Брок шагнул вперед, оказываясь в моем личном пространстве, его присутствие подавляло мои чувства. Я ненавидела, когда он так делал, используя против меня свое тело. Он знал, что оно отвлекает меня.
— Не лги мне, Эми. Только не снова. Не после всего, через что мы недавно прошли. Не после того, как я чуть не потерял тебя. — В его голосе звучало предупреждение, но он нежно погладил мое лицо, пристально глядя на меня.
— Ты должен уйти, — тихо взмолилась я, чувствуя себя эмоционально уязвимой.
Он слегка покачал головой.
— Я никуда не уйду, Искорка. Я не позволю тебе снова оттолкнуть меня. Мы сделаем это, ты и я, — его голос не допускал возражений.
Я пристально посмотрела в его глаза, впитывая их решимость и эмоции. Никакой защиты.
— Я боюсь, — призналась я, наконец.
Его лицо смягчилось.
— Чего ты боишься?
— Потерять... — начала я, но его пальцы коснулись моих губ.
— Ты не потеряешь меня. Я никуда не денусь. Обещаю.
— Знаю, — прошептала я.
Его действия и выражение глаз сейчас говорили, насколько он был серьезен. В глубине души я знала, как сильно была ему важна, но чувство самосохранения заставляло меня отрицать это.
Глубоко вздохнув, я призналась:
— Я боюсь потерять себя. Так глубоко погрузиться в это, что отдам тебе все, чем я являюсь. И если что-то случится, я потеряю не только тебя, но и себя тоже.
Я рассказала ему о своем самом большом страхе, о том, что, как я знала, произойдет, если уступлю тому, что было между нами. Потому что то, что у нас было, это не любовь типа «сердечки и розы без шипов». Это душераздирающая, разрушающая сердце, всепоглощающая любовь. Она может оказаться величайшей вещью, которая когда-либо случалась со мной, или может погубить меня безвозвратно.
Брок некоторое время молча смотрел на меня, будто давал моим словам осесть у себя в голове.
— Детка, ты самая волевая, упрямая, храбрая и раздражающая женщина, которую я когда-либо встречал. Ты маленькая, но занимаешь целую комнату. Ты не боишься быть той, кто ты есть, и внутри тебя живет искра, освещающая изнутри. — Он обхватил руками меня за шею. — Что бы с нами ни случилось, эта искра не погаснет. Но поверь, я не позволю, чтобы с нами что-то случилось.
Я втянула воздух, неуверенная во всем и в то же время уверенная. Я знала, что люблю этого мужчину, который ждал рядом и все еще хотел меня после всего, что случилось, но я все равно колебалась. Когда я впервые влюбилась в Йена, несмотря на силу моих чувств против слабости эмоций, я была готова прыгнуть в омут с головой, чтобы быть с ним. Потом он разбил мне сердце, и я превратилась в одну из тех девушек, на которы стремилась не походить. Щит, что я обрела, когда росла в семье без любви, треснул. Со временем я его починила. Но я знала, что если между нами с Броком что-то случится, мой щит не просто треснет, а разлетится на сотни осколков.
— Господи Иисусе, ты упрямая, — пробормотал он, явно раздосадованный необходимостью ждать завершения моего внутреннего монолога.
Он накрыл мой рот, целуя, как раньше в машине. Но тогда, вспыхнувшее между нами пламя, было погашено вмешательством Гвен. Теперь же нам ничто не мешало, и меня охватили неистовые языки пламени. Брок владел моим ртом, его руки скользили по всему моему телу. Он притянул меня к себе, и, почувствовав, как его твердый член упирается мне в живот, я слегка застонала. Брок сжимал и мял мою задницу. Я прильнула к нему всем телом, нуждаясь в трении, нуждаясь в близости. Где-то в глубине сознания я заметила, как он прижал меня к стене, окутал своим телом, заключил в капкан. Его губы скользнули к моей шее.
— Все, о чем я думал месяцами, гребаными месяцами, это снова проникнуть в твою сладкую пи*ду, — прорычал он мне на ухо, лаская мою грудь.
Я едва сдержала стон, когда он ущипнул меня за сосок. Все, чего хотела я, это чтобы в этот момент он вошел в меня.
— Черт, детка, знаешь, как сильно я хотел бы оказаться сейчас в твоей киске? — пробормотал он, читая мои мысли.
— Так сделай это, — прошептала я, ведя рукой к его ремню.
Он застонал и схватил меня за запястье.
— Я держусь на гребаном волоске, детка. Сейчас мне требуется вся сила воли, чтобы не сорвать с тебя одежду и не трахнуть у стены, пока ты не почувствуешь меня в своем горле.
Тугой узел желания собрался внизу живота.
— Я бы не возражала против такого поворота событий, — прошептала я, пытаясь расстегнуть его ремень.
Его рука сжалась, как тиски. Надув губки, я посмотрела на него.
— Я уже говорил тебе раньше, Искорка. Когда я буду трахать тебя, никакой нежности или осторожности не жди. Все будет грубо и жестко, и я буду обладать каждым твоим дюймом.
Свободной рукой он провел по моей талии, вверх, грубо стиснув грудь. Я захныкала, и его рука пошла дальше, обхватывая мою щеку.
— Но я так не поступлю, пока есть хоть малейший шанс, что я могу причинить тебе боль, — его голос звучал решительно.
— Я в порядке, — заявила я, дергая его за жилет.
Брок покачал головой.
— Нет, детка. Гребаные швы на месте, и ты едва можешь ходить. Ты бледнеешь как полотно и выглядишь изнуренной от простого похода на кухню. Ты не в порядке. — Его глаза сверкнули. — Но ты будешь. Тогда я оттрахаю тебя до беспамятства, — прорычал он, поднимая меня на руки.
— Ты используешь против меня секс? — я бросила на него хмурый взгляд.
Он направился вверх по лестнице, не сводя с меня глаз.
— Детка. Честно предупреждаю, я использую против тебя все, чтобы заставить бросить страдать херней и сделать тебя моей. Я счастлив играть грязно. — Он приподнял брови от стоящего за этим обещания.
Мой желудок сделал сальто, и в голове промелькнули тысячи порочных картинок.
Мы добрались до спальни, Брок осторожно уложил меня на кровать. Я опустилась на знакомые простыни. Брок начал раздеваться, повесив жилет на стул у туалетного столика.
— Ты остаешься? — спросила я.
Я на это надеялась. Как бы сильно независимая женщина во мне ни ненавидела это признавать, я боялась остаться одна.
Он взглянул на меня через плечо.
— Эми, пока я, бл*ть, жив, я не проведу еще одну ночь без тебя.
Внутри затрепетало от этого, но я ничего не сказала. Я испугалась мысли, что это было все, чего я тоже хотела.
Брок присоединился ко мне в постели, заключив в объятия. Погладил по плечу, не сводя с меня глаз, будто запоминал каждую мою веснушку. Странно, но под его пристальным взглядом мне совсем не было неловко. Отчасти потому, что он был таким обжигающе сексуальным, что, будь на мне трусики, они бы воспламенились. А также потому, что он был полон эмоций, нежности. Без всякой защиты, без всяких барьеров.
Я провела кончиком пальца по его впечатляющей груди, прослеживая линии одной из его красочных татуировок.
— Думаешь, у нас получится? — тихо спросила я.
Молчание длилось достаточно долго, и я не думала, что он мне ответит. Я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Не знаю, — честно ответил он, и у меня свело живот. Его руки крепче сжали меня. — Мы будем злить друг друга, ссориться, как кошка с собакой, а ты будешь вести себя как сука. Я также буду любить тебя больше, чем кого-либо на этой гребаной планете, детка. Я сделаю для тебя все, что угодно, умру за тебя в мгновение ока. Я не могу предсказывать будущее, но собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы убедиться, что мое будущее включает тебя.
Ого. Вот это ответ.
Мы снова погрузились в уютную тишину, и мой желудок сделал сальто назад от его заявления. Брок потянулся, чтобы выключить лампу.
— Сейчас тебе нужно поспать, Искорка. Это была адская пара дней, и, похоже, я действительно усну с тобой в своих объятиях.
— Хорошо, спокойной ночи, — пробормотала я, прижимаясь к его твердому телу.
Засыпая, я поняла, что не сказала ему, что тоже люблю его, и по какой-то причине он вел себя так, будто не ожидал этого услышать.
Глава 12
— Не верю! — истерично взвизгнул Рай.
Вздрогнув, я отдернула телефон от уха. Гвен, стоя у кухонного островка, одарила меня понимающей ухмылкой.
— Рай... — попыталась я.
— Не «райкай» мне! — крикнул он. — Что там в вашей деревне происходит? Вы с Гвен просто притягиваете к себе неприятности? У вас в Chanel вшито долбаное устройство, приманивающее психов? В добавок ко всему, ты не считаешь нужным побеспокоить лучшего друга, дав знать, что только что вернулась домой после похищения!
Его голос становился все выше и выше, и я волновалась о стеклянной посуде в непосредственной близости от него.
— Ты рассказываешь мне о поездках в Лос-Анджелес за детскими шмотками. Закидываешь дюжиной фоток, когда высветлишь себе пряди. Но когда тебя вызволяют из плена, я должен услышать это от Дейва Симмонса, который узнал об этом только потому, что его горничная дружит с горничной твоей матери. И если бы твоя прислуга не оказалась такой болтливой, я бы даже не знал!
— Рай, я бы тебе сказала, — храбро вступила я в спор.
Он театрально рассмеялся.
— Да неужели? Когда? Или вы сообщаете мне только об очень плохих похищениях?
— Рай, — попробовала я снова, чувствуя себя в высшей степени дерьмово.
— Эми, ты могла пострадать, серьезно пострадать. А я бы разгуливал по Манхэттену, беспокоясь лишь о том, что для следующей работы мне придется осветлить брови, — его голос вернул себе нормальный уровень громкости.
— Ты осветлишь брови?
— Эми, — предупредил он.
— Ладно, ладно, извини. Я собиралась рассказать и тебе, и Алексу, обещаю. Просто так тяжело было вернуться и разобраться во всем, — честно призналась я.
На другом конце линии повисла пауза.
— Ты в порядке? — Вопрос звучал озабоченно, остатки гнева исчезли.
— Я в порядке, Рай, правда, — солгала я, решив не сообщать лучшему другу о почти заживших порезах на ногах. С ума сошел бы не только он, но и его парень супермачо-суперзащитник. На данный момент у меня достаточно чокнутых мачо-защитников. Мой взгляд остановился на фигуре, прислонившейся к мотоциклу на улице, но я сосредоточилась на разговоре.