, в котором я снялся в 1996 году: “Преодолевая научный барьер”.
“Преодолевая научный барьер”
На Четвертом канале нет своей собственной съемочной команды или помещений. Они заказывают работы независимым продюсерским компаниям, множество которых появилось в Лондоне и по всей стране (кстати, Би-би-си тоже все больше идет этим путем). Так что исходно с проектом фильма “Преодолевая научный барьер” ко мне обратились не с Четвертого канала, а из компании John Gau Productions Ltd. Мне не потребовалось много времени, чтобы выяснить: Джон Гау был одной из самых уважаемых фигур в британском телевидении – ветеран Би-би-си, который ушел и основал собственную независимую компанию, пользующийся всеобщим уважением благодаря опыту в телевизионной сфере и успехам в завоевании наград и заказов. Я не слишком сомневался, прежде чем подтвердить свое участие в заявке, которую он отправлял на Четвертый канал. Заявка была одобрена, и для съемок фильма Джон нанял внештатного режиссера – Саймона Рэйкса, а продюсером собирался быть сам. Мы хорошо поладили и с Саймоном, и с Джоном, и я остался очень доволен фильмом – не изменилось мое мнение и после того, как я недавно его пересмотрел.
Фильм “Преодолевая научный барьер” сочетал примерно в равной мере гимн научному методу (и чудесам, которые он
открывает) – и плач по тому, как пренебрегают наукой в нашем мире. Как пример последнего мы привели историю Кевина Каллана, водителя грузовика из Англии: его приговорили к пожизненному заключению за убийство, но потом освободили – и мы объясняли в фильме почему. Выслушав показания докторов, не знакомых с физикой травм головы, присяжные на суде пришли к выводу, что Кевин насмерть растряс свою четырехлетнюю падчерицу Мэнди.
Мы стремились донести мысль, что к несправедливому приговору привело научное невежество – не только судьи и обвинителей, но и защитников самого Кевина. Когда Кевин осмелился спросить собственного адвоката, каких специалистов пригласят на защиту, адвокат велел ему заткнуться и не вызвал никаких свидетелей вообще. Потому что доктора, которым решили позвонить защитники, согласились с точкой зрения экспертов обвинения. Кевин остался один-единственный свидетель в свою защиту, и его осудили на пожизненное.
Он остался один, но не был сломлен. Тюремные правила позволяли ему заказывать книги, и он взялся за системное изучение мудреных материй нейропатологии. Много лет спустя после освобождения в своем маленьком домике на побережье Уэльса он показывал нашей телекамере толстые папки конспектов, которые накопились у него в тюрьме. Конспекты показались мне не менее подробными и полными, чем у студента-отличника, который зубрит в подготовке к выпускным экзаменам – разве что Кевину предстояла значительно более серьезная версия “выпускного”. Можете себе представить, насколько душераздирающей должна быть перспектива пожизненного заключения, когда вы знаете, что невиновны?
В какой-то момент он нашел книгу новозеландского нейропатолога, профессора Филипа Райтсона: там описывались точно такие симптомы, как были у бедняжки Мэнди. Кевин написал Райтсону письмо и приложил все подробности из судебных протоколов. Райтсон досконально изучил их и пришел к однозначному выводу, что травмы Мэнди не могли быть вызваны тряской. К ним привело падение, о чем Кевин и говорил с самого начала.
Дело возобновили на основе показаний Райтсона, и Кевин был освобожден, а репутация его очищена. Но, как я говорил в фильме, “невинный человек провел четыре года в тюрьме”. Если бы эта удручающая история произошла в штате, скором на казнь – например, в Техасе, – Кевин, скорее всего, был бы давно мертв. И даже в Британии он бы до сих пор томился в тюрьме и наверняка терпел бы ужасное обращение сокамерников – если бы не его собственное поразительное упорство и порядочность доброго новозеландского доктора.
В нашем фильме фигурировало жесткое обличение научного невежества судьи и всех адвокатов – от одного из лучших барристеров Британии, Майкла Мэнсфилда, королевского адвоката[69]. История Кевина взволновала меня; этот водитель грузовика, вроде бы необразованный, вызывал у меня глубочайшее уважение: на одной лишь силе воли и ума он обучился нужной науке и самому научному методу мышления. У адвокатов этого героического человека образование было намного лучше, но они учились не тому и подвели своего подзащитного.
Также в фильме мы изобличали легковерность публики и ее склонность к суевериям: к этой теме я снова возвращался в книге “Расплетая радугу” и в снятом позже для Четвертого канала фильме “Враги разума”. Для фильма “Преодолевая научный барьер” мы сняли Пэна Роуленда. Он профессиональный фокусник, и шарлатаны, любители гнуть ложки, назвали бы его фокусы “сверхъестественными” и “паранормальными” – но сам Роуленд изо всех сил старался подчеркнуть, что это всего лишь трюки: “А если кто-то и сотворит такое силой чародейства, то это будет заведомо трудней”. В Америке в роли честного мага, разоблачителя мошенников, давно выступает бывалый скептик, “Великолепный” Джеймс Рэнди. Среди других иллюзионистов, которые всячески стараются продвигать научное мышление и разоблачать шарлатанов, – дуэт “Пенн и Теллер” и Джейми Иэн Свисс: всех их я горд называть своими друзьями.
Я никогда в жизни не показывал фокусов, но (наверное, уместнее будет союз “и”) выступления лучших волшебников на сцене меня завораживают. Можно сказать, что это ведет к практически философским выводам. Когда я наблюдаю за фокусниками мирового уровня – такими как Джейми Иэн Свисс в Америке или Деррен Браун в Британии, – мое ощущение чуда так сильно, что требуется огромное усилие воли, чтобы убедить себя самого: у этого есть рациональное объяснение. Вопреки всем очевидным свидетельствам, я только что видел не чудо. Превращать воду в вино или ходить по воде покажется детской забавой по сравнению с тем, на что способны эти блестящие исполнители. Я вынужден постоянно напоминать себе, что это всего лишь фокусы – а все внутри кричит: “Чудеса!”, “Сверхъестественное!”, “Паранормальное!” Честные разоблачители – Джеймс Рэнди, Иэн Роуленд, Джейми Иэн Свисс, Деррен Браун, Пенн и Теллер – не обязаны объяснять, как именно им удается провернуть свой фокус: раскрыв секрет, они бы нарушили профессиональную этику. Достаточно и того, что они уверяют нас: это лишь фокус.
Сделаю постыдное признание. Я был уже далеко не ребенком, когда увидел по телевизору следующее “паранормальное” выступление мнимого силача. В кожу на спине ему воткнули рыболовный крюк, и казалось, что он тянет на леске огромную тяжелую грузовую платформу. Кожа на его обнаженной спине натянулась до предела, он кряхтел и изо всех сил изображал напряжение. Платформа медленно, но верно двигалась. Преодолевая стыд, должен признаться – ради примера того, насколько мы все уязвимы, – что я не смог немедленно отмести это как фокус, поскольку законы физики попросту невозможно так нарушить. Я отреагировал скорее в духе: “Вот же удивительный человек. Есть многое на свете, друг Горацио… ” Вот. Признался. Чувствую себя полным и окончательным дураком. Но знаю, что тот легковерный я, к сожалению, далеко не одинок.
Кстати, честность фокусников вроде Пенна и Теллера, Джеймса Рэнди и других – вовсе не в их коммерческих интересах. Совсем наоборот. Мошенники и жулики, что исполняют те же трюки (а обычно трюки намного хуже), но заявляют по телевизору, что это волшебство, а потом пишут бестселлеры о своих “сверхъестественных способностях”, наверняка зашибают огромные деньги (например, на нефтяных или горнодобывающих предприятиях, чьи неразумные начальники отстегивают щедрые суммы за “прорицание” при помощи “экстрасенсорных способностей”, где бурить, чтобы добывать нефть или ценные минералы).