Я иногда думаю – смогла бы выжить в блокадном Ленинграде? Если бы было дело, поглощающее всю, без остатка, без свободного времени на размышления, может быть – да…
Больная, с температурой 39° «выживаешь» целый тяжкий спектакль и не замечаешь болезни, какой-то внутренний механизм переключает все силы на новую задачу. Однажды я проиграла весь спектакль с сильнейшим радикулитом. Пришла домой – потом целую неделю не могла подняться с постели. «Фронтовые условия». Говорят, на фронте никто не болел гриппом, а в голодном Ленинграде у всех язвенников прошла язва.
Когда теперь я вспоминаю «Дневные звезды», мне иногда хочется еще раз пережить самую прекрасную пору, какая бывает у человека, – самую мучительную, самую радостную пору открытий, разочарований, надежд… – пору становления.
Помните у Берггольц:
Вот видишь – проходит пора звездопада,
И кажется, время навек разлучаться…
…А я лишь теперь понимаю, как надо
Любить, и жалеть, и прощать, и прощаться…
Кира Муратова. «Настройщик»
Где-то в 90-е годы на фестивале кино в Прибалтике я разговорилась с Кирой Муратовой и ее мужем Женей Голубенко. Был банкет, но они, видимо как и я, эти банкеты недолюбливали, стояли в сторонке. Мы разговорились. Женя забавно рассказывал, как в начале перестройки, когда Кира не снимала, группа простаивала и их бухгалтерша организовала поездки – «челноки» в Польшу за носками-чулками. Как они ездили, закупали обратно целиком купе, которое набивали до верху коробками с товаром, и как на одной станции их каждый раз встречала одна и та же больная собака, и как Женя ее лечил, привозя лекарство то из Польши, то из Одессы. Вылечил, но она все равно их встречала. Был очень трогательный и смешной его рассказ об этой поездке. Кира так же внимательно его слушала, как и я. Поговорили о наших животных. Они, особенно Женя, кошатники, а я рассказала про своих собак. Осталось в душе какое-то очень милое впечатление от этой встречи, поэтому я не очень удивилась, когда они мне прислали через несколько лет сценарий «Настройщик», предлагая роль пожилой дамы Анны Сергеевны. Я таких милых старушек в кино не играла и, конечно, согласилась.
Кира приехала с группой в Москву для репетиций. Жили они в украинском посольстве, через дорогу от моего дома, и я на репетиции брала для прогулок своего пекинеса Микки. Мы читали сценарий на голоса, примеряли какие-то костюмы, привезенные Кирой из Одессы. Я предложила Кире снимать и моего Микки, потому что мне все равно придется его взять с собой. «Ну да, Алла, – ответила она, – а потом в монтаже я только и буду думать, где Микки сидел и куда он исчез после вырезания какой-нибудь сцены». Жаль. Они уехали. Звонок Киры из Одессы: «Я придумала. Вы будете держать Микки все время на руках». Ура! Так Микки потом и сыграл за меня.
У меня остались на сценарии кое-какие дневниковые записи съемок, я их приведу, хотя должна предупредить, что в моих дневниках фиксируется только внешняя жизнь, никогда я не пробовала записать там мои рефлексии или какие-то «мысли по поводу». Там просто быт. Мое обычное одиночество, когда я не дома. Работа над ролью идет где-то в подсознании, и я это не фиксирую в словах. Даже с Кирой мы не обговаривали, какая должна быть моя героиня. Искался сначала внешний рисунок – прическа, костюм и т. д., а уж потом из этого складывался характер роли.
Поэтому дневники говорят только о внешней стороне жизни, но ведь и это не последняя деталь.
Из дневников
2003 год
4–5 сентября
Поздно вечером поездом в Одессу.
Ехали с Микки всю ночь. Он боялся выходить «по своим делам» на станции. Слава богу, нас встретили. Привезли в какую-то лачугу, но якобы с евроремонтом. Женя бы сказал, что ремонт был азиатский – синтетические обои, пленка с ужасными по цвету дельфинами в ванной и т. д. Две маленькие комнатки; в одной 2 кровати и неработающий телевизор, в другой – шкаф с оторванной дверцей, кровать, но нет окна.
Приезжал Руслан (художник по костюмам у Киры) со своими костюмами. Я ему показала свои. Ни на чем не сошлись.
Спала в большой комнате, но Микки сразу облюбовал маленькую.
6 сентября
В 12.30 на студию. Пробы грима.
Очень плохая гримерша. Она ко мне приезжала в Москву, дома мучила меня 6 часов разными вариантами и ничего хорошего не предложила. Я ее тогда просила сделать мне некий пушок на голове, чтобы получился такой «божий одуванчик». А сейчас она мне приготовила какие-то тяжелые шиньоны, с которыми играют суровых теток с «халами» на голове. Я с такими «халами» на голове сама кого хочешь обману, мне нужен пушок – я жертва. Выяснилось, что Рената Литвинова уже снималась и ей сделали такой пушок на голове. Позвали Киру – я ей все объяснила. Она вроде бы поняла мои опасения, приказала сделать мне так, как я прошу.
В гримерной открыли большой сундук с париками, нашли старый светлый пушистый паричок, в котором когда-то снимали пастушка. Но парик был мне, конечно, мал. Надели его задом наперед, подкрутили под стать ему мои волосы, закололи брошечками – что-то прояснилось.
Поехали на натуру. Студия арендовала двухэтажный дом. Дом набит антикварной мебелью. Хозяева – муж и жена – тут же. Много безвкусицы, но, наверное, по местным понятиям – богато. Да и для моей героини – это мой дом – подходит. На втором этаже спальня, на первом – гостиная. Кухня. Муж умер, я живу здесь одна… Вся наша группа ютится во дворе под навесом. Хозяева там же. Вокруг дома – сад-огород. В общем – неплохо. Но я со своими привезенными костюмами для этой роли ни к селу ни к городу. Надо что-нибудь попроще, попровинциальнее. В квартире, оттого что много всего, – некоторый хлам, и думаю, что в костюме тоже должна быть некоторая небрежность.
Приехали на студию – Кира в коридоре смотрела мои костюмы. Многое забраковала. Кое-что я отстояла – темное платье в цветочек и с такой же шалью, бордово-коричневый костюм и т. д. Она настаивала на полосках (так как фильм черно-белый и это выгодно). Но я понимаю Киру – она не хочет, чтобы моя героиня выглядела столичной. Здесь провинция, и она эту жизнь передает.
С гримершей я была, к сожалению, слишком груба, но – тупица и бездарь! Они всегда упрямы и хитры. Попросила работать со второй гримершей (для мужчин).
Заехали с администраторшей в супермаркет. Я накупила продуктов. Вечером мне привезли индейку для Микки.
7 сентября (воскресенье)
Сегодня выходной. Попробовала пить чай на улице – рядом с входом виноградник и небольшой стол. Но соседи проглядываются. А в доме темно и мрачно. Ходили с Микки к морю. Вниз с горы. Обратно пришлось нести Микки на руках. Оставила его дома. Поймала такси, поехала погулять по городу. Опять спустилась к морю. Две свадьбы фотографируются у моря на фоне скалы. Фотограф или издевается над ними, или на самом деле думал, что хорошо долго работать, – поставил их в немыслимых позах а-ля открытки начала века. Вторая пара терпеливо ждала рядом. Гостьи и невеста – все на шпильках по песку. Посидела в кафе. Пообедала. Очень провинциальные дамы. Одна, например, в клетчатом пиджаке, деловито шла, вроде бы опаздывая. Потом я ее увидела на скамейке – сидела, подперев лицо рукой, и как бы смотрела вдаль, а рядом на той же скамейке сидел парень, подперев уже двумя руками щеки, и смотрел на нее. Так они сидели долго, потом она резко встала и пошла, якобы куда-то опаздывая. Картинка из Кириного кино. Набираюсь атмосферы. Купила арбуз. Дома слушала остаток дня «Травиату» с Паваротти и Горовца. Хорошо, что взяла все это из Москвы.
Отварила для Микки индейку, а бульон отдала соседской овчарке – она теперь поминутно заглядывает в дверь.
Стало теплее, но вечером по-прежнему холодно.
8 сентября (понедельник)
Мой первый съемочный день.
Опять конфликт с гримершей – делает на голове овин. Нервная Кира на площадке. Правильная Русланова – она здесь привычна. А мне все внове. Надо играть наивно и немножко дурочку.
В перерыве Женя рассказывал, что у них во дворе живет нищая женщина, которая подбирает бездомных кошек и однажды подобрала пекинеса. Ей объяснили, что он из Пекина. Она: «Китаец, значит. А глаза русские». Однажды она подметала двор, где грелись на солнце 16 кошек. Некоторые вставали, а другие оставались лежать. Она их брала за шкирку – приподнимала, подметала и бросала обратно. Они лежали в тех же позах.
Микки на съемках вначале очень нервничал, а теперь спит в своей сумке. Несколько раз за день меня кусал, т. к. хотел спать, но не знал где.
9 сентября (вторник)
Так все плохо и так я устала, что ничего не хочется записывать. Ночью мерзну.
10 сентября (среда)
Немного лучше. Снимаем на 2-м этаже. Трудные сцены у Нины Руслановой. И она, и я играем усредненно – «по тексту». Я поняла – Кира любит грубые импровизации, большие мазки, неожиданности. Мне это не очень по роли. Я манерничаю.
11 сентября (четверг)
Снимаем гостиную. Гости. Какие-то трубачи. Кира меня тянет на гротеск, но я тогда сольюсь с Руслановой. А это все-таки два разных характера.
Сегодня мне сказали, что я в Одессе до 2 октября. Ура!
12 сентября (пятница)
Сняли уже много. Сегодня попросила найти мне квартиру получше. Стало очень холодно, ночью я мерзну. Микки уже привык к съемкам и каждое утро боится, что я его не возьму, – крутится рядом со своей переноской. Сам залезает туда. Не могу принять душ – очень холодно.
13 сентября (суббота)
Под душ, как на амбразуру. Вымыла голову – простужусь, конечно. Ходила гулять утром с Микки с мокрыми волосами. В квартире холодно и мерзко.
Снимали целый день. Я лежала на диване, меня знобит, а потом в кадре изображала радость. Заболеваю.
После съемок, уже в 10 ч. вечера, меня перевезли в другую квартиру. Помогли Руслан, Саша (шофер), Неля – администратор и какая-то женщина. Город темный. Въехали в большой двор. Моя квартира на 1-м этаже – 4 или 5 комнат, а на втором живут хозяева.