Она прыснула смехом. Глаза её сверкнули.
— Ах ты, нагле-е-ец! Я тебе сейчас покажу, кто тут боится…
Она внезапно замолчала и развернулась. Я тоже это услышал. Со стороны главных корпусов учебного центра приближались голоса, оба из которых мы тут же узнали, и, судя по интонации, разговор был не из приятных.
Я схватил Лену за руку и утянул в тень под крону высокой липы, прижал её к стволу, накрыв собой. Сквозь футболку можно было почувствовать, как забилось её сердце, словно птица в клетке.
— Эй, — шёпотом возмутилась она, — мог бы и спросить сначала…
— Т-с-с-с.
По глазам было видно — я плеснул масла в огонь.
— Ты кому…
Я закрыл её губы ладонью. Раздалось её возмущенное мычание и она ударила меня кулаком по груди.
— Тихо… — шёпотом сказал я.
Она хотела было запротестовать, но её плечи опустились, и она обиженно отвела глаза. Я медленно убрал руку от её лица.
Тем временем Кожедуб и Валидубов уже показались на пригорке, ведущем к пруду. Быстро спустились и встали у беседки, которую я не сразу заметил под сенью деревьев.
— Ты сам всё прекрасно понимаешь, Игорь, — донёсся до меня голос Кожедуба. — Это большой риск, особенно учитывая то, что произошло. Мы не можем себе позволить так поступить…
Валидубов достал из кармана пачку сигарет, вытянул одну тонкую белую палочку и предложил Кожедубу. Тот протянул руку, и в темноте вспыхнули два мерцающих оранжевым огонька.
— Я им не доверяю, — тихо сказал Валидубов. — Ты прекрасно знаешь, что они ведут свою игру.
Несколько минут они молча курили, не проронив ни слова.
— И именно поэтому я предлагаю поступить так, а не иначе, — тихо, будто бы бросив что-то доказывать и объяснять, сказал Кожедуб. — Риск слишком велик…
Валидубов затянулся и выпустил в небо облако сизого дыма. Затушил сигарету об ладонь.
— Ладно, Ваня, сделаем по-твоему. Пойдём, нам ещё надо новых курсантов принять.
Кожедуб и Валидубов, широко шагая, вновь скрылись за пригорком.
— И что это было? — шепотом спросила Лена.
— Не знаю… — покачал я головой.
Я конечно отрицал тот факт, что понял, о чем они говорили. Но надумывать на пустом месте — глупо. «Будь что будет», — решил я.
Пользуясь тем, что я отвлекся на свои мысли, Лена извернулась и выскользнула из моих рук. Взбежала по тропинке и обернулась, стрельнув в меня глазами.
— Опаздываем! Чего замер?
— Видом любуюсь.
Она прыснула в ладонь.
— Налюбуешься ещё! Пошли!
Часы на кирпичной башне учебного корпуса начали отбивать десять, и мы поторопились на плац.
***
Уже была ночь, когда уставшие и измотанные после изнурительного экзамена кандидаты в огнеборцы вновь выстроились на плацу. Мы стояли еще более нестройными рядами, чем утром.
В толпе я увидел Полозова с Архиповым. Судя по мрачному лицу первого, он не рассчитывал на то, что ему удасться пройти дальше. В целом его можно было понять, но я думаю, что в Корпусе Огнеборцев люди видят дальше своего носа и его потенциал, будет всем очевиден. В конце концов, его дар выглядит как поддающийся контролю…
Но и свой я отпускать на все четыре стороны не буду.
Наконец вдалеке показалась группа инструкторов возглавляемая Валидубовым. Даже в ночи, освещаемой лишь светом фонарей окружающих плац. Он остававлся верен своим темным очкам.
— Ну что, кандидаты?!
Громовой голос Валидубова огласил плац. Он доносился будто из мегафона, хотя ничего такого в его руках я не видел.
Команда инструкторов выстроилась перед нами и вытянулась по струнке. Валидубов вышел вперед. В руках он держал толстую папку в черной коже. Его помощник помощник поставил перед ним металлическую кафедру на тонкой ножке, на которую Валидубов водрузил эту массивную папку. Не иначе как с личными делами.
— Не буду тут сопли жевать, — продолжил Валидубов, — Мы оценили ваши успехи на вступителных экзаменах. И не только цифры. Не только ваш дар. Не то насколько вы быстры, сильны и так далее…
Он сделал паузу и медленно оглядел строй желающих стать огнеборцами. Все встрепенулись и выпрямились.
— Но мы оценили то, кто вы, — Валидубов, сделал акцент на этом утверждении, — И я не про происхождение и голубизну вашей крови. Я про то — что у вас внутри. Из какого вы теста. Хотя даже то, что вы стоите здесь сейчас передо мной — уже достойно уважения. Ваши семьи могут вами гордиться. И я вами горжусь. Но дальше пройдут не все.
Он вновь сделал паузу и вздохнул. Могучие плечи на мгновение опустились, но Валидубов тут же выпрямился, достал стопку листов.
— Я буду называть имена и фамилии и если вы услышите свои — свободны.
По строю курсантов прошел тихий ропот. До всех начало доходить — сейчас всё серьезно. Многие ехали сюда со всей страны ради этого шанса. Сейчас все серьезно.
— Многим из вас будут предложены другие направления в рамках Министерства по Контролю над Бездной и внесете свой вклад в общее дело. Можете хоть в Ледяную Стражу поступить! Но в Корпус Огнеборцев вам дорога будет закрыта.
Ропот гулявший в строю тут же затих. Воцарилась тишина.
— Валентин Соболев! — разнесся по площади голос Валидубова.
Парень с задних рядов понуро вышел вперед. Судя по глазам он был в шоке. Лица на нем не было. Но он шел вперед. Остановился перед Валидубовым.
Валидубов сделал шак к нему и пожал ему руку и тот, смотря невидящими глазами, двинулся вдоль строя к освещенным фонарями воротам.
Валидубов продолжил.
— Кирибасов!
Тишина. Никто не вышел. По рядам вновь волнами начал расходиться ропот. Все озирались по сторонам.
— Семен Кирибасов! — повторил Валидубов.
Вновь тишина.
Я тоже оглянулся. Он сразу привлек моё внимание. Через несколько рядов от меня, один из парней буквально сжался в комок. На лбу его выступила испарина, а выпученные глаза смотрели на плац. Бешено бегали по нему в поисках выхода из этого положения.
Старший Инструктор Кожедуб разрешил его дилемму положив ему на плечо руку.
— Пойдем, сынок… — неожиданно тепло сказал он.
Парень тут же вскинул голову и затравлено посмотрел на него.
— Это ошибка! — парень буквально взорвался в протесте, — Вы не можете!
— Тут нет ошибки, — тверже произнес Кожедуб, — Пойдем…
Кожедуб настойчивее потянул парня из строя, но тот рывком скинул его руку.
— Почему?! Почему они тут остануться, а не я?!
— Именно поэтому, парень, — Кожедуб лишь покачал головой. — Будь мужчиной.
— Да, пошел ты!
Пожалуй это было последней каплей, Кожедуб взглянул на Валидубова и тот коротко кивнул. Спустя мгновение протестующего и брыкающегося паренька под руки уводили прочь пара крепких огнеборцев в красной форме.
— Да вы знаете кто мой отец! Он узнает! — его голос сорвался в петуха, — Вы обязаны меня принять!
Его крики были слышны пока его не выкинули из ворот учебного центра. Вслед за ним отправив его вещи. Валидубов не соврал — здесь плевать на то из какого ты рода. И знатный ли ты вообще.
Измученые кандидаты шептались между собой, обсуждая произошедшее. Спустя некоторое время, до них дошло, что кроме них на плацу никто не издает ни звука и даже не шевелится.
Постепенно в рядах вновь повисла гробовая тишина. И тянулась она казалось вечность.
— Ну что… — спустя полчаса молчания, тихо произнес Валидубов,
Все это время он стоял неподвижно, как каменное изваяние. Сцепив руки за спиной в замок.
— Я вижу вы наговорились. Продолжим или дать вам ещё времени?
Никто не издал ни звука.
— Катриона Северская!
Так продолжалось несколько часов. Несколько часов, уставшие и измотанные кандидаты стояли на ногах по стойке смирно.
Валидубов называл имена. Парни и девушки отправлялись за ворота. Кто-то молча. Кто-то тихо всхлипывая. Кто-то, как Кирибасов, не мог справиться с собой и взрывался в истерике. Но теперь в строю не проскальзывало ни шепотка.
Постепенно стопка бумаг на столе перед Валидубовым редела.
Наконец, он взял последний лист.
Оставшася полусотня кандидатов, перестала дышать. Сердце бешено забило в грудь, как в барабан. Вторила ей кровь в ушах, вызывая звон. Перед глазами поплыло. Если бы я был струной, то наверное сейчас лопнул от напряжения.
Как я отреагирую, если назовут меня?
Плевать?
Я всё равно Пожарский…
Я всё равно одаренный…
Ну спрячет меня отец в другом месте пока всё не уляжется. В конце концов, разве на другом конце страны в доме дяди не безопасно?
Или…
Или плевать что я Пожарский? Плевать, что так сказал отец. Плевать, да пусть хоть вся бездна явится ко мне.
Я хочу быть здесь. Здесь моё место. Я это чувствую.
Знаю.
На плацу прозвучало последнее имя.
Что сказал Валидубов? Чертовый звон в ушах никак не уймется.
Почему Кожедуб так смотрит на меня?
— Владимир Пожарский!
Глава 17
— И что, просто так возьмешь и уйдешь?
Вопрос Ленского адресовался, конечно же, ко мне, но мне нечего было на него ответить.
— Ну, мне кажется, это и так ясно, что да.
Возле входа в учебный центр. Под светом жёлтого фонаря я собирал свои скудные пожитки в видавший виды оливковый армейский рюкзак, который позаимствовал у дяди.
Не так конечно я себе представлял свой путь из этой учебки. Да и если честно планировал задержаться здесь подольше. Странно, но ни злости ни обиды не было. А смысл? Это не изменит ничего.
Невольно закралась мысль, что раз огонь внутри меня так спокоен, то значит всё происходит ровно так как ему нужно. Я усмехнулся. Ну что же…
Пока в голове не было никаких мыслей насчёт того, что делать дальше. Видимо, придётся пока переждать у дяди, да кинуть весточку отцу. А там посмотрим.
Одно грело душу: всё-таки, вопреки моим опасениям, я смог уйти с достоинством.
И даже наличие рядом старшего инструктора Кожедуба мне не помешало. Видимо, дворянской спеси во мне было недостаточно, чтобы закатывать истерики. Ну, может быть, я просто никогда и не думал, что от этого будет как-то сильно зависеть моя жизнь. Отправлюсь в эти другие корпуса Службы Нейтрализации Бездный, о которых говорил Валидубов.