Подготовили с сестренкой одежду, снаряжение. Ная, помня о том, во что превратились ее любимые кружева после нашего первого путешествия, сама сшила себе дорожный комплект из кожи с накладками из хитина шелкопряда. Кожаную куртку оторочила волчьим мехом. Такие же вставки из хитина были у нее и у меня в голенище сапог. В дорогу собрались основательно и продуманно. Перед отъездом уладил все дела с секретарем гильдии. Получил от него подписанные векселя для меня и для сестренки, он также вручил нам с Наей рекомендательные письма, для главы столичной гильдии. Сам он тоже с нетерпеньем ждал, когда прибудет его сменщик и он сможет сбежать из этого места. Очень его понимаю. Нельзя беспрерывно пахать, даже имея возможность, что называется грести деньги лопатой. Ведь человеку требуется отдых, ну или на крайний случай, смена деятельности.
Уходили мы из крепости в начале второго месяца лета. Ощущения были странные. Вроде и прошло всего каких-то два года, а уходим отсюда совсем другими людьми. Уже не как маленькие, запуганные беспризорники, а как уверенные в себе, состоятельные люди с хорошей перспективой на будущее.
Уже и стоянки в горах не переживаются так болезненно и надрывно, как это было в первый раз, когда только поднимались к этому плоскогорью. Мы оказались настолько хорошо экипированы, и акклиматизированы, что совершенно не замечали тягот пути по тропе до поселка Акис.
Там, на постоялом дворе, пришлось подождать три дня, пока формировали караван до столицы герцогства города Явала. Ждать было необходимо. Путешествие по дорогам небезопасно, а этот караван сформирован из ценной добычи, что частично вывезли со складов гильдии. Так что охрана из тридцати гвардейцев герцога, отвадит любого любителя легкой наживы. А вот уже в Явале протекает судоходная река Тепа, которая является притоком Нильма. Водный путь самый быстрый и самый безопасный в империи. От Явала до столицы империи Хадариса, корабль идет всего десять дней.
Гвардейцы были не против, что мы пойдем вместе с обозом, но лошадей и седла нам придется купить. Не хотелось на это тратиться, но выбора не было, пылить по дороге пешком совсем не было желания. Груженые телеги хоть и идут довольно медленно, но протопать за ними сорок километров в день, сомнительное удовольствие. Две лошади, седла и сбруи обошлись нам в пятнадцать золотых. Здесь в предгорье цены были уже куда более умеренные, чем в поселке старателей. Тем более, что мы сможем легко и выгодно продать лошадей в столице герцогства, так что хоть часть денег да вернется.
Ная, за эти годы, заметно вытянулась, посвежела, окрепла. Ей очень шли длинные светло русые волосы, которые она собирала в хвост, как это делала наемница Оста, и крепила своей любимой заколкой. За время жизни в поселке и в крепости, она обзавелась немалым количеством украшений. Вот, например, из остатков магического металла я сделал ей перстень, в который вставил гладко отполированный кристалл рубинового цвета. А еще: из-под ворота куртки были заметны кружева ее рубашки. Поверх которых болталась цепочка с жетоном гильдии. Так-то у нее в сумке этих кружев и шелковых лент, катушек с шелковыми нитками, просто битком. Но те кружева, что заметны на одежде, сами по себе, стоят не меньше десяти золотых. И это, не считая всяких мелочей, вроде скрытых броневых пластинок на ее дорожной одежде сделанных из хитина шелкопряда. Десять лет девчонке, уже одиннадцатый год пошел, а в ней теперь не узнать ее прежнюю, ту, что сидела рядом со мной у каменной стены пекарни на рынке Саяра и жевавшая дешевый серый хлеб — единственную еду, что мы тогда могли себе позволить.
Мы двигались с караваном вот уже четвертый день. Сегодня должны достичь первого крупного постоялого двора уже на большаке. Наконец-то можно будет чуточку расслабиться и… хотя бы поспать не на голой земле. Помыться, постирать одежду. Привести себя в порядок. Все-таки путешествия в этом мире сопряжены с кучей неудобств. И даже постоялые дворы и гостиницы в крупных городах не могут скрасить всех тягот.
Ная сидела верхом очень уверенно, спокойно, словно всю жизнь этим занималась, хотя у нее практики верховой езды — не больше, чем у меня. Она уже не первый раз достает альбом с гравюрами, который ей достался в наследство от ее друга Ларда, и пересматривает, осторожно листая картинки. Лошади шли медленным шагом, а седельная сумка под рукой, вот и борется со скукой. В такие моменты, я ее не тревожил.
До постоялого двора добрались вовремя, но увы, свободных мест там не было. Вот что значит разгар торгового сезона. Ну, хоть поесть нормально получится. Еда простая, но вкусная, питательная, сейчас в рационе уже появилось много зелени, вроде свежего гороха и листьев растения очень похожего на петрушку, молодой лук и чеснок. В этот раз, я просто заплатил местным конюхам, чтобы обслужили лошадей. Нае досталось место в телеге обоза, а я устроился рядом на сеновале.
Поселок, в котором находился постоялый двор, как и многие в этих краях на большой дороге, этим же караванным путем и кормился. Местные жители с раннего утра выносили на продажу свежее молоко, сыры, копченые колбасы, овощи и крупы. То, что путники могли взять с собой в дорогу. Я тоже планировал утром пополнить запасы, и потому прикидывал в уме сколько и чего нам потребуется. Мысли роились в голове, а я, пользуясь темнотой, лежал на сеновале укрытый плащом и разглядывал окрестности используя свою способность. Почему-то долго не мог уснуть, хотел было встать, прогуляться, но тут заметил, как кто-то очень осторожно пробирается к заднему двору, где стояли телеги обоза. На вид невзрачный, дохленький мужичонка, но идет уверенно, ощупывая чахлый заборчик, чтобы не плутать в темноте.
Я насторожился, продолжая наблюдать. Мужичок очень осторожно, с опаской оторвался от заборчика и стал шарить перед собой руками, буквально в пяти метрах от телеги, в которой, кстати, спала Ная. Но мужичок, как только нащупал телегу сразу отправился на другой край.
— Эй, Лохарь, вставай, это я Путак, — прошептал таинственный незнакомец еле слышно.
Телега легонько скрипнула, и из передней части, где была скамья возницы, вылез тот самый Лохарь, оказалось, что это старший в караване — не знал, как его зовут.
Выбравшись из телеги, караванщик только легонько отвесил мужичонке подзатыльник и так же тихо прошептал:
— Я же сказал, что позже приду.
— Нахид не хочет ждать, велел поторопить.
Вообще-то в этом мире по ночам бродить не принято. И если уж у кого-то возникает такая идея, то он либо такой как я, которому ночь мать родная, либо что-то задумал очень нехорошее.
Эти два «слепых» увальня в раскоряку и, ощупывая пространство перед собой, стали делать осторожные шаги в сторону дороги. Интересные они ребята, пойду-ка и я с ними прогуляюсь, все равно хотел проветриться.
Как только эти два ночных приятеля, с горем пополам, удалились метров на сто, я тихо соскользнул с сеновала и используя бесшумный шаг (с пяточки на носок), осторожно направился вслед за ними. Догнал уже у края поселения, они как раз переходили мост через реку, где у обочины дороги этих двоих поджидали еще трое. Никаких ярких источников света у них не было, только тлеющий фитиль, который один из ожидающих то и дело раздувал, а вот внизу, на воде, я разглядел весельную лодку, на которой горел тусклый армейский фонарь. Шум реки скрадывал множество звуков, поэтому я рискнул и подошел ближе, чтобы лучше слышать, о чем они говорят.
— Я же сказал, что приду позже, Нахид, — не унимался недовольный караванщик, стоя перед крепким кудрявым мужиком, что придерживал топор за поясом.
— Мне плевать, что ты там сказал, Лохарь! Вот, держи, мастер Равар говорит, что это очень сильный яд. Добавишь его в еду завтра на дневной стоянке. Действует не сразу, но сопротивляться уже никто не сможет. Мастеру Равару доложили, что в этом году караван богатый, что скажешь Лохарь?
— Да я почем знаю, мое дело маленькое, загрузили короба да ящики, сундуки да кувшины; вот везу, а что в них, понятия не имею.
— Зато, мы имеем, — ухмыльнулся Нахид. — Все, иди отсюда, и только попробуй нас ослушаться, лично голову тебе откручу.
Так вот оказывается, как тут дела делаются. Что ж, следовало ожидать. Переть напролом против гвардейцев у них кишка тонка, а вот отравить и спокойно ограбить караван, это легко. С ними все понятно и с караванщиком, и с бандитами. Другой вопрос, что мне делать? Рассказать все гвардейцам? Себя подставлю. Мне в этом участвовать совсем не хочется, не нужны мне чужие проблемы. Грохнуть Лохаря и отобрать у него яд? Когда наемников в трактире и в мастерской отоваривал, человеколюбием не страдал. И этот караванщик мне никто, гнида продажная. Хотя, бандиты наверняка будут следить за караваном, и, если поймут, что Лохарь не выполнил, что велено, и вовсе пропал, могут что-то еще придумать, их бы тоже надо в расход пустить. Сейчас вопрос стоит о нашей, с сестренкой, безопасности.
Но не устраивать же ради этого бойню. Ладно, ликвидирую только караванщика, он при любом раскладе не жилец, хоть еще и не понял этого, оставлять свидетелей бандиты не станут. А вот бандитов убивать опасно, глядишь, может сами на чем-то попадутся.
Выдержав дистанцию, тихо отправился вслед за Лохарем. Бесшумно догнал, пока тот не ушел далеко от речушки, зажав ему рот рукой резко вогнал кинжал в спину, целясь в область сердца. Тело караванщика обмякло. Я спокойно его уложил на камни моста и поволок к середине. Лодка с разбойниками уже выгребала по воде и удалилась метров на пятьдесят. Придется подождать, когда отплывут подальше. Обыскав труп Лохаря, нашел флакончик с ядом, кошелек с монетами, жетон гильдии торговцев и старый нож. Из всего найденного забрал только яд и содержимое кошелька. Остальное мне не нужно. Дождавшись, когда бандиты удалятся на приличное расстояние от моста, спокойно вынул кинжал и обтерев его одеждой убитого, вернул на место в ножны. Труп караванщика сбросил в воду. Речка не глубокая, но течение его за ночь далеко унесет.