***
На следующее утро я проснулась в объятиях Йена, испытывая противоречивые чувства. Чрезвычайную вину. Будто предала Брока. Потом я почувствовала, что предаю Йена, думая о Броке. Я не сомневалась, что сейчас он, вероятно, просыпается рядом с какой-нибудь клубной шлюхой, но то, что сделала я, было еще хуже. У меня с Йеном существовала эмоциональная связь. Я его любила. А он любил меня. Хотел нашего совместного будущего. Обязательств. Только вот я этого больше не хотела.
И не хотела этого с Броком. Не сейчас. Между нами все было слишком непостоянно. Я любила Йена. Прошлая ночь была тому доказательством. Но это была неправильная любовь. Простите за клише, но я не была «влюблена до беспамятства». Нам чего-то не хватало. Чего-то, что я бы упустила, не встреть я Брока. Огонь, страсть, дикая потребность, которые заставляли меня чувствовать себя так, словно я сгораю в пламени.
Я чувствовала себя грязной. Плохим человеком. Мерзкой шлюхой, играющей с двумя мужчинами. Мне нужно пришить к одежде алую букву.
Я попыталась выбраться из постели, чтобы не лежать в ней, думая об одном мужчине, находясь в объятиях другого. Не повезло.
— Доброе утро, милая, — хриплый голос царапнул слух, а объятия вокруг меня сомкнулись крепче. Я не могла не растаять в его тепле, чувство самоуничижения исчезло.
— Тебе следует убраться отсюда до того, как Гвен проснется, — пробормотала я, отвлекаясь на его губы у моей шеи.
— Детка, это последний раз на долгое время, когда я чувствую тебя в своих объятиях. Заткнись и позволь мне извлечь из этого максимум.
Признаю, как трусиха, я позволила себе расслабиться в его объятиях. Позволила его мускулистым рукам обнимать меня. Позволила нам погрузиться в уютную тишину. Слишком надолго. Я должна была потратить это время, чтобы сказать ему о нас. О том, что произошло прошлой ночью. Это была не прелюдия к версии «Йен и Эми 2.0», полной любви и обязательств. Это окончательно переворачивало страницу нашей истории. Это было прощание.
— Йен, — тихо начала я.
Он перекатился так, чтобы оказаться сверху.
— Шшш, детка, ничего не говори. Не принимай сейчас по поводу нас никаких решений. Я хочу уехать с этим совершенным, чистым воспоминанием о тебе. Оно поможет мне пройти через все, — сказал он, с жадностью рассматривая меня. — Когда я вернусь, у меня будет время завоевать тебя, показать, на что это будет похоже. Не сейчас. Так что просто думай. Пока меня не будет, думай о нас. И знай, я никогда больше не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе боль. Я скорее умру. — Его глаза излучали сильнейшее напряжение.
Его слова разрушили решимость, в которой я была так уверена несколько минут назад. Обещание жизни с Йеном было заманчивым. Я знала, что он говорил очень серьезно. Он больше не причинит мне вреда, во всяком случае, намеренно. Жизнь с ним сулила стабильность, безопасность. Он бы хорошо со мной обращался и дарил умопомрачительные оргазмы. Совсем неплохо. Просто я больше не была уверена, что хочу этого.
Он нежно поцеловал меня.
— Мне нужно идти собираться, — тихо сказал он.
Мой желудок сжался. Независимо от того, какие выводы я сделала о наших отношениях, суть заключалась в том, что Йен был мне небезразличен. При мысли о том, что он уедет туда, откуда столько людей так и не вернулись, меня затошнило.
Казалось, он прочел мои мысли.
— Детка, не волнуйся. Я вернусь. Обещаю.
Он посмотрел на меня еще немного, прежде чем подняться с кровати.
— Ты поедешь в аэропорт? — спросил он, натягивая футболку.
Я встала, завернувшись в халат.
— Нет, черт возьми, — выпалила я. Мысль о том, чтобы прощаться с ним рядом с рыдающей Гвен... нет, мне такого не вынести.
Йен кивнул, будто все понял. Бросил на меня последний взгляд и выскользнул за дверь. Я появилась позже, когда он уже полностью собрался, а Гвен готовилась отвезти его в аэропорт. Ее глаза метались между нами двумя, словно ожидая какого-то представления, но Йен погнал ее к машине. Она слабо запротестовала, затем посмотрела на меня и вышла за дверь.
Йен мгновение пристально смотрел на меня, затем пересек комнату.
— Вот и все, — пробормотал он, сжимая мои бедра.
Я кивнула, не доверяя своему голосу.
— Люблю тебя, детка. — Он не стал дожидаться ответа, вместо этого яростно поцеловал меня, а я вцепилась в него, чтобы удержаться на ногах. Он прижался лбом к моему лбу, а затем ушел.
Глава 8
Отъезд Йена оставил горький привкус. Заявив, что я та, кто поможет ему пережить оставшийся срок службы в армии, он лишил меня всех сил. Что я могла сказать на такое? Я струсила. Его визит пробудил чувства, которые раньше я была готова отпустить. Наша последняя ночь вконец испортила мне настроение. Мне было плохо от того, что между нами произошло. Мне было плохо от того, как почтительно и нежно Йен занимался со мной любовью. Он не знал, что после этого мои мысли занимал другой мужчина.
Мне было плохо от того, что с момента отъезда Йена я не видела Брока и не разговаривала с ним. Прошло уже несколько недель. Гвен пыталась вытянуть из меня информацию о крушении поезда, которое я устроила, но я отказывалась говорить об этом, главным образом потому, что стыдилась того, как все закончилось. А еще потому, что боялась ее презрения за то, как я обращалась с ее братом.
Поэтому я снова пыталась все забыть. Пыталась притвориться, что, мечтая об улыбке Йена, не жажду прикосновений Брока. Что не желала того пламени, которое чувствовала от поцелуев Брока, думая о том, какой будет жизнь с Йеном. Я пыталась забыть все это. К сожалению, судьба снова решила свести нас с Броком, когда Гвен получила послание с угрозой смерти от опасной банды.
Тот факт, что ей доставили коробку с тарантулами, вывел меня из себя и напугал. Я ненавидела мысль о том, что лучшая подруга вновь окажется в опасности, поэтому поддержала переход клуба в режим «изоляции». Я поддерживала это до тех пор, пока у моей двери не появился неулыбчивый проспект.
— Гвен уже сопроводили в байкерскую крепость, малыш. Думаю, ты немного опоздал, — сообщила я.
Несмотря на то, что на вид ему казалось не больше двадцати, на «малыша» он вовсе не походил. Он выглядел злобным и опасным.
— Ты должна поехать со мной в клуб, — сказал он вместо ответа.
— Шутишь, что ли? — усмехнулась я.
Его лицо ничего не выражало.
— Разве похоже, что я шучу?
— Ну, ты выглядишь как мальчик, который привык получать деньги на обед практически без споров. И я говорю, что никуда не поеду.
Он слегка нахмурился.
— Мне дали указания, что если ты откажешься, я должен привязать тебя к своему байку, — сообщил он мне без капли юмора.
Мой гнев достиг пика.
— Это единственный способ заставить меня пойти с тобой, — заявила я, желая узнать, блефует ли он.
Проспект приподняла бровь, и вытащил из-под жилета веревку.
— Уверена?
Дерьмо. Мелкий засранец говорил серьезно.
— Когда увижу Кейда, надеру ему уши, — прорычала я себе под нос.
Проспект уставился на меня.
— Это не Кейд приказал тебя привезти, — сказал он.
Я замерла.
Брок.
***
Казалось, уже несколько часов я мерила шагами пол его грязной комнаты. Текила мало помогла, чтобы подавить мою ярость, — на самом деле, она ее подпитывала. Как смеет Брок заставлять меня не только сидеть взаперти в этом богом забытом месте, но и спать в его комнате? Козлина. Мы даже не разговаривали с той катастрофичной ситуации с Йеном, но все же он считал уместным изображать из себя мачо-собственника? Его ждет горькое разочарование. Сначала я планировала разгромить его комнату, но там был такой бардак, что я сомневалась, что он заметит.
В глубоких тайниках моего разъяренного сознания маленькая частичка меня признавала, что, возможно, это хорошо, что он заботился обо мне, защищал, беспокоился достаточно, чтобы рискнуть столкнуться с моим гневом. Но, к сожалению, в тот момент эта маленькая частичка не контролировала ситуацию. Спасибо, текила.
На полушаге к двери, та распахнулась, и мой взгляд остановился на входящей в нее фигуре.
— Ты! — крикнула я, устремляясь вперед и тыча пальцем ему в грудь. От меня не ускользнуло усталое и измученное выражение на его привлекательном лице. — Как ты смеешь заставлять какого-то долбаного мальчишку буквально силой сажать меня на байк, едва дав мне время, чтобы упаковать косметичку, не говоря уже о приличном выборе гардероба?
На мгновение я замолчала, не уверенная, что это была истинная причина моей злости. Оказалось, текила обладала большим контролем, чем я изначально полагала.
— И вообще, — продолжила я, — как ты в принципе смеешь позволять кому-то утаскивать меня? А потом требовать, чтобы я спала в этой... общаге!
Я с отвращением оглядела грязную комнату.
— Я не твоя! Я не принадлежу тебе. Твою мать, мы даже больше не спим вместе. Ты не можешь предъявлять мне никаких долбаных прав! — тяжело дыша, я придвинулась прямо к его лицу.
Лицо Брока ничего не выражало.
— Извини, что это не пятизвездочные апартаменты, к которым ты привыкла, Искорка. Мы попросим горничную оставить мяту на твоей подушке утром, если это поможет. — Он вглядывался в мои глаза. — Но ты моя. Неважно, какое дерьмо ты вытворяешь, неважно, кто, черт возьми, заявляется, пытаясь сказать тебе что-то другое. Может, ты и не моя старушка, но ты моя. Я знаю, какая сладкая твоя киска на вкус, знаю, что мой член чувствует у тебя во рту, и я знаю, что если с тобой что-нибудь случится, я сойду, нахрен, с ума.
Он выдержала паузу, которой хватило на то, чтобы я почувствовала между ног влагу и тот факт, что мы стояли так близко, что наши губы почти соприкасались. Я чувствовала запах сигарет в его дыхании.
— У меня был тяжелый вечер. У меня нет сил иметь дело с твоим ртом, если только он не на моем члене. Как насчет того, чтобы я трахнул тебя, и мы продолжим этот спор утром? — спросил он с рычанием.