— Только бы нам проехать еще вот эту местность, — говорил маленький рыцарь — и достигнуть Збаража, пота Хмельницкий и татары не займут его окрестностей.
По дороге Володыевский узнал, что польские войска сосредоточились в Збараже и намерены в нем защищаться. — вследствие чего путники направились туда в надежде, что и князь Иеремия присоединится к войскам со своей дивизией тем более что часть его сил, и притом значительная, обыкновенно квартировала в Збараже.
Тем временем путники добрались до Плоскирова. На дороге уже реже попадались инсургенты, так как в десяти милях пути начиналась местность, занятая польскими полками, а потому казацкие ватаги не осмеливались туда проникать, так как предпочитали ждать в безопасном отдалении прибытия Бурлая с одной и Хмельницкого с другой стороны
— Осталось только десять миль! — говорил Заглоба, потирая руки. — Лишь бы нам добраться до первого полка, а там уже мы в безопасности дойдем до Збаража.
Володыевскмй, однако, решил запастись в Плоскирове свежими лошадьми, так как лошади, купленные в Браке, уже никуда не годились, а скакунов Бурлая следовало беречь на черный день. Предосторожность эта была необходима, особенно когда пронеслась весть, что Хмельницкий уже под Константиновом, а хан со всеми ордами, идет со стороны Пилавиц.
— Мы здесь с княжной останемся под городом, так как нам лучше не показываться на рынок, — сказал маленький рыцарь Заглобе, когда они остановились в версте от города, около какой-то пустой избы, — а вы ступайте и спросите у мещан, нет ли у них лошадей на продажу или на обмен. Хотя уже вечер, но мы двинемся в путь и пробудем в пути всю ночь.
— Я вскоре вернусь, — проговорил Заглоба.
И он тотчас поехал в город Володыевский приказал Жендяну немного распустить подпруги седел, чтобы лошади могли немного передо>муть, а сам ввел княжну в избу и попросил ее, чтобы она для подкрепления сил выпила вина и немного соснула.
— Мне хочется до зари проехать эти десять миль, — сказал он Елене, — а там мы все отдохнем.
Однако лишь только он принес баклаги с вином и живность, как перед избой раздался лошадиный топот. Маленький рыцарь выглянул в окно.
— Господин Заглоба уже вернулся, — проговорил он, — очевидно, не нашел лошадей.
В эту минуту с шумом распахнулись двери избы и в них показался Залюба, бледный, посиневший, вспотевший, запыхавшийся.
— На коней — крикнул ок.
Володыевский был опытным воином и в подобных случаях не терял времени на расспросы, не терял даже на спасение баклаги с вином (которую, однако, схватил Заглоба), но как можно скорее вывел княжну на двор, посадил на лошадь, быстро осмотрел подпруги и сказал:
— Марш, марш!
Вскоре в темноте наступившего вечера исчезли и всадники, и лошади, точно кортеж привидений.
Путники мчались долго без отдыха. Только когда расстояние в семь вера отделяло их от Плоскирова и когда стало так темно, что всякая погоня сделалась невозможной, Володыевский приблизился к Заглобе и спросил:
— Что случилось?
— Погодите, господин Володыевский… погодите. Я страшно запыхался, ног под собой не чувствую — уф!
— Но что же там было?
— Черт собственной персоной, уверяю вас, черт или дракон, у которого, коли отрубить одну голову, другая отрастает.
— Да говорите же яснее!
— Я видел на рынке Богуна.
— Вы, должно быть, в белой горячке?
— Я видел его на рынке, а с ним пять или шесть человек, я не мог сосчитать, так как у меня ноги отнялись… Они держали факелы. Мне кажется что нам какой-то черт становится поперек дороги, и теперь я совершенно потерял надежду на счастливое окончание нашего дела… Бессмертный он, этот дьявол, что ли? Не говорите о нем Елене. О Господи! Вы его зарубили, Жендян его выдал, а между тем он жив, свободен и становится нам поперек дороги О Боже, Боже, уверяю вас, господин Володыевский, что я предпочел бы скорее увидеть на кладбище призрак, чем его. Черт возьми! Почему-то я всюду первый встречаюсь с ним!.. Собаке в глотку всадить такое счастье. Разве на свете нет иных людей? Пусть другие встречаются с ним! Нет — всегда я!
— А он видел вас?
— Если бы он меня видел, то вы меня уже не видели бы. Этого еще только не доставало!
— Важно было бы знать, — заметил Володыевский, — гонится ли он за нами или же едет в Валадынку к Горпине в надежде, что по дороге поймает нас.
— Мне кажется, что он едет в Валадынку.
— Должно быть, так и есть. В таком случае мы едем в одну сторону, а он в другую, и теперь нас отделяет от него расстояние в милю или, пожалуй, в две, а через час будет пять. Пока он узнает нас, мы будем в Жолкве, не только в Збараже.
— В самом деле? Ну, слава Богу! Вы точно приложили мне пластырь. Но скажите, пожалуйста, каким образом Богун на свободе, коль скоро Жендян выдал его влодавскому коменданту?
— Он, наверно, убежал.
— В таком случае этому коменданту следует срубить голову. Жендян, эй, Жендян!
— Что вам угодно? — спросил Жендян, сдерживая лошадь.
— Кому ты выдал Богуна?
— Господину Роговскому.
— А кто же этот господин Роговский?
— Это поручик королевского панцирного полка.
— А, чтоб тебя! — проговорил Володыевский. — Да разве вы не помните, что Подбипента рассказывал нам о вражде Роговского к Скшетускому? Ведь Роговский родственник Лаща, которого оскорбил Скшетуский, и потому он питает ненависть к нашему другу.
— Теперь понимаю, понимаю, — воскликнул Заглоба. — Он-то, наверно, назло Скшетускому и отпустил Богуна! Но это уголовное дело и пахнет виселицей. Я первый донесу!
— Дай Бог только с ним встретиться, — пробормотал Володыевский, — а уж тогда мы не пойдем в суд.
Жендян до сих пор не знал, о чем идет речь, так как после ответа, данного Заглобе, он ехал впереди, возле Елены.
Теперь путники ехали не спеша. Взошла луна, мгла рассеялась, и ночь была ясная. Володыевский погрузился в задумчивость. Заглоба еще некоторое время находился в тревожном состоянии, но спустя немного промолвил:
— Задал бы Богун и Жендяну, если бы захватил его!
— Скажите ему эту новость, попугайте его, а я тем временем поеду возле княжны, — ответил маленький рыцарь.
— Хорошо! Эй, Жендян!
— Что такое? — спросил юноша, остановив своего коня.
Заглоба поравнялся с ним и с минуту молчал, ожидая, пока
Володыевский и княжна отдалятся, потом сказал:
— Знаешь, что случилось?
— Не знаю.
— Комендант Роговский выпустил Богуна на свободу. Я видел его в Плоскирове.
— В Плоскирове? Теперь? — спросил Жендян.
— Теперь. А что ты не падаешь с лошади?
Лучи месяца освещали лицо юноши, и Заглоба не заметил на нем испуга, но, наоборот, с удивлением увидел выражение той жестокой, почти зверской ненависти, которое было в лице Жендяна, когда он убивал Горпину.
— Да ты разве не боишься Богуна? — спросил старый шляхтич.
— Если господин Роговский его отпустил, — ответил юноша, — то мне придется самому сызнова искать случая, чтобы отомстить ему за мою обиду и позор. Я ему не прощу, так как поклялся; и если бы теперь не надо было везти княжну, я тотчас поехал бы вслед за ним…
"Ого! — подумал Заглоба. — Хорошо, что я этому юноше, не причинил никакой обиды".
Потом он погнал коня и через минуту поравнялся с княжной и Володыевским. Через час они переправились через Медведовку и въехали в лес, тянувшийся от самого берега реки двумя черными стенами по обеим сторонам дороги.
— Я хорошо знаю эту местность, — сказал Заглоба. — Вскоре этот лес кончится, за ним будет около двух верст поле, через которое идет дорога из Черного Острова, а потом опять начнется лес, который еще больше этого и тянется вплоть до Матчина. Даст Бог, в Матчине мы застанем польские полки.
— Пора уж, чтобы пришло спасение, — пробормотал Володыевский.
Некоторое время все молча ехали по дороге, освещенной луной.
— Два волка перешли через дорогу! — внезапно сказала Елена.
— Вижу, — ответил Володыевский, — а вот третий.
Действительно, серая тень промелькнула шагах в пятидесяти от всадников.
— Вот четвертый! — воскликнула княжна.
— Нет, это серна, смотрите: две, три!
— Что за черт! — крикнул Заглоба. — Серны преследуют волков! Я вижу, свет переворачивается вверх ногами.
— Едемте скорее, — сказал тревожным голосом Володыевский. — Жендян! Вперед с княжной!
Все понеслись… Заглоба на скаку наклонился к Володыевскому и спросил:
— Что там такое?
— Скверно! — ответил маленький рыцарь. — Вы видели: зверь из логовищ срывается со сна и бежит ночью.
— Ой! Что это значит?
— Это значит, что его тревожат.
— Кто?
— Войска. Казаки или татары, — они идут справа от нас.
— А быть может, это наши полки?
— Не может быть, так как зверь бежит с востока, со стороны Пилавиц. Это, наверно, идут татары широкой колонной.
— Бежим, господин Володыевский, ради Бога!
— Ничего иного не остается. Эх, если бы не было с нами княжны, мы подошли бы к самым чамбулам и зарубили бы нескольких татар, но с нею… иное дело… Туго нам придется, если нас заметят.
— Свернем в лес, за этими волками.
— Нельзя, так как если даже нас сразу не поймают, то они наводнят всю местность впереди, и как же мы потом выберемся?
— Да поразит их молния! Этого еще нам только недоставало. Эй, господин Володыевский, не ошибаетесь ли вы? Ведь волки обыкновенно идут позади войска, а не бегут впереди его.
— Да, те, что по бокам, тянутся за войском и собираются из всех окрестностей, но те, что впереди, пугаются и убегают. Взгляните-ка вправо, между деревьями, там зарево.
— Иисус Назарянин! Царь Иудейский!
— Тише! Много еще этого леса?
— Он сейчас кончится.
— А дальше поле?
— Да О Господи!
— Тише! За полем другой лес?
— Вплоть до Матчина.
— Хорошо! Лишь бы только татары не наткнулись на нас в поле. Если мы благополучно доберемся до второго леса, тогда мы дома. Счастье, что княжна и Жендян едут на конях Бурлая.