— Почему вы так в этом уверены?
— Поверьте, одержимых мы находить умеем, — спокойно ответил он.
Его серые стальные глаза сверкнули в свете больничной лампы.
— Поэтому сейчас послушайте меня внимательно и не перебивайте. У меня мало времени, а в следующий раз поговорить с вами получится не скоро.
Он говорил мягко, без нажима, как будто рассказывал сказку своему внуку, хотя и был ещё слишком молод для внуков.
Чутье вновь подсказало мне, что сейчас лучше внимательно слушать. И еще тот факт, что я ещё толком ничего не понимал о том мире, где оказался. Какой тут расклад сил и какие действия мне стоит предпринять в дальнейшем? Судя по тому, что я уже пережил и увидел, Пожарский, в теле которого я оказался, втянут в какие-то тёмные дела.
— Я слушаю, — кивнул я, — рассказывайте.
Человек кивнул и, слегка улыбнувшись, начал:
— Во-первых, не спорьте с вашим отцом. Во-вторых, не доверяйте ему.
— Звучит по меньшей мере странно, — ответил я, усмехнувшись.
И это действительно было так — ведь я ещё даже не встречал моего нынешнего отца. Вернее, отца того Пожарского, в тело которого я попал.
— Понимаю, для вас это сейчас звучит странно, но поверьте — это самое разумное, что вы сейчас можете сделать. Увы, большего о вашем отце я вам сказать не могу. Иначе это может привести к непредсказуемым последствиям, а этого я всеми силами хотел бы избежать.
А теперь он говорит какими-то загадками.
— То есть отцу мне не стоит доверять, — ответил я, — а вам стоит?
— Выбор, как всегда, за вами, — ответил мужчина. — Но я повторю: то, что вам сейчас покажется бредом, со временем будет приобретать всё больше и больше смысла. Поэтому прошу — сейчас просто послушайте меня, а то время наше на исходе.
— Хорошо, — выдохнул я.
Рёбра мои тут же уколола острая боль, будто по ним скребли лезвием изнутри. На моём лице не дрогнул ни один мускул.
Мужчина вновь посмотрел на свои часы и начал говорить быстрее и чётче:
— Ни в коем случае, господин Пожарский, не допускайте того, что произошло с вами в промышленной зоне тринадцатого района. Не допускайте перегрева.
Значит, то, что произошло со мной при похищении в ангаре называлось здесь перегревом. Меня и самого не прельщало превращаться в живой факел.
— С чего вы вообще взяли, что я перегреваюсь? — невозмутимо спросил я.
— Не стройте из себя дурака.
— Я буду дураком, — усмехнулся я, — если буду доверять первому встречному.
— Действительно не безнадежны, — проговорил он, — Повторю: избегайте перегрева любой ценой.
Я опустил взгляд вниз и посмотрел на своё тело. Совсем недавно я мало того, что был ранен, так еще и сам превратился в воплощение ярости и огня.
— И последнее, — донесся до меня его голос, в котором, — Никому ни слова о том, что с вами происходит. Для всех — вы простой Пиромант. Огневик. И точка.
— А зачем вы мне это рассказываете? — спросил я, подняв голову.
Но в палате уже не было никого, кроме меня. Только едва слышно пищали медицинские приборы и гудела лампа дневного света.
На главный вопрос незнакомец не ответил. В его доброжелательность просто так я не верил. Будь я хоть наследником рода, хоть обычным человеком…
Я откинулся на спинку койки и закинул голову назад, уставившись в белый потолок.
— Что это, чёрт возьми, такое было? — хрипящим шёпотом проговорил я вслух. — Может, у меня мозги к чертям сварились?
Но я практически сразу признался себе в неоспоримой правде — происходящее вокруг было слишком реальным. Особенно то, что я оказался в какой-то заднице.
Ладно, плевать. Где наша не пропадала — будем решать проблемы по мере их поступления. А сейчас жутко хочу пить.
Я потянулся к стакану с водой, который оставил мужчина в сером костюме. На удивление, теперь длины цепочки моих наручников хватило для того, чтобы его взять.
Я согнулся в три погибели, поднес стакан к губам и жадно выхлебал все содержимое. Руки тряслись, но я не проронил ни одной капли.
Прохладная вода влилась в моё высохшее горло. В этот момент я подумал, что ничего вкуснее в своей жизни не пил. Я как будто заново родился. Даже дышать стало легче, а уж тем более думать. Из головы исчез едва ощутимый туман, сопровождавший меня с момента моего пробуждения.
В коридоре раздались приближающиеся шаги, а я всё так же был прикован к больничной койке.
Звук шагов, эхом разносившийся по больничному коридору, всё приближался к моей палате. Спустя несколько секунд входная дверь резко отворилась. Внутрь влетел высокий сухой человек, одетый в строгий темно-малиновый костюм-тройку.
Его худое волевое лицо с острыми птичьими чертами было испещрено глубокими морщинами, выдававшими уже солидный возраст. Равно как и зачёсанные и уложенные назад длинные седые волосы.
Горделивая осанка. Точные резкие движения. Живые, слегка раскосые карие глаза, которые выцепляли каждую мелкую деталь в комнате. Это был отнюдь не старик, а опасный хищник, ещё сохранивший силу.
Он вихрем влетел в мою больничную палату и заозирался по сторонам, как будто искал добычу.
Следом за ним вошёл крупный мужчина, лицо которого скрывали большие чёрные очки с квадратными стёклами. Из-за них было невозможно толком рассмотреть лицо их носителя. Мужчина был настолько крупным и неповоротливым, что казалось, что его тёмный костюм на нём вот-вот лопнет.
Из-за этой парочки в больничной палате тут же стало тесно, несмотря на её немалые размеры.
— Прохор, ну-ка быстро проверь, какого чёрта эти треклятые камеры не работают! — раздражённо бросил седой мужчина своему крупному товарищу. — Я что, зря заплатил за них?
— Будет исполнено, ваше сиятельство.
Прохор склонился в вежливом поклоне и спешно вышел из палаты.
Седой мужчина обернулся ко мне и раздраженно вздохнул, заметив мой непонимающий взгляд.
— Вова, тебе совсем мозги отшибло или ты родного отца не узнаёшь? — скрипучим голосом произнёс он. — Будто в первый раз меня видишь.
Конечно, ответить ему, что он как никогда прав, я не мог. Видимо, передо мной стоял сейчас никто иной как князь Пожарский, о котором я уже был наслышан.
Я поднял свои руки и потряс наручниками, сковывающими их, вопросительно взглянув на отца.
— Для твоей собственной безопасности, — отмахнулся он.
Его взгляд упал на пустой стеклянный стакан, стоящий рядом со мной.
— Вижу, ты выпил сыворотку правды, которую я для тебя тут оставил, — как бы невзначай отметил он. — Это хорошо. Значит, мы с тобой поговорим начистоту.
— Зачем? — спросил я у него. — Не доверяешь собственному сыну?
— А как тебе доверять? — ответил отец. — Сначала ты пропадаешь на неделю, потом приходится вытаскивать тебя из крепости огнеборцев. И что я ещё слышу? Что ты хотел заключить контракт с демоном? О каком доверии речь, Вова?
— Я не знаю, — вырвались у меня слова вопреки моей воли. — Что за чёрт… Мне что, теперь даже думать надо аккуратно?
— Так это работает, Вова, — пояснил мне отец. — А теперь скажи: ты кому-нибудь говорил о том, что в тебе пробудился дар?
— Дар? — спросил я.
Князь Пожарский удивленно вскинул брови, отчего морщины на его лбу стали еще глубже.
— Святое пламя. Только не говори мне о том, что у тебя всю память отшибло и теперь придётся заново учить тебя читать.
— С памятью у меня сейчас действительно проблемы, так что могу что-то и не вспомнить, — честно ответил я.
Хотя под действием сыворотки правды я и не мог ответить по-другому. Мои мысли становились словами ещё до того, как я успевал подумать о том, стоит ли это произносить вслух или нет
— В эту игру могут играть двое, — произнёс я.
— В игру? — спросил отец. — Ты опять всё проиграл?
— А во что я играл?
Отец сжал губы и нахмурился.
— Ты мне скажи, во что ты играл?
— Ни во что, — ответил я.
— Ты даже под действием сыворотки врёшь! — глаза отца сузились. — Родному отцу!
— Первый раз тебя вижу, — честно сказал я.
— Да-а-а… — покачал он головой. — Ещё и надрался.
— Да, дрался я много.
Отец в очередной раз тяжело вздохнул.
— Знаю. Видел уже. Рассказывай, что произошло в тринадцатом районе? После звонка мне. Я знаю, что тебя похитили.
— А я знаю, что ты отказался платить за меня выкуп, — парировал я, опять сказав чистую правду.
— Ты был бесполезной бестолочью, Вова. Не мне тебе рассказывать…
— Если ты так считаешь, с какой стати мне тебе помогать?
— Ключевое слово — «был», Вова. А сейчас ты пробудил в себе дар, — ответил отец. — ДАР, понимаешь ты или нет? Я не знаю как, но мы обязательно это выясним. И при этом…
Он наклонился ко мне ближе.
— Мы не можем позволить, чтобы другие рода добрались до секрета твоего пробуждения раньше нас. А потому ты должен держать язык за зубами.
Отец выпрямился и поправил пиджак.
— Но это потом, а сейчас ты должен мне рассказать всё. Что с тобой произошло?
Несмотря на то, что этот мужчина назывался мне отцом, я чувствовал, что доверять ему не стоило. Как будто сам секрет моего пробуждения был для него гораздо более ценным, чем сын. Но противиться сыворотке я не мог, поэтому пришлось выкручиваться.
— Я умер, — невозмутимо проговорил я, — Затем меня похитили эти животные, а…
— Умер? Что ты такое говоришь? — перебил меня отец. — Как ты умер?
— Сгорел, — ответил я. — Тушил пожар, спасал людей и сгорел.
— Бессмыслица, — проговорил отец, скривившись. — Ты же сейчас здесь передо мной.
По лицу отца я мог понять, что он едва ли верил моим словам, даже несмотря на сыворотку правды. Но он хотя бы дал мне возможность сменить тему.
— Да, здесь.
— Ладно, потом разберёмся, — выдохнул он. — Что было дальше?
Он наклонился вперед, ожидая моего ответа. Постукивающий по кафелю пола обитый металлом каблук выдавал его нетерпение.
— Я загорелся и перебил их всех.
— То есть у тебя уже был дар?