IX
Серхио понял, что происходит что-то серьезное, когда одноклассники поделились с ним принятым сообща решением: сегодня, когда в класс войдет учитель, они не станут подниматься на ноги. Они намеревались нарушить свято соблюдаемый обычай: как только учитель появлялся в дверях, староста громко выкрикивал приказ, все вскакивали с мест, как ужаленные, и, глядя прямо перед собой, выпаливали приветствие. Учитель проверял опрятность формы, аккуратность причесок, умытость лиц и одобрял готовность класса к занятиям. В день непослушания Серхио удивило два факта: во-первых, ритуал почтения удивительно легко послали к черту; во-вторых, учитель не отважился даже поднятой бровью выразить недовольство или возражение. Примерно в те же дни мальчик из класса сказал Серхио:
– Дело пахнет жареным. Скоро что-то случится.
Он не ошибался. Об этом говорили в Пекине все и везде: на улицах, в отеле «Дружба», в Институте иностранных языков. Через несколько дней после встречи Марианеллы и Фаусто на озере у Летнего дворца, Кабрера прибыли в отель «Мир». Серхио с Марианеллой вселились в свои номера и в очередной раз с изумлением осознали, что будут жить одни в семнадцатиэтажном здании: и как только отцу удалось этого добиться? Фаусто представил им Ли, их будущую наставницу, молодую активистку, твердо убежденную в добродетелях партии и гарантированно способную уберечь юные умы от любого буржуазного влияния. Когда Серхио и Марианелла спросили, что она думает о последних событиях, лицо ее озарилось.
– Это большой шаг вперед! – сказала она.
Несколько дней спустя они распрощались с родителями. Поехали в отель «Дружба», обнялись с отцом, посмотрели на плачущую маму, выслушали советы и указания. Лус Элена вручила Марианелле мешочек с остававшимися юанями – которых оказалось немало, – а Фаусто достал из кармана пиджака конверт. Внутри лежала стопка листов очень тонкой, почти прозрачной бумаги, и Серхио принял их двумя руками, словно подношение.
– Прямо сейчас не читайте, – сказал Фаусто. – Подождите немного, но потом прочтите обязательно. Обещаете?
– Обещаем, – ответил Серхио.
– Я хочу, чтобы вы знали: я вами горжусь.
С лестницы отеля «Дружба», из-под зеленого козырька кровли брат с сестрой наблюдали, как родители садятся в такси до пекинского аэропорта. Совсем недавно они узнали, что самолет унесет их не в Колумбию, а в Гуанчжоу; оттуда они железной дорогой доберутся до Гонконга, где сядут на итальянский трансатлантический лайнер. Серхио и Марианелла не отрывали взгляда от машины, пока она ехала по мощенной большими белыми плитами дороге мимо огромных кипарисов, редких вишен и обожаемых Лус Эленой магнолий по направлению к проспекту. Потом они вернулись в отель «Мир», где в столовой гуляло эхо, а в коридорах было пусто и стояла призрачная тишина. К тому времени они уже давно говорили друг с другом по-китайски, и Марианелла по-китайски спросила:
– Тебе тоже все это странно?
После ужина Серхио достал тонкие листики из конверта. «Мы обещали папе», – сказал Серхио Марианелле. «Это ты обещал, – ответила она. – Я тут ни при чем». Открыли балкон, чтобы в комнате стало попрохладнее, и Серхио начал читать:
Я пишу вам эти строки со следующей целью: когда у вас возникнут проблемы, трудности или неприятности, когда на пути появятся естественные препятствия, которые не могут не появиться, когда вы не будете знать, какой точно линии придерживаться по отношению к тому или иному событию, как отнестись к свершившемуся факту, когда вы окажетесь в нерешительности или сомнениях и подумаете, а что сказал бы папа, что посоветовал бы нам папа в этом случае, что папа думает по такому-то поводу, какова его позиция по такому-то вопросу, – обратитесь к этому письму, найдите строки, имеющие отношение к конкретной проблеме, и прочтите. Они помогут вам, станут добрым советом, но не более того. Это не волшебная палочка, здесь нет ответов на все вопросы, решения всех возможных задач, ибо все предвидеть невозможно. Нет, нет и еще раз нет. Слушайте внимательно: ВЫ ДОЛЖНЫ ОПИРАТЬСЯ НА СОБСТВЕННЫЕ СИЛЫ. Вы получите необходимую помощь, советы, ориентиры. Но все это останется только ПОМОЩЬЮ. Вы самостоятельно будете справляться со своими проблемами, со своими делами, со своими решениями, в соответствии с вашими моральными и политическими убеждениями.
В Серхио я вижу революционную решительность, революционные идеалы, словом, некоторую революционную сознательность, хотя до зрелости ей, конечно, еще очень далеко. Я также вижу огромное желание идти вперед и изучать жизнь. Чувство справедливости, признаки взросления. И все это в сочетании с огромной добротой. Он доказал свои качества делами. У него есть и недостатки, с которыми следует активно бороться. Они, в основном, вызваны буржуазным воспитанием: это время от времени проявляющееся стремление уйти от борьбы, приступы пессимизма, тенденция к единоличности, определенный классовый эгоцентризм и – изредка – излишнее самомнение. Кроме того, целый ряд глубоко въевшихся мелкобуржуазных привычек.
Марианелла: чувствительна и решительно настроена отвергать зло, несправедливость, эксплуатацию и жестокость. Эти природные качества, в общем, делают ее революционеркой – при условии должной политической и классовой ориентации. У нее живой беспокойный ум, она добра и – если сама захочет – настойчива. Она не склоняет голову перед неправосудием. Я всегда – и особенно в последнее время – думал, что Марианелла нас удивит. Она должна преодолеть неуверенность в себе; впрочем, она уже начала и делает это в довольно очевидной форме. Преодоления требуют и другие проблемы, для чего понадобится вся ее воля. Они – логический результат мелкобуржуазного воспитания и мышления: излишний идеализм, индивидуализм и субъективность. Буржуазная, декадентская, вырожденческая тяга к романтике (здесь я должен посоветовать тебе отказаться от тех книг и журналов, что так тебе нравятся, ведь они – просто ядовитое зелье, уже нанесшее и по-прежнему наносящее непоправимый урон. На забывай этот совет: пока ты от них не откажешься, тебе будет очень трудно продвигаться вперед и идеологически расти). С другой стороны, за последний месяц и в этом направлении у Марианеллы наметился прогресс.
Если посмотреть на положительные и отрицательные качества обоих, то и у Серхио, и у Марианеллы положительных больше, и они перевешивают. Нужно учитывать вашу биографию и всецело мелкобуржуазное воспитание. Однако при виде вашего развития и перемен, которые вы претерпели с момента переезда в Китай, плюс все вышеперечисленное, я могу прийти к выводу, что вам можно доверять и вы способны опереться на собственные силы.
А сейчас, как и обещал, я расскажу вам о кое-каких моментах, которые могут послужить в качестве помощи.
Дальше шло двенадцать листов формата А4, по сорок пять строк на каждом. Серхио зачитал их Марианелле и унес к себе в номер. Сестре они совершенно не понравились: «Можешь мне не оставлять. Перечитывать я их не собираюсь». Фаусто действительно затронул многое: как справляться с семейными проблемами, как решать финансовые вопросы, как правильно писать деловые письма и так далее. Содержалось там и пространное размышление о целях их пребывания в Китае. Всего двадцать исчерпывающих пунктов, которые Серхио взял за основу для действий и все время прибегал к ним тем странным летом, пока город вокруг начинал закипать.
Зачем вы остались в Китае? Целей может быть две: а) учиться и интеллектуально готовиться к тому, чтобы однажды превратиться в так называемых «приличных людей». То есть в людей, которые пытаются выделиться, заработать деньги, славу и т. п. Все это, разумеется, за счет нищеты и страданий других, за счет эксплуатации человека человеком; б) пережить идеологическое и сентиментальное пролетарское перевоспитание и таким образом подготовиться к службе обществу, народу, революции. Отказаться от этого перевоспитания – значит остановиться на полпути. Быть «революционером» с буржуазным сознанием – значит быть ревизионистом на практике. Я думаю, что, если вы вернетесь в Колумбию, не пережив в полной мере этой трансформации, получится, что в Китае вы только зря потратили время и не достигли целей. Но как только она окончательно свершится и пустит в вас корни, вы будете готовы к возвращению.
Первыми на призыв Мао откликнулись учащиеся. Однажды после уроков по классам прошлась группа людей с листами бумаги и тушью. Дацзыбао – написанные крупными иероглифами агрессивно пропагандистские стенгазеты – начали появляться в городе несколькими месяцами ранее, когда студенты Пекинского университета заявили, что их учебное заведение попало под контроль контрреволюционной буржуазии. Мао уже успел понять, какую пользу приносит ему поддержка со стороны студенчества, похвалил их начинание в прессе и сам создал стенгазету с завуалированной критикой Лю Шаоци и Дэн Сяопина. После этого дацзыбао заполонили все вокруг и вот теперь добрались до школы Чунвэнь. Школьники слушали призывы лидеров и передавали их широкими мазками – иногда излагали суть дела в дюжине строк, иногда обходились парой идеограмм. Серхио собственноручно изготовил несколько дацзыбао и наклеил на стены. Позже он узнал, что и Марианелла сделала свои. Атмосфера в школе наэлектризовалась. Но самое страшное случилось на следующий день.
Учитель черчения, худощавый человек в очках, которого любили все ученики, начал рассказывать на уроке про аэродинамику. Поясняя природу этого явления, он походя сравнил советский МиГ, военный самолет, разработанный в 1939 году и после войны выпускавшийся в малых количествах, с истребителем F-4 Phantom II, который компания «МакДоннел Эйркрафт» ввела в эксплуатацию в 1960 году. И советский, и американский самолеты были задействованы в войне во Вьетнаме, но учитель совершенно не подумал об этом: он просто похвалил форму Phantom II и осмелился заметить, что она лучше. В классе повисла неловкая тишина. «Но это же вражеский самолет», – сказал кто-то наконец. Серхио внимательно слушал. Учитель, по-видимому, не понял своей ошибки и продолжал: «Ну да. Но форма у него лучше. Например, он быстрее. Почему он быстрее?» Ему никто и не подумал отвечать. Класс кипел возмущением. Неодобрительный гул все нарастал и нарастал. И другой ученик сказал: «Если вы предпочитаете оружие врагов, то вы сам, получается, враг».